И не забываем и про Евгения Буренкова:
"Из воспоминаний маршала Рокосcовского:
Однажды в перерыве между боями ко мне подошел полковник Гаряев и тихо сказал: "Я не хочу больше воевать. Отдайте меня под трибунал. Я солдат своей армии. У меня на груди ордена и медали за взятие Берлина, Кенигсберга, Польши и других городов, а меня отправляют на фронт без орденов и медалей... Я больше не могу".
Три дня я успокаивал его, старался доказать, что на войне подвиги совершают не за награды. Успокоив, сказал, что раз он так решил, то пусть едет на фронт. На другой день он привел с собой офицера связи майора Васильева, поздоровался с ним, а тот, глядя на меня, почему-то молчал.
Майор переминался с ноги на ногу, не зная, с чего начать. Мне стало его жалко, и я спросил:
Вы не хотели бы поехать на фронт?
Тот, недолго думая, ответил:
Так точно, хочу.
Тогда я предложил майору:
Приезжайте в тот же день в полк к командиру, которому вы подведомственны, и оформите отпуск.
Он ответил, что так нельзя, он приедет через два дня.
Что же делать? На третий день с утра "по-граждански" оформил ему отпуск. Он не объяснил, почему не хотел ехать в полк, и сам об этом не говорил.
Я поехал в полк и побеседовал с майором. Спрашивал, чего он не хочет ехать на фронт, говорил о славных традициях Красной Армии.
Оказалось, что он сам не знает, почему так считает. Но его желание мне не понравилось, и с тех пор в разговоре со мной майоры Петросян и Пилипенко подчеркнуто обращались ко мне на "ты".
А что касается Евгения Буренка, то в том бою ему пришлось плохо. Бой был тяжелый, и наши танкисты вышли из строя.
Корреспондент подошел ко мне и с упреком сказал:
Товарищ гвардии генерал, за что вы их так?
Кончилось тем, что я посоветовал ему написать письмо Сталину и тому, кого он считал "палачом". Он ушел, размышляя над моим советом.
Вскоре пришло письмо от Евгения Буренки, в котором он благодарил за оказанную ему помощ