Первая в истории России вспышка холеры, самого смертоносного заболевания 19 века, произошла в 1830-1831 годах (хотя первый случай был зафиксирован ещё в 1823 году, когда в Астрахань из Петербурга были командированы два опытных доктора, но он не дал начало поголовной заболеваемости). Вероятно, в Россию болезнь пришла из Персии. За несколько лет вспышки холеры смогли возникнуть во многих регионах империи, зачастую все заканчивалось летальным исходом. По официальным данным, в стране от неё тогда умерло 197 069 человек. Болезнь называли «собачьей смертью». Торговля фактически прекратилась, банки перестали проводить платежи, император Николай I покинул столицу. Чтобы как-то уменьшить скорость передачи заболевания и снизить смертность, люди были сильно ограничены в праве передвижения. Эти неслыханные прежде запреты вызывали недовольство всех сословий, что перерастало в холерные бунты.
Проблема была, как это часто случилось и впредь, в неведении. Помимо недовольств по поводу запрета передвижений в стране ходили слухи, что лекари и чиновники намеренно травят простой люд. Кто-то успел уехать, а у тех, кто остался буквально заперт в родном городе, началась паника. Не понимая, от чего спасаться, народ ломанулся в храмы. Не получив и там ответов на свои вопросы и наблюдая, как все больше смертей становиться вокруг, люди начали бунтовать. Карантин, на который принудительно посадили страну, выглядел очень странно и даже пугающе. Тысячи людей и лошадей с товарными обозами задерживались у застав, а в тех, кто пытался пробраться через оцепления, приказано было стрелять. Восстания возмущённых людей преимущественно были неорганизованными, стихийными, но заняли довольно обширную географию.
Когда ещё не все было ясно с болезнью до конца, в Севастополе стали говорить, что со стороны Азии идёт то ли холера, то ли вовсе чума. Второй вариант, кстати, был более понятен простому люду, как и ряду малограмотных лекарей, чем какая-то непонятная холера. Но легче от этого не становилось. В целях профилактики, пока ещё не началось поголовное заражение, в городе были введены карантинные меры: движение из города и в город стало проходить через специальные заставы, все приезжавшие должны были в обязательном порядке 3-4 недели провести на изоляции, а чиновники получили полную монополию на продовольственное снабжение. Из-за этого стали все чаще возникать недовольства по поводу их злоупотреблений. Из Петербурга отправили комиссию для расследования, но затем отозвали. В то же время был сильно ожесточён карантин, что людям даже запрещалось выходить из домов без особой необходимости. В ответ на это 15 июня 1830 года взбунтовались мастеровые флотских экипажей. Представители низших слоёв городского населения, включая вооружённых матросов, принялись убивать купцов, которые задирали цены на продовольствие. Умерщвлены были и наиболее одиозные для солдат офицеры и чиновники, в том числе военный губернатор Николай Столыпин. Восставшим удалось удерживать город под своей властью в течение 5 дней. После подавления мятежа семерых его зачинщиков расстреляли, а всего военному суду было предано около 1580 человек.
Когда холера пришла в Москву, император решил не дожидаться, пока случится повтор бунта 1771 года, а сразу же выехал туда для успокоения народа. Вероятно, своим присутствием он сумел преодолеть панику и никаких крупных выступлений не случилось, что нельзя сказать о других городах. Хоть и выпускалась специальная «холерная газета», в которой описывались подробности и распространении болезни, методах борьбы с ней и количество смертей, но вскоре стало понятно, что не вся публикуемая там информация является достоверной, а число погибших и вовсе намеренно занижается. Доверие к власти в народе было подорвано.
В ноябре того же года в Тамбове горожане, возбуждённые слухами о наступлении холеры, разгромили городскую больницу. Поскольку городской глава, купец Байков, скрылся в неизвестном направлении, общаться с народом вышел губернатор Миронов. Пятитысячная толпа схватила чиновника, и смогли отбить его лишь на другой день конные жандармы. Спасённый Миронов приказал стрелять по толпе, однако местный батальон стражи отказался выполнять приказ. Для усмирения бунта в Тамбов пришлось ввести регулярные войска. Губернский батальон был сослан на Кавказ, восемь зачинщиков волнений были биты, двоих отправили на каторгу.
В 1831 году вспыхнул бунт в военных поселениях Новгородской губернии. Правительство устраивало карантины, заставляло окуривать заражённые дома и имущество умерших, но народ не верил в целесообразность этих мер. По всему региону ходили слухи, что карантины эти не для блага совсем, что доктора и начальство рассыпают по дорогам яд и отравляют хлеб и воду. Рабочие, высланные из Петербурга за участие в холерных беспорядках, своими рассказами о том, как они «кольями выгоняли холеру», ещё сильнее распаляли новгородцев. Начались беспорядки в городе Старая Русса. Там задерживали прохожих по подозрению в отравлении воды. В казармах произвели окуривание и людям пришлось ночевать на открытом воздухе, отчего несколько человек на следующий день заболело. Один из солдат по личным мотивам стал внушать сослуживцам, что их отравляют. Вечером следующего дня солдаты рабочего батальона собрались толпой. Проходившего мимо них капитана Шаховского, который не ответил на оклик часового, солдаты схватили и, заподозрив его в рассыпании яда, избили и потащили в город. К солдатам рабочего батальона присоединились другие горожане. Толпа разбивала кабаки, аптеки, присутственные места и квартиры начальствующих лиц, причём несколько офицеров и докторов были задержаны и подвергнуты истязаниям. Например, так в своей постели был убит лекарь Вагнер, а генерала Мевеса стащили с дрожек и разбили голову о мостовую. Полицмейстер Манжос спрятался в дровяном сарае, но его нашли и, подвергнув истязаниям, убили. Мятежники рассадили арестованных по присутственным местам и гауптвахтам, поставили в разных местах города караулы и вечером предполагали казнить арестованных.
Майор Ясинский прибыл в Старую Руссу в ночь на 25 июля, вернул в казармы солдат военно-рабочего батальона, разогнал мещан и купцов, собравшихся в городской думе для суда над задержанными офицерами, расставил в городе караулы и послал патрули, но не сделал попытки арестовать зачинщиков мятежа, объясняя это «недостатком сил», и не освободил задержанных мятежниками офицеров, оставив их закованными до следующего утра. Нижние чины военно-рабочего батальона, опасаясь преследования, разбежались по соседним селениям и подняли мятеж в ближайших округах. Толпы мятежников приводили арестованных в Старую Руссу на расправу, но майор Ясинский выпроваживал и обезоруживал мятежников и освобождал захваченных ими начальников. В Старую Руссу вступил генерал Леонтьев с 2 батальонами. Он ограничился тем, что похоронил тела замученных офицеров и отправил в к генералу Эйлеру всех задержанных мятежников. 2 августа к Старой Руссе из соседних округов военного поселения собрались вооружённые толпы военных поселян. Леонтьев не решился стрелять в бунтовщиков и они ворвались в город, схватили начальников и начали грабить казённое имущество. Несколько офицеров, в том числе генерал Леонтьев, были убиты.
В округах военного поселения было убито мятежниками и умерло от ран и побоев более 100 офицеров и врачей, остальные начальствующие лица были подвергнуты жестоким истязаниям и только немногим из них удалось скрыться. 6 августа в Новгород прибыл сам император Николай I. В Старую Руссу вновь вошли верные правительству войска, на следующий день по толпе был открыт огонь. Началось расследование. Виновные в беспорядках были разделены судом на 5 разрядов, причём преступники первого разряда, изобличённые в самом тяжком преступлении - убийстве, были приговорены к наказанию кнутом и ссылке на каторгу, а остальные были приговорены к наказанию шпицрутенами и розгами, к отдаче в арестантские роты и отсылке на службу в Сибирский отдельный корпус и в резервные войска. Всего было осуждено более 3 тысяч человек, и только четверть осуждённых не была подвергнута телесному наказанию. Поздней осенью приговоры суда были приведены в исполнение, причём телесное наказание производилось с такой жестокостью, что около 7 % наказанных шпицрутенами умерли прямо на месте экзекуции.
Самым запоминающимся стал бунт на Сенной площади в Петербурге 22 июня 1831 года. Благодаря зимним холодам и, что уж греха таить, организованным карантинам эпидемия пришла в столицу позже других городов. Но, наслышанные о случавшихся по всей стране возмущениях, петербуржцы были уже заранее заведены. Толпа возмущённых направилась громить центральную холерную больницу. Под дулами солдат бунтовщикам пришлось остановиться, после чего на Сенную площадь приехал император Николай I.
По словам Бенкендорфа, «государь остановил свою коляску в середине скопища, встал в ней, окинул взглядом теснившихся около него и громовым голосом закричал: „На колени!“ Вся эта многотысячная толпа, сняв шапки, тотчас приникла к земле. Тогда, обратясь к церкви Спаса, он сказал: „Я пришёл просить милосердия Божия за ваши грехи, молитесь Ему о прощении, вы Его жестоко оскорбили. Русские ли вы? Вы подражаете французам и полякам, вы забыли ваш долг покорности мне, я сумею привести вас к порядку и наказать виновных. За ваше поведение в ответе перед Богом — я. Отворить церковь: молитесь в ней за упокой душ невинно убитых вами“… Толпа благоговейно поклонилась своему царю и поспешила повиноваться его воле».
Говорили, что пока войска держали в осаде Сенную площадь, часть народа все же успела разнести один лазарет и убить нескольких лекарей. Полиция успела схватить неких поляков, которые подстрекали народ к бунту. Они якобы были переодеты в мужицкое платье и давали народу деньги. Происходило это во время польского восстания, так что особого удивления такой факт ни у кого не вызвал. Скорее наоборот, людям будто было в радость найти виноватого. По всему городу разошлись нелепые слухи, как поляки ходили ночью по огородам и посыпали овощи ядом, всыпали отраву в стоящие во дворах бочки с водою, а корабли привозили целые грузы мышьяка и всыпали его в Неву. Взволнованные толпы народа ходили по улицам и всякого, кто им казался почему-нибудь «холерщиком», били и истязали, нередко до смерти.
Так или иначе, «усмирение» бунта на Сенной площади стало одним из официально задокументированных подвигов Николая I — на конном памятнике императору, который расположен на Исаакиевской площади, один из барельефов посвящён именно этому событию.
Холерные бунты, хоть и не были связаны друг с другом ничем, кроме временного промежутка и причины волнений, все же вошли в историю под общим названием. К счастью, они не имели особо сильных государственных последствий, а эпидемия холеры постепенно сошла на нет.
Народные волнения того времени лично мне напомнили то, что происходит сейчас, поэтому я и решила рассказать об этих событиях. История, как многие считают, циклична. Может, это тот самый случай?