Ирина Дорофеевна, мама моего мужа, не понравилась мне с первого взгляда: сырая, тяжело передвигающаяся на распухших ногах пятидесятилетняя женщина, пристально и явно недружелюбно рассматривающая меня.
Но сначала это была только неприязнь. Ненависть, причем обоюдная, родилась позже, когда все вместе мы стали жить в их двухкомнатной квартире. Детали будущего семейного уклада долго не обсуждались: Ирина Дорофеевна в приказном порядке показала мне «мои» места на антресолях и в стенном шкафу, три раза произнеся при этом «моя квартира». Она явно гордилась своей свежепостроенной хрущевкой-пятиэтажкой. В то время, в начале шестидесятых, это и правда была большая редкость.
И начался кошмар, именуемый дуэтом свекровь-невестка. Вечно недовольная, угрюмая, раздражительная, с каким-то постоянно брезгливым выражением лица, Ирина Дорофеевна смотрела на меня, как на инородное тело в их семье, дулась и без конца делала обидные замечания.
Даже рождение Игорька не помирило нас со свекровью. Глухое озлобление Дорофеевны выливалось во все возрастающее количество замечаний и придирок типа: «Не вздумай выбросить эти подгузники — их еще отстирать можно! Не надо так много лить на сковородку масла —хватит и ложки! Лучше следи, чтобы не пригорело!».
Кстати, экономия была отдельным пунктиком Ирины Дорофеевны. Дошло до того, что она от одной спички зажигала сразу все горелки, туалетную бумагу упорно пыталась заменить нарезанной газетой, собирала обертки от мыла...
Муж тоже страдал от такого прессинга, но это же была его мать, он ее любил.
Свекор с работы приходил поздно, а в выходные пропадал на даче. Так что приструнить Ирину Дорофеевну было просто некому, я осталась один на один со своей врагиней.
Она и внука особо не любила. На мои робкие намеки о том, что Игоречек вполне может посидеть с бабушкой, пока мы с мужем по магазинам съездим, свекровь резко отрезала: «Я вам не нянька!». Конечно, она выпускала меня в магазин, но с такой физиономией, что в другой раз и просить не хотелось.
А обстановка все накалялась. Я уже с большим трудом выдерживала Ирину Дорофеевну, даже если она молчала или находилась в другой комнате. А ночью мне снились жуткие сны, будто я беру топор, подкрадываюсь к свекрови. И... Несбыточная мечта! Медленно, по каплям, свекровь выпивала мою кровь...
Наконец, о счастье! Нам дали квартиру. И, главное, на другом конце города.
«Все! Уезжаем! Будем жить отдельно! И счастливо-пресчастливо!» —выпалила я свекрови на одном дыхании, когда мы с мужем прибыли с уже оформленными документами. «Так уж счастливо-пресчастливо?» —усомнилась она. Не улыбнулась. Не порадовалась. Ну, да ладно, мне уже было безразлично и ее настроение, и ее реакция.
Через два года после нашего переселения, Ирина Дорофеевна так ни разу и не навестив нас, умерла. Я не была на похоронах. А еще через три года, когда мы уже получали честно заработанное каторжным педагогическим трудом свое жилье, свекор, который в отличие от нее часто навещал внука, попросился жить с нами. Возражений не было.
Как-то раз свекор разговорился со мной о своей покойной жене: «Оль, ты не вспоминай Ирусю плохо. Тебя она не любила, это верно. Да она тогда уже никого не любила. Почки больные... Она же по ночам от боли корчилась. А тут я ей подгадил с этой Катькой, из семьи хотел уйти...».
Сейчас я не вспоминаю Дорофеевну плохим словом и даже в чем-то ее понимаю. Всю жизнь она дожидалась своей квартиры, создала немыслимый по тем временам домашний уют, но не успела в этом уюте прожить и полугода, как в ее налаженную жизнь ворвалась какая-то чужая девочка, сломала весь этот уют да еще и дерзить начала. А здоровья уже нет, мучают боли, муж гуляет...
И о том, что молодость прошла, все время напоминают презрительно-недоуменные взгляды невестки. И сделать-то совершенно ничего нельзя. Терпи! А экономия... Скорее это было от былой бедности и уклада жизни еще ее, Ирины Дорофеевны родителей.
И, кто знает, может, она не приезжала к нам в гости на окраину не столько из-за
вредности и от обиды, а потому, что у нее просто не было сил тащиться полтора часа на городском транспорте с тремя пересадками? Могла бы, конечно, пожертвовать и воскресеньем, оторвавшись от постройки дачи... Но она же для нас ее и строила! А может, просто не хватило времени, чтобы подзабыть обиды и созреть для поездок к нам. Поживи она подольше...
Прошли годы. Я сама стала свекровью, причем дважды при одном сыне. К первой невестке привыкала с трудом. И лишь на пятом году ее замужества как-то прикипела к ней, полюбила. К тому же, она подарила мне чудесного внука! Но когда я окончательно привыкла к Гале, сынуля представил мне девушку Лару с заметно округлившимся животиком и виноватым взглядом, которую предлагалось признать законной невесткой за номером два.
Если бы не животик с моим следующим внуком, я бы просто вытолкала Лару за дверь.
Не понравилась она мне, не приняла я ее, хотя и вежливо ей улыбалась. Почему? Наверное, из-за Гали, а может оттого, что эта девочка сломала уже мой налаженный быт...
Годами Лара добивалась моего расположения, даже детей назвала нашими с мужем именами, но я была сурова, непреклонна, частенько ворчала. Смешно сказать, но первый раз я обняла и поцеловала Лару только тогда, когда мой второй внук Олежек пошел в школу. Ну и стервы же эти свекрови!
Ольга Викторовна
Женщина и представить не могла, кто окажется ее соседкой по купе
Голая правда про зрелую чувственность… Что меняется в женщине после 40-50
Был хорошим мужем, стал плохим через 10 лет счастливого брака
Я отменила свадьбу за неделю до росписи из-за будущей свекрови
Как использовать силу обычного зеркала и чем эта вещь бывает опасна
Он спешил домой к любимой жене, но не доехал. Роковой попутчик актера Владимира Костина
Как женщине выглядеть в домашней обстановке, чтобы мужчина хотел ее хотеть