РАССКАЗ
— Наконец-то забрались, — Кромэль, согнувшись пополам и уперев руки в полусогнутые колени, пытался отдышаться. Грязная рубаха с распущенной шнуровкой у горла висела на нём как на вешалке. Штаны, заляпанные жидкой грязью, с пятнами бурой крови, были разодраны. Солдатские башмаки выглядели не лучше и годились разве что на растопку. Немного погодя, отдышавшись, он опустился на плоский камень, и, сняв обувь, принялся разминать стопы и пальцы ног, испещрённые ссадинами и кровавыми мозолями. Рядом с ним лежала наполовину полная фляга с водой и пятизарядный револьвер, в барабане которого оставался один-единственный патрон.
— Да, забрались, — соглашаясь, выдохнул Кейт, выглядевший немногим лучше своего вынужденного спутника. Одежда оставляла желать лучшего, башмаки разваливались, грязные, немытые несколько недель волосы превратились в некое подобие щупалец какого-нибудь кальмара или осьминога.
— Думаю, нам здесь вряд ли что-то может угрожать, во всяком случае, этой ночью, — устало пробормотал Кромэль. Поднявшись с камня, он босиком прошёл к самому краю пещеры. — Солдатам нас не нагнать. Мятежники? Сейчас у них и своих хлопот хватает. А хищникам сюда не забраться, если конечно, они не обзаведутся парой крыльев. Кейт ничего не ответил на это, однако крепче сжал трофейный кинжал с изогнутым клинком и рукоятью из слоновой кости.
— Думаешь, горным львам под силу сюда взобраться? — Кромэль осторожно подался вперёд и посмотрел вниз. В быстро сгущавшихся сумерках земли практически не было видно, лишь кроны чахлых деревцев, да заросли кустарников, облепивших подножье скалы. — Здесь, по меньшей мере, метров десять.
Кейт лишь пожал плечами. Сейчас он думал о том, что неплохо было бы оказаться подальше отсюда, в каком-нибудь тихом, уединенном месте, где никому не было бы до него дела. С этими мыслями он закрыл глаза и постарался сбросить с себя напряжение минувшего дня.
Размышляя о чём-то своем, а может, о том же самом, о чём думал его товарищ по несчастью, Кромэль тяжело вздохнул. Опустившись на голые камни, он положил под голову одну из седельных сумок, снятых с павшей лошади, с удовольствием вытянул длинные ноги. Несмотря на усталость, сон не шёл, и Кромэль даже немного позавидовал Кейту, который, кажется, уснул.
Нет, их, конечно, не оставят в покое. Преследование начнётся сразу, как только легионеры из форта Ренфорд обнаружат разграбленные фургоны и своих убитых сослуживцев. Им с Кейтом очень сильно повезёт, если полковник Хопсан решит преследовать зарвавшихся мятежников и хоть на какое-то время позабудет о двух, приговоренных к каторжным работам, беглецах.
Перед глазами Кромэля вдруг замелькали фрагменты недавнего прошлого. Солнце, поднимавшееся на востоке, и его тёплые лучи, проникавшие в глубокую сырую яму, накрытую сверху дощатой решёткой. Его, и ещё пятерых солдат, держали как обычных преступников или тех мятежных кочевников, с которыми они без конца воевали. Он прекрасно помнил взгляды, полные лютой ненависти, обращённые к нему, и от этих пронизывающих взглядов холодная дрожь пробегала по коже, а волосы на затылке становились дыбом.
Затем, они уже стояли под безжалостно палящим солнцем, изнывая от жары, все взмокшие от пота, с пересохшими глотками, в то время как полковник Хопсан цедил свою содовую из высокого стакана, удобно расположившись под навесом из пальмовых листьев.
— Вы, все, отребье! — сжигаемый призрением, воскликнул тогда полковник. — Позор нашей армии, и место ваше на каторге, а не под знаменем иностранного легиона! Напыщенный, жирный ублюдок!
Потом была бессонная ночь и рассвет нового дня. Закованные в цепи мятежники и они, бывшие солдаты, а теперь без пяти минут каторжники. Обозом, отправлявшийся в форт Ренфорд командовал сержант Эмиль Дюпре. В его распоряжении находилось две дюжины закаленных в боях легионеров, вооруженных винтовками новейшего образца. На первый взгляд, более чем достаточно для охраны трёх фургонов с провизией и припасами, а так же полутора десятка заключенных, закованных в цепи.
Кромэль мотнул головой и потёр обветренное лицо ладонями. Как же Дюпре жестоко ошибался. Он упал замертво ещё до того момента, как его стрелки поняли, что угодили в засаду мятежников. Стройный залп из длинноствольных винтовок свалил на землю пятерых легионеров. А затем… затем начался хаос. И откуда только взялись все эти кочевники, не разобрался бы и сам дьявол. Они были повсюду, в воздухе сверкала сталь ятаганов и наконечники пик, то тут, то там, слышались одиночные выстрелы, и повсюду разносилось дикое улюлюканье.
В этой проклятой неразберихе Кромэль увидел выскочившего из-за фургона мятежника верхом на буланом жеребце. Опьяненный пылом битвы, он размахивал кривой саблей, уже испившей чьей-то горячей крови. Всего два вздоха отделяли его от неминуемой смерти. Два вздоха, за которые вся жизнь пролетела перед глазами.
— Помоги мне, эй, я сказал, помоги мне!
Признаться, Кромэль не помнил, откуда в его руке взялся пятизарядный револьвер сержанта Дюпре, как не мог понять и того, каким образом Кейт освободился от цепей. Помнил лишь изумленное лицо мятежника и оглушительное ржание жеребца.
— Держи оружие крепче и следи по сторонам, но зря не пали, — наставлял Кейт, проворно управляясь с кандалами, повисшими тяжёлым грузом на запястьях Кромэля. Бой продолжался. Кочевники довольно быстро перегруппировались и атаковали снова. Снова загремели выстрелы, сливаясь с криками боли и отчаянья. До поры, прячась между фургонами, вынужденные союзники, не знавшие до этого друг друга, решили спасаться бегством. И именно в тот момент, когда они покинули свое укрытие, за их спинами раздался чей-то вопль:
— Броссар!
Кейт тогда обернулся, но всего на одну-единственную секунду, на одно короткое мгновенье. В его руке была та самая кривая сабля, принадлежавшая мятежнику, а за поясом кинжал с изогнутым клинком в украшенных орнаментами ножнах. Кромэль тоже обернулся. У фургона они увидели выпачканного дорожной пылью легионера, вскинувшего руку с зажатым в ней револьвером. В следующий миг прогремел оглушительный выстрел, заставивший беглецов вздрогнуть. Из шеи стрелка, так и не успевшего нажать на спусковой крючок, вырвался фонтан алой крови.
— Это — Этьен. Я знал его. Он был другом Дюпре, — словно в бреду проговорил Кромэль.
— Удача нам благоволит, — буркнул Кейт. Ни жалости, ни сострадания к бывшему соратнику в его голосе не было. — Пора отсюда убираться! — Кейт подтолкнул товарища по несчастью в спину, стараясь убежать как можно дальше от места побоища. Два ружейных выстрела прозвучали подобно грому среди ясного неба. Затем до беглецов донесся топот копыт и гортанные выкрики. Их быстро нагоняли, и с каждой секундой становилось понятно, что от погони им не уйти. Кромэль обернулся и дважды нажал на спусковой крючок, затем ещё раз и ещё. Двое кочевников вывалились из седел, в то время как третий, вооруженный лишь одной пикой, быстро сокращал дистанцию между ними.
— Не вздумай стрелять, понял?! — крикнул Кейт и развернулся, чтобы встретится с мятежником в поединке. То, что произошло потом, вряд ли возможно описать словами, настолько молниеносно всё произошло. Один выверенный удар — и вот кочевник, выронив пику из рук, повалился на землю. Там, у фургонов, по-прежнему шел ожесточённый бой. Звенела сталь, гремели ружейные залпы, и лилась горячая алая кровь.
— Быстрее! — на этот раз уже кричал Кромэль, он поймал оставшуюся без всадника лошадь, а Кейт все пытался высвободить застрявший в позвоночнике мятежника клинок кривой сабли.
Даже несмотря на то, что у беглецов была всего одна лошадь на двоих, им удалось уйти от преследования, но, к сожалению, бедное животное не пережило той бешеной скачки. Гнедая кобыла пала в холмах, пологие вершины которых можно было разглядеть и сейчас, при свете ярких звезд, засиявших на ночном небосклоне.
Кромэль уснул. Свесив голову на грудь, он мирно посапывал, и лишь тогда Кейт открыл глаза.
Кейт Броссар прекрасно знал, кто его вынужденный спутник, как знал и то, каким образом он оказался среди легионеров, приговоренных к пожизненной каторге. Заядлый картежник, дебошир, повеса и пьяница, Кромэль Дюар вместе с тем являлся одним из лучших стрелков под началом полковника Рональда Хопсана. Впрочем, отнюдь не по этой причине Кейт помог ему бежать. Первый залп кочевников оборвал жизни двух бывших легионеров и смертельно ранил третьего. Четвертый же, пал жертвой собственной глупости и недальновидности. В возникшем пылу сражения он набросился на Кейта, за что и поплатился своей никчемной жизнью. Без всякого сожаления и душевного трепета Броссар задушил нападающего его же собственными кандалами.
А потом он увидел несчастного Дюпре. Тот был уже мёртв, и оставалось надеяться, что его душа минует чистилища. Пуля угадила ему в левый глаз, так что он даже не понял, что случилось. Первым делом Кейт достал из набедренной кобуры сержанта револьвер, затем отстегнул от пояса связку ключей. Потребовалась ещё одна минута, чтобы сбросить оковы и всего миг, чтобы решить, что делать дальше.
Тогда-то он и увидел остолбеневшего Кромэля и мчащегося прямо на него мятежника, размахивавшего над головой кривой саблей. Раздумывать было некогда, и Кейт бросил своё тело вперед. Схватив ничего не подозревавшего всадника за руку, он выдернул его из седла, после чего, пригвоздив к земле коленом, нанёс два последовательных удара в височную кость.
В действительности, лишь благодаря удачному стечению обстоятельств Кромэль всё ещё оставался среди живых. Однако это вовсе не означало, что Кейт, даже после всего того, что с ними произошло, доверит ему свою жизнь. Кромэль Дюар, не знающий жалости, хладнокровный убийца, застреливший двух легионеров из-за карточного долга. Хотя… если подумать, то легион не что иное, как сборище убийц, воров, грабителей и насильников. Даже он сам, Кейт Броссар, мало чем отличался от этого отребья, как верно выразился полковник Хопсан.
Кейт закрыл глаза, и память унесла его в маленькую деревушку на краю оазиса, каких тысячи в этой проклятой стране. Но именно эта деревушка среди всех прочих стояла особняком. Эта деревушка стала тем самым местом, о котором он вряд ли сможет когда-либо забыть.
— Я знаю, кто ты, — слегка осипшим голосом сказал Кромэль.
— Нет, не знаешь, — ответил Кейт с глубоким вздохом.
— Знаю. И должен сказать, что мы друг друга стоим. Я знал того капитана, которого ты застрелил в упор, Кейт Броссар. Он был редким выродком, в грош не ставя жизни людей, служивших под его началом, — Кромэль взял флягу, сделав несколько глотков воды, продолжил: — Он, как я слышал, безосновательно обвинил тебя в убийстве четырех легионеров, надругавшихся над женщинами, пока их мужья находились на работах в форте Ренфорд. Не знаю, правда это или нет, но он заслуживал той пули.
В тот же миг, словно подтверждая сказанное Дюаром, протяжно завыл пустынный волк, и Кейт воздержался от колкой фразы, которая уже была готова сорваться с его потрескавшихся губ.
— Попробуй поспать, — сказал Кромэль. — Вдвоём выбраться живыми из этого чистилища будет куда уж проще.
Кейт кивнул и наконец-то оставил рукоять кинжала в покое. Сложив руки на груди, он в который раз закрыл глаза и практически сразу провалился в глубокий сон без сновидений.
***
Ночь. Голод снова гонит его на поиски добычи, но сегодня что-то неуловимое и пугающее витает в воздухе. Нет, это не люди. Запах двуногих и опасность, которая от них исходит, хорошо знакома пустынному волку. Нет, тут нечто другое. Он продолжает бег. Скоро, очень скоро покажется небольшая деревушка людей. Эта деревня не так велика, как те, что раскинулись на берегах большой реки, но менее опасной она от этого не становилась. Здесь можно встретить людей с белой кожей и ужасным запахом. Они очень опасны, опасней тех людей, что живут в этих краях уже давным-давно, с кожей почти такой же тёмной, как сама ночь.
Взобравшись на вершины пологого холма, пустынный волк затаился. Странный пугающий запах стал ощутимей, но всё ещё непонятно, стоит ли ему бояться того, кому этот запах принадлежал. Он никогда не брезговал останками животных и с поистине волчьим аппетитом поглощал все то, что оставалось от добычи горных львов. В конце концов, мясо есть мясо.
Люди не спали. Горели костры, слышались странные, ни на что не похожие завывания, какие могут издавать только двуногие. В воздухе чувствовался запах жаренного мяса и дыма вперемешку с едким потом людей и алкогольным перегаром. Справа, в высокой сухой траве послышалось шуршание, пустынный волк напрягся всем телом, одним прыжком настиг незадачливого грызуна. Проглотив зверька, он вновь навострил уши. Ничего. Только нарастающий гомон, доносившийся со стороны деревушки.
Голод начинал брать верх и пустынный волк решил попытать удачу у ручья, ведь там много жирных лягушек, а если повезёт, то он сможет отыскать птичью кладку. Шуршание, теперь уже с другой стороны, снова привлекло его внимание, однако он не двинулся с места, вдруг ощутив такой страх, что лапы под ним поджались сами собой. Там, среди костров, в деревушке, что-то происходило. Дикое ржание лошадей слилось с воплями ужаса двуногих. Затем прогремело несколько выстрелов, а пустынный волк так и не мог шелохнуться, лежал, словно прикованный к земле невидимыми цепями. Однако в следующий момент его словно подбросило. Взвизгнув от ужаса, он помчался с холма так быстро, как не бегал Ещё никогда в своей жизни. Тот пугающий запах, витавший в воздуху, приведший его на край оазиса, принадлежал грозному, не виданному прежде зверю. Перемещаясь с невиданной скоростью на своих задних лапах, он буквально разрывал клыками и мощными когтями всех, кто попадался на его пути.
Прошли недели с того момента, как пустынный волк почуял зверя, ставший его кошмаром, от которого он часто не мог спокойно заснуть, и вот опять. Запах доносился от одинокой скалы, что лежала между пологими холмами, поросшими чахлыми деревцами и зарослями кустарников. Чувствуя как от страха шерсть становиться дыбом, пустынные волк утробно взвыл, и это его завывание, разнесся по всей округе, на многие мили. Потом, отбежав на приличное расстояние, он услышал странный раскат грома и тот ужасный, ни с чем несравнимы вой, от которого мурашки пробегают от лап, до кончика хвоста.
***
— Полковник? — сержант, только что откупоривший бутылку содовой, указал на вершину холма, на котором стоял легионер, махавший рукой. — Похоже, они что-то нашли.
— Нашли? Что же они могли найти? — Рональд Хопсан курил толстую, с указательный палец, сигару и умудрялся говорить, не доставая ее изо рта.
— Не знаю, полковник. Но, очевидно, они требуют вашего внимания! — Чёрт возьми, они требуют моего внимания?! — недовольно пророкотал Хопсан, метая взглядом молнии. — А что с пещерой, они её осмотрели?
— Так точно!
— Ну и?.. что они там обнаружили? Нашли каторжников?
— Нет, господин полковник, — едва не дав питуха, ответил сержант. — В пещере найдена стреляная гильза, кое-какие вещи принадлежавшие беглецам и вот этот кинжал.
— Кинжал, — задумчиво повторил полковник, рассматривая оружие. — Что ж, Жак, пойдем теперь посмотрим, что они там отыскали, наши следопыты?
Попыхивая Сигарой, полковник прогулочным шагом последовал за сержантом к тем самым кустам, у которых собралась добрая половина легионеров, привлечённых к поискам беглецов.
— Ну и чего вы тут все столпились? — рявкнул Хопсан, а в следующую секунду сигара выпала из его открывшегося рта. — Матерь Божья!
— Это — Кромэль Дюар, — проговорил кто-то из легионеров осипшим, неестественным голосом. — Мы нашли его голову… вернее, её часть…
— Его… его просто разорвали на части, полковник! — А что с телом Кейта Броссара, вы его нашли? — спросил Жак, стойко перенесший потрясение. — Похоже, лейтенанту… бывшему лейтенанту, повезло ещё меньше чем бедолаге Кромэлю.
— Матерь Божья! — снова повторил шокированный Хопсан.