Одиночество
В общем-то ничего не предвещало беды.
Сначала мы всей компанией сидели и болтали на улице, пока Кира не начала клевать носом. Маша пошла укладывать ее спать и, по всей видимости, заснула за компанию с дочкой. Лера же немного не рассчитала с алкоголем и тоже отправилась на боковую. Я осталась в мужской компании Макса и Сени и чувствовала себя вполне комфортно, пока они не начали обсуждать нашу общую коллегу по прозвищу Королева.
-Да, Королевы, конечно, не хватает. Она бы сейчас такого шороху здесь навела! - мечтательно сказал Сеня.
-Точно! Помнишь, как она отплясывала на осеннем корпоративе? - оживился Макс.
-Это поэтому у нее прозвище Королева? - как можно спокойнее уточнила я, уже начав ерзать на качелях, потому что разговор нравился мне все меньше и меньше.
-Нет. Просто она - королева. Ну вот иначе о ней не скажешь. Смотришь и понимаешь - королева! - пояснил Сеня, от чего мне стало еще больше не по себе. Я взглянула на Макса, приподняв бровь. Макс, пожав плечами, взглянул на меня, и в глазах у него читалось: "Нуачотакова".
-Ну это как-то странно. Ты с таким восхищением обсуждаешь другую женщину, хотя в доме спит твоя жена, - сказала я.
-И чего? У нее тоже есть муж, но это не мешает ей быть королевой. Она именно так себя и ведет. Будь она сейчас с нами, она бы даже бутерброд не смогла сварганить, отправила бы мужа, - ответил Сеня.
-То есть, - окончательно вышла из себя я, - мне и Лере нужно быть такими, как она? Чтобы у нас были лапки, и вы ходили голодные? Вам такие нравятся?
-Ой, что ты завелась? Это-то здесь при чем? - покатил бочку Сеня. Макс сидел и молчал. Видимо, его словарный запас был исчерпан. - Ну я и про тебя могу сказать, что ты королева сухарей. У тебя самые вкусные сухарики получаются.
-Да ни при чем. Я сижу здесь с вами, в доме спит твоя жена, а вы сидите и смакуете другую бабу с глазами мартовских котов! Сидите дальше, обсуждайте, я не буду мешать!
Я вскочила с качелей и пошла наверх. А Макс даже не пошевелился. Зато я успела услышать тихое Сенино напутствие для него: "Даже не думай потом перед ней извиняться. Совсем уже офигела!"
И именно в тот момент я остро ощутила, что меня не любят.
Хотелось плакать, но в грудь словно всадили гарпун, с которыми в древние времена ходили охотиться на китов. Было адски больно, а спасительные слезы не шли. Наверное, они закончились вместе с Максовым словарным запасом.
У Селезнева был самый верный путь купировать эту ситуацию: просто обнять меня и сказать, что я у него самая лучшая, и никакие офисные королевы мне в подметки не годятся. А он просто сидел и соглашался со своим другом. Значит, я для него не самая лучшая.
Маша всегда говорит мне: "Юля, ты раздуваешь из мухи слона". Может, она и права, но какой в этом сейчас смысл?
Королева сухарей. Это все, что я заслужила. Ну, как говорится, спасибо и на этом. Да, готовлю я много и вкусно, и Сенино замечание о том, что эта мадам не может сделать даже элементарный бутерброд, сильно меня задело. Макс тоже хвалит исключительно мои кулинарные изыски, я уже сто лет не слышала от него никаких комментариев даже относительно своей внешности, хотя многие отмечали, что я в последнее время словно расцвела. Он говорит лишь о качестве приготовленных мной блюд, и что о нем так никто и никогда не заботился, поэтому я лучшая из всех, кто был в его жизни.
Возможно, говори он мне что-то приятное чаще, я бы вообще не обратила внимание на эту беседу с Сеней, но нет.
В голову полезли все Максовы косяки с 1987 года и прочие пакости. Я даже внезапно заскучала по Паше, который ни на минуту не позволял мне сомневаться в его чувствах. Пусть он будет десять тысяч раз козел и моральный урод, но он постоянно говорил мне о том, какая я крутая, а находясь со мной в компании, чувствовал себя королем просто потому, что рядом с ним сижу именно я. Я всегда ощущала это каждой клеточкой тела.
Мне так сильно хотелось очутиться дома в этот момент. Обнять своих котиков и почувствовать любовь хотя бы от них. Им вообще наплевать, как я выгляжу и умею ли я готовить, они просто любят меня.
Я пошла в комнату, где ночевали Маша и Кира. Им постелили на двух кроватях, но мать и дочь уснули на одной. Маша так трогательно обнимала Киру, что у меня снова защемило сердце. Счастливая девочка: ее обнимает мама. А меня - никто.
Я легла на соседнюю кровать и закрыла глаза, но сон не шел, даже несмотря на то, что я чертовски устала. Еще и где-то на соседнем участке орала музыка, поэтому провалиться в объятия Морфея было еще труднее. Я ворочалась на кровати, ненавидя эту дачу, которая в один миг стала мне такой чужой. Поскорее бы уехать отсюда домой, я сразу же сорвусь к Андрею и изолью душу. Написать другу возможности не было: на чертовой даче практически не ловила сеть.
Спустя час-полтора я все же погрузилась в сон, но он был очень рваным и поверхностным и прервался сразу же, как только я услышала, как Макс зашел в соседнюю комнату, где мы должны были ночевать вдвоем. Интересно, что будет, когда он не обнаружит там меня? Пойдет искать или спокойно уляжется? Остатки сна тут же улетучились, и я вся обратилась в слух.
Зашуршало одеяло, Селезнев вышел из комнаты и тихонько вошел к нам.
-Пусь, ты чего здесь делаешь? Пойдем спать, - присев на мою кровать, шепотом сказал он.
-Мне и тут хорошо, - ответила я и отвернулась.
Макс посидел еще несколько секунд и вышел. Вот и все.
Понятное дело, уснуть я уже не могла. Дождавшись, когда мой молодой человек уляжется в свою постель, я выскользнула на улицу и легла на качели, включив музыку на телефоне. Слышна она была, понятное дело, только мне.
"Что он вообще со мной делает? Неужели Оля была права, и его настолько достали родители, что он уже решил съехать хоть куда-нибудь? А тут я подвернулась. Мало того, что со своим жильем, так еще и боготворю его. Я бы тоже жила с такой, как я. Почему бы и нет," - думала я, тупо раскачиваясь туда-сюда.
Часы показывали начало четвертого, ночь уже начала уступать место новому дню, небо становилось все светлее. Спать хотелось невыносимо, но в глаза словно воткнули спички, и они совершенно не закрывались. Забавно то, что Макс преспокойно давит подушку, ни о чем не переживая. Даже завидно.
Словно услышав мои мысли, Макс замаячил на втором этаже домика. Удивленно посмотрев на меня, он направился прямиком в мою сторону. Что ж, посмотрим, дойдет ли до него хотя бы сейчас, что нужно просто обнять меня и сказать пару теплых слов?
-Что ты здесь делаешь? - спросил Макс, приземлившись рядом со мной.
-А ты не видишь? Лежу и слушаю музыку, - неохотно ответила я.
-Почему здесь? Пойдем на нормальную кровать.
-Хочется мне здесь, вот и лежу здесь.
-Пусь, не обижайся. Чего ты надулась? Как будто я эту Королеву расхваливал!
-Но ты же согласен со сказанным Сеней. Ты же ни слова не сказал о том, что я хоть в чем-то лучше, чем она. Видимо, до ее уровня я не дотянула!
-Ну что за глупости? Со мной же ты, а не она.
-Вот это и интересно. Что, всех королев разобрали? Остались только мы с Лерой, вот и приходится довольствоваться тем, что есть? - вполголоса, но возмущенно воскликнула я.
-Мда, - только и смог ответить Макс и ушел. Но напоследок напомнил, что ждет меня в кровати.
Однако мое ослиное упрямство было сильнее меня, и я твердо решила скоротать остаток ночи у Маши с Кирой. Пусть подумает еще. Может быть, что-то дотумкает.
Еще немного повалявшись на качелях, я ушла спать, и сон все-таки сморил меня. Правда, поспать вышло часа четыре: Кира проснулась ни свет ни заря и начала галдеть. Маша шикала на дочь, но тишины хватало максимум на пять минут. Вскоре встал и Макс, чтобы полить огород.
Маша с Кирой ушли вниз, чтобы мне не мешать, и меня снова захлестнула волна одиночества. Домой. Как же хочется домой.