Прошло три с половиной года, как Нютка выздоровела и стала жить обычной жизнью домашней кошки.
Она осталась такой же независимой: никогда не терлась об ноги в просьбе приласкать ее, не выпрашивала еду и, когда по весне в ней просыпались природные инстинкты, она ходила на полусогнутых лапках и изредка издавала тихие звуки, отдаленно похожие на мяуканье.
В этот период, по известным только им, кошкам, причинам, она иногда справляла нужду на нашу кровать, и мы, глупые, поначалу наказывали ее.
Однажды, обнаружив мокрую постель, наученная статьей про воспитание хвостатых, я закрыла Нютку на балконе. Строгости хватило ненадолго: примерно через две минуты я забрала ее в дом, но с тех пор Нютка каждый раз тревожилась, когда, находясь на балконе, видела, что кто-то из домочадцев начинал прикрывать балконную дверь.
Мы не стерилизовали Нютку, опасаясь, что ее больной мозг и слабый организм не выдержит наркоза, и давали ей капли, которые плохо помогали. Пожалуй, она вряд ли смогла бы перенести беременность и самостоятельно родить, потому как даже в лотке ей с трудом удавалось удерживать равновесие.
Вследствие перенесённой болезни Нютка была физически ограничена: она ходила, прихрамывая и, когда гонялась за игрушкой, быстро уставала и заваливалась в одышке на бочок. Ей не всегда удавалось приземлиться на лапки, спрыгивая с дивана, и даже в спокойном положении она часто вздрагивала, будто получала невидимые разряды электрошока.
Но несмотря на своё не вполне здоровое состояние, она была очень умной и необыкновенной кошкой. По крайней мере, мне так казалось.
Она никогда не точила когти о мебель, не царапала обои, будто понимала, что квартира съемная.
Как-то раз я проводила мужа на работу и, закрыв за ним дверь, стала искать Нютку и нигде ее не обретала: ни под шкафом, ни за диваном, ни под столом. Испугавшись, я выбежала на лестничную площадку и стала звать ее:
— Нютка! Нютка! Кс-кс-кс!
В ответ сверху раздалось жалобное «мяу». Я быстро поднялась по лестнице и увидела Нютку, прижавшуюся к двери квартиры, которая располагалась прямо над нами. Чтобы она больше не убегала, я оставила ее за дверью нашего тамбура и стала наблюдать в глазок: Нютка никуда не двигалась и через мгновение стала жалостливо проситься обратно. И в следующий раз, когда я пыталась «выставить» Нютку за дверь — она тут же стрелой забегала в дом.
Я умилялась, когда глядела на неё: как она спит, как ест, как играет — все вызывало во мне трепетную нежность. Когда она дремала, я просовывала ладонь между ее мягких лапок, и она тут же прижимала ее к себе.
После болезни, она стала пугливой и настораживалась от непривычных звуков, а когда в дом приходили чужие люди, которых она не знала, тут же пряталась. Но если ее успевали замечать, почти все поражались красоте ее больших глаз:
— Надо же! Кошка с человеческими глазами! — воскликнула однажды наша гостья.
И правда, глаза Нютки были очень выразительными. Будучи здоровым котёнком, она всегда глядела задорно и удивлённо, а после перенесённой болезни — ее взгляд стал чаще печальным.
Казалось, она была беззащитной и в случае чего, оказавшись среди других кошек, не смогла бы постоять за себя. Но однажды я убедилась, что это не так, и что Нютка к тому же очень смелая.
Как-то раз мы поехали к свекрови и взяли Нютку с собой. Ирина Николаевна любила кошек и сразу стала сюсюкаться с Нюткой, взяла ее на руки и запричитала :
— Ну, кто у нас тут больной? Тебя надо на неделю ко мне: сразу выздоровеешь!
Она стала знакомить Нютку с их котом Васькой и отправила меня на кухню. Когда я вернулась проведать мою кошку, увидела, как она, забившаяся под кровать, шипела на Ваську, который деликатно стоял в двух метрах от неё и не смел приблизиться.
Ирина Николаевна в своё время препятствовала нашей свадьбе и долгое время отравляла нашу жизнь. Но постепенно ситуация изменилась, и мы стали изредка видеться, в основном, когда ей нужна была какая-то помощь. И я чувствовала, что она до сих пор не любит меня и вынужденно терпит, стараясь изображать радушие.
И вот, тем вечером, когда мы собрались уезжать домой, перед прощанием Ирина Николаевна начала разговаривать с Нюткой, находившейся у меня на руках:
— Ну, давай выздоравливай, хулиганка! Я бы уж тебя точно быстро вылечила!
И тут Нютка зашипела на неё.
Свекровь засмеялась:
— Ну, чего ты?! Да ты у нас здоровая! Прикидываешься просто!
И чем эмоциональнее Ирина Николаевна заигрывала с ней, тем чаще Нютка шипела ей в ответ. Моя милая девочка будто защищала меня, чувствуя неискренность и фальш свекрови, которая была единственной, на кого моя Нютка так реагировала.
И жизнь шла своим чередом.
Когда я замечала, что Нютке становилось хуже, мы снова делали ей уколы, и ее состояние приходило в норму. Но этих мер, к сожалению, хватило ненадолго...
читайте окончание рассказа в третьей части: https://zen.me/2baJeG