Эээх, армия, сколько раз я был благодарен тому, что служил и как сильно меня это спасло, особенно, когда я возвращался домой. После этого, в моей жизни существует одно четкое правило, никогда не просись переночевать к одиноким и странным людям, особенно тем, что живут на окраине…
Знойный жаркий день поджидал меня по возвращению домой, станция была далеко от поселков и деревень, поэтому до нее добирались обычно, часов за восемь, как и домой возвращались не меньше, но меня это не огорчало, домой же иду. Как и все я планировал переночевать на вокзале, так как прибыл только вечером, и ночью не охота было идти через лес, а вот с утра отправиться до соседней деревни, а там и перекантоваться до автобуса, а потом еще до одной деревни и там уже и до дома бы дошел, а может быть кто и на попутке или телеге попался, все же народ у нас отзывчивый.
Только, к моему сожалению вокзал наш был закрыт на ремонт, поэтому, как и другим пришлось топать до деревни ближайшей и искать там ночлега. Правда остальные, кто оказался в такой же ситуации решили скопом добраться до местной конюшни, чтобы переночевать, а я вот решил, что так будет удобнее, да и все же мир не без добрых людей, авось и меня приютят.
Дошел я до поселка уже ближе к ночи, сильно уставший и высушенный жаждой, на горизонте уже мелькал первый домик, и я как – то бодрее зашагал к нему, словно второе дыхание открылось. Как подошел, то увидел около дома старушку на лавочке, маленькая такая, пухлая, сидит себе да котейку гладит.
Сначала я прошел мимо, но потом решил спросить у бабушки, может подскажет чего, и почему именно тогда меня не остановил тот факт, что одинокая старушка сидела на лавке почти ночью одна.
- «Здравие желаю бабушка», - сказал я, чем явно ее напугал.
- «Ой, касатик, вечер добрый», - сказала старушка, слегка дрогнув от моего голоса.
- «Бабушка, скажите пожалуйста, а где солдату переночевать у вас в селе можно?» – спросил я.
- «А ты откуда и куда солдатик?» – спросила она, как – то странно меня оглядывая.
- «Да вот со службы и домой», - улыбнулся я.
- «И много с тобой таких?»– почему-то спросила, хотя видела, что я один.
- «Один я бабушка, другие пошли до конюшен», - ответил я, наверное, переживает, что я не один, бабушка все же.
- «Да!» - просияла она и стала меня оглядывать – «Тощий больно», - почему- то скривилась бабушка, а вот ее кошка странно так глазами блеснула и замурчала, как трактор.
– «Ну да ладно, оставайся у меня, одна я живу, того и глядишь поможешь мне завтра», - сказала она и как – то странно так подмигнула кошке, а та словно понимая стала вилять хвостом.
- «Спасибо бабушка, не удобно как-то вас стеснять», - почему- то я решил отказаться, не нравились они мне чем-то, хотя это она была пожилой старушкой, а не я.
- «Да, что ты касатик», - запричитала бабуля и подскочила с лавки, - «Я знаешь какую картошечку запекла в духовке, а квасок свежий, сегодня как раз дошел, вот и гость подоспел», - стала она меня уговаривать, но я и сам после слова картошечка, а уже и квасок, готов был бежать хоть куда, хоть на мины, и свои подозрения убрал на второй план, что мне может сделать бабка?
Мы прошли в ее дом, она начала суетиться, доставать из духовки еду, словно там не духовка, а кладовка, и пироги и все прочее, квас принесла, и пах он так вкусно, хлебом ржаным. Но сам того не замечая, от еды и разговоров бабушки меня постоянно отвлекал интерьер дома и даже настораживал. Слишком темный и холодный, горела в доме всего одна лампа, а стол был странного красного оттенка. За окном постоянно, что-то мелькало, словно чья-то тень, но прислушиваясь понимал, что вроде как ветер и деревья. По спине забегали не очень хорошие ощущения и мурашки, я держался, чтобы просто не выйти оттуда, дабы не обижать старушку, мысленно говоря себе, что я всегда могу просто встать и уйти.
Когда я закончил есть, то вышел на улицу, чтобы покурить, мои нервы были на взводе, все это сильно напрягало, и я искал хоть одно оправдание своим ощущениям. Оглядел дом, он был старым и покосившемся, мое внимание привлекло окно, а точнее кошка, что сидела там на подоконнике, и я готов был поклясться, что смотрела она на меня и не просто смотрела, а словно я мышь, которую она загнала в ловушку.
А вот бабушка пошла топить баньку, мол с дороги надо помыться да попариться, хотя я бы и так в бочке помылся, но отказывать не стал, хотел даже сам растопить, но она сказала, чтобы отдыхал, да ни о чем не думал.
Пока сидел и курил на крыльце, то не вольно покосился на улицу, так странно, все домишки рядом, а этот словно отдельно от них, словно чужой какой-то, но самое удивительное, что старушка словно не замечала этого и спокойно ходила по очень скрипучему полу.
Никогда не поверю, что односельчане не помогли бы одинокой старушке, хотя, смотря какая старушка, и я стал было обдумывать все странности, как меня тут же отвлекала бабушка.
- «Касатик, сначала я пойду быстро, а потом и ты ступай мыться», - пропела она.
- «Так точно бабушка», - посмеялся я, а он усмехнулась и пошла в баню.
Пока она мылась, мне казалось, что там что-то происходит непонятное, странные смешки, и кажется бабка-то с приветом, сама с собой разговаривает. Казалось, что она там что-то рвет, словно ткань, треск был не сильный, но я услышал. Стало еще больше не по себе, но я держался, а когда повернулся в сторону бани, то вздрогнул, в маленьком оконце предбанника, словно кто-то смотрел на меня красными глазами, вот тут я не выдержал и подскочил.
Быстро вбежал в дом, чтобы забрать свой рюкзак и просто уйти, все эти странности напрягали, и в груди было какое-то странное ощущение – что будет беда. Я вышел из дома, но не успел дойти до ворот, как она вышла из бани и подошла ко мне.
- «Солдатик, ты иди помойся, попарься, банька готова», - сказала она, а сама была словно помидор – красная.
- «Бабушка, вам плохо, вы так покраснели?» – я даже за переживал – «Может помощь позвать?»– я мысленно промотал в голове все те странные звуки, что слышал.
- «Нет», - воскликнула она, да так, что я вздрогнул от ее голоса – «Это я от пара, тоже попарилась, убрала все, вот и ты иди», - сказала она, тут же успокоившись, а я был странно удивлен, может ее не любят тут?
- «Хорошо», - сказал я, и присел на корточки, чтобы окурок потушить, и так и охнул.
Бабушка была обута в одни простые шлепанцы, а ее большие пальцы на ногах были странно и очень уродливо загнуты, выглядело это слишком жутко, я хотел спросить, что с ней случилось, а когда поднял глаза на нее, то меня отшатнуло, в ее глазах я увидел красный отблеск, как у чертовщины всякой в фильмах, и упал на жопу от такого зрелища, покосившись боковым зрением на предбанник, но там никого не было.
- «Ты чего солдатик?», – спросила она слишком ласково и улыбается.
- «Да так, что-то я устал», - сглотнув ком и уняв в себе дурные мысли, решил, что показалось, а вот мыться я идти теперь явно побаивался, но пришлось.
Тогда я еще не знал в какую ловушку я захожу. Старушка улыбнулась, но мне как-то стало не по себе от этого, слишком меня насторожило увиденное, я взял себя в руки, поднялся и взяв полотенце, пошел в баню, двери на всякий случай запер по сильнее, благо в рюкзаке у меня был походный ножик, решил припрятать его на всякий случай под полкой.
В бане было слишком жарко, казалось, что еще немного и я тут сварюсь заживо, не понятно, как она тут вообще мылась, особенно в ее то возрасте. Я быстро помылся насколько вообще мог в таком состоянии, даже раздеваться полностью не стал, простирнул на спех одежду, и обливаясь тонной пота стал быстро все собрал, сполоснул и пошел выходить, но не тут – то было, двери кажется заклинило… какая – то странная паника охватила меня, словно я так и знал, что окажусь в ловушке, но я гнал это от себя прочь.
Дом старый, баня тоже, так что могло и заклинить, да и я подпер по сильнее дверь, непонятно зачем, вот и замуровал сам себя. Попытался вышибить дверь, но она словно была завалена, стал кричать старушку, но она видимо зашла в дом и меня не слышит, а в бане становилась все горячее, словно кто-то, не жалея сил, пару добавляет, да так, что дышать было слишком горячо, хотя я пар не добавлял, тут и без того был «Ташкент».
Опрокинув на себя таз ледяной воды, чтобы хоть немного стало легче, я стал думать, как выбраться отсюда, чтобы я не сварился заживо. Дышать было все труднее, я намочил свою футболку в ледяной воде и стал дышать через нее. Кожа уже изрядно покраснела, кое где стали проглядываться волдыри, как от ожогов, мелкие, но болезненные, а если не дай бог они лопнут, то будет невыносимая и жгучая боль.
Решил сесть на пол, там меньше всего было пару, да и слегка сквозило от щелей, а так как пар, он больше к потолку шел, то это было пока что лучшим спасением и давало возможность продержаться, правда баня маленькая, и пар заполняет ее быстро. Повернулся, чтобы набрать в ковш холодной воды из фляги и замер от увиденного. В углу лежали какие-то ошметки, не то тряпья, не то кожа какая, стало странно, на кой они тут, хотя была надежда, что они дыру закрывают, и может быть есть шанс хоть немного пустить воздуха.
Я полез под полог, и стал вытаскивать один кусок, как я думал, но он все не заканчивался и был такой приличный, на вид и ощупь кожа, только какая-то странная, так бы решил, что свинья или еще кто, но больно мягкая. Где-то в глубине сознания провел параллель и вздрогнул, посмотрел на себя, потом на эту странную находку и ужаснулся, я бы тысячу раз готов был ошибиться, но кожа точно человеческая, на ней красовались такие же мелкие волдыри, стал разглядывать и тут в дверь стукнули, я вздрогнул и откинул ее под полог, словно это я тут хранил эту гадость.
- «Солдатик, ты там долго еще», - спросила старушка.
- «Да вот бабушка, двери заклинило», - старался говорить спокойно, в надежде, что я ошибаюсь и слабая старушка не способна на такое, хотя то и дело боялся, что она увидит мою находку.
- «Ой, а как же я открою- то, силенок не хватит», - стала причитать и вроде как попыталась открыть двери.
- «Так может позвать кого из односельчан, авось и не откажут?» - старался говорить спокойно и не паниковать.
- «А чтоб тебя», - пробормотала она раздраженно и тихо, но я услышал – «Дак спят, наверное», - тяжело и уже как-то раздраженно выдохнув сказала она.
- «А ежели мне плохо станет, вам потом объяснять почему не помогли, не позвали никого, ведь и обвинить могут», - глупо пугать конечно пожилого человека, но я очень хотел просто выйти сейчас из этой бани и убраться отсюда подальше.
На мое удивление, старушка мне отчего-то ничего не ответила, а шаркая ногами куда-то ушла, у меня было два варианта, либо она пошла звать на помощь, либо просто ушла, и надеюсь не для того, чтобы я тут совсем сварился. Прислушиваясь к каждому шороху, я стал думать, как самому выбираться отсюда. Окна тут не было, вода кипела уже слишком, холодная вода и та стала от пара и такой духоты нагреваться понемногу, а это было не очень хорошо, да и она уже была на исходе. У меня стала кружиться голова, а выхода я так и не придумал, просто уже из последних сил лежал на полу, там было более-менее еще, от земли шла прохлада.
В сенках вновь зашаркали ногами, наверное, старушка, и я решил пойти на хитрость.
- «Солдатик, ты там как?» – спросила она очень ласково, а я молчал, возможно, если я не отвечу, то она испугается и позовет на помощь.
- «Касатик», - словно пропела она, – «Ты там скоро?» – я еле сдержался, чтобы не ответить ей чего- нибудь эдакого, как-то стало страшно, и почему- то дверь казалась мне уже не ловушкой, а защитой от бабки, слишком она была не такой – «Солдафон» - уже не сладко и не мило, а слишком хрипло и грубо, что я дернулся.
- «Ну вроде молчит», - так же хрипло сказала она и ушла…
И вот когда я услышал, что вроде молчу, тут- то я и запаниковал, куда она ушла, зачем и на сколько не ясно, а значит надо точно выбираться, мало ли что она задумала, может она сумасшедшая какая, или еще чего по хуже.
На всякий случай я налил в ковш кипятка, а он был уже такой ядреный, сам же выпил из фляги воды, да и попил себя, хоть немного освежала. Дверь скрипнула, шаркающие шаги стали более тяжелыми, я приготовился, нападать я не хотел конечно, но на всякий случай приготовился. Шаги больше не напоминали шаги бабушки – старушки, скорее были какими-то шкрябающими, по спине пробежала током волна мурашек, я напрягся, либо она кого позвала, либо я попал в какую-то фигню и нужно выбираться.
Встал между печкой и пологом, это было единственное место, чтобы тот кто зашел тебя не видел, двери открылись, и кто- то втянул жадно воздух.
- «Ах поганец, живчик какой, куда же делся-то?» – и как-то это так злостно прозвучало, что теперь я был уверен в том, что буду защищаться и плевать кто там стоит.
Шаг за шагом кто-то приближался ко мне все ближе, вдыхая воздух, да так, словно искали меня по запаху, я сжал ковш по крепче, чтобы там не было, но пару секунд выиграть обязан, а там и разбираться буду уже.
Чья-то не маленькая тень стала около меня, вот-вот и кто-то заглянет в мое укрытие.
- «Догадался стервец», - и смех, вроде бы и тихий, а на самом деле, оглушал.
Чья-то голова показалась и резко повернулась в мою сторону…красные глаза, и очень страшное лицо – без кожи… Думать я не стал вовсе, просто выплеснул прям в эту рожу весь ковш кипятка, оно закричало, а я стал бить ковшом куда попаду, лишь бы не видеть больше этих глаз, но эта мерзость схватила меня за ногу и укусила, да так, что меня просто прострелило болью, я закричал, а оно не останавливалось и цепляло мою ногу зубами еще сильнее, а руками словно стало резать кожу, словно это не кожа, а кожура.
Невольно промелькнула та самая кожа, что я нашел, я испугался еще сильнее, и на сколько это возможно стал бить ковшом не жалея сил. Удары я наносил четко, но мою ногу не отпускала эта скотина, я стал хватать ковшом кипяток, эта тварь шипела, но продолжала свое поганое дело, и явно не была намерена отступать.
Не знаю, как, но я решился, и уже не самим ковшом, а его ручкой, стал бить в голову, по хребту, везде куда попадал, да так, чтобы проткнуть, поранить, да что угодно, только бы отцепить ее от себя, и вот наконец мне почти повезло. Ногу я почти уже не чувствовал, боль была дикая, словно меня травили и жрали заживо, именно так скорее всего приходит болевой шок, но я держался.
Когда мне все же удалось хоть как-то пробить башку этой гадости, я стал долбить в открытую рану, и оно не выдержало и отскочило от меня. Одежды не было, только те самые тапки, что я видел на старушке, те же большие пальцы, что очень уродливо загнуты и красные глаза, и против этого существа был только ковш и кипяток.
Без кожи, с ужасными гнилыми язвами, все это было хуже любого кошмара, когти были не длинными, а напоминали мелкие гвозди вставленные в плоть заживо, оскал этой нечисти был таким плотоядным, что я просто сразу понял – меня хотят сожрать…
- «Вкусный», - сказала это некогда старуха и рассмеялась, а потом стала дразнить меня лоскутом кожи, я быстро взглянул на ногу, там был ужасный укус и действительно словно выдран кусок кожи, стоило обратить это внимание, как ногу стало сводить болью и судорогами.
- «Ты кто?» – спросил я, выигрывая себе на время.
- «Глупый солдатик», - сказала старуха и сверкнув глазами стала медленно подбираться ко мне. Открытая дверь была единственным спасением, а преграда перед ней была очень страшная, непонятная, мне явно стало - людоед.
Обдумать времени нет, страх внутри меня орет, чтобы я забился под полог и надеялся на чудо, остатки разума молчат вовсе, голые инстинкты – выжить любой ценой. Ковш в моих руках был еще тем оружием, но выбора нет, она подходит, и шансов на спасение очень мало, противный оскал и то, как облизывается не оставляет шансов, и я делаю то, на что бы не решился никогда – сам бегу на эту тварь.
От неожиданности старуха замирает на какое-то мгновение, я ковшом бью в глаз и все же попадаю, вводя ручку ковша на всю длину, она орет, и ее мелкие, но очень острые и тонкие, как иглы когти впиваются в мою спину.
Я стиснул зубы, и стал проворачивать ковш в ее глазу, она стала так сильно орать и вгрызалась в мои плечи, но чем сильнее я давил и крутил, тем больше она оседала, но меня так и не выпускала, а лишь сильнее впивалась. Второй рукой я просто стал давить на второй глаз, чтобы хоть как-то дать себе шанс на спасение.
Ее крики заставляли меня сжиматься, но я продолжал этот кошмар, пока мои два пальца все же не пробили ее глаз, это было и противно, и страшно, но, когда она стала шататься в разные стороны и отшвырнула меня, я думал, что сейчас меня просто разнесут на части. Еле как передвигаясь, я просто упал на пол и пополз, чтобы она не зацепила меня своими руками. Но я оказался не таким быстрым, а вот она резко замерла, я тоже, до двери был один только рывок, и я на свободе, хотя не знаю сколько придется убегать, но так шансов больше, да и люди тут есть, хотя в этом я не уверен теперь.
Тяжелый вдох воздуха носом и вновь противный смешок.
- «Вкусный, глупый солдатик», - прохрипела уже озлобленно, и словно собака по нюху приближалась ко мне, я подскочил и почти сумел выбраться из бани, но она оказалась быстрее, схватив меня в последний момент, и откинула назад.
Я пролетел по полу и почти залетел под полог, тело жгло, появились мелкие кровоподтеки, тело было в занозах. Я невольно простонал, и стал подниматься, но она тут же налетела на меня, и все что я успел это выставить руки и держать ее морду от своего лица. Своими руками она царапала мне бока и плечи, потом стала уже и ногами драть, как бешеная кошка, и смеялась, без глаз, с острыми зубами и полностью безумная, я готов был зарыдать от этого всего, пришло осознание, что меня сейчас просто растерзают, и от меня останется только кожа…
Сильный скрип заставил ее вздрогнуть, и я воспользовался тем, что она замешкалась. Не убирая одной руки с ее лица, второй я стал бить ее в горло, с первого же удара, она снова принялась за попытки впиться в меня зубами, но я держался, не знаю, как, наверное, на чистом адреналине или все же хотел жить.
И тут неожиданно, но на нее набросилась кошка, та самая, что я видел у нее с самого начала, только вот стала она чуть больше.
- «Разорву», - взревела старуха, но от меня не оторвалась, а старалась вдавить меня в свое противное тело.
Все мои мелкие царапины стали не просто щипать, их словно жгло, как будто на них лили воду с солью. Становилось все сложнее, но я продолжал бить ее в горло, а потом понял, что это не работает и просто стал вдавливать туда, она стала хрипеть, а кошка продолжала шипеть и грызть ее за ухо, словно хочет оторвать кусок и это пугало еще сильнее, так смотрела она на меня…
Старуха же словно не обращала внимания на то, что происходить с ее частью тела, все сильнее придавливала меня, мне самому становилось трудно дышать, и я стал задыхаться, и в какой – то момент рука дрогнула, я успел лишь убрать лицо, но она словно та кошка вцепилась зубами в мое ухо, от страха, я стал орать и просто бить ее всем чем придется, и сам не заметил, как попал по кошке, она сильно отлетела и стала шипеть, а старуха отскочила от меня и взвыла… не знаю чем я думал, но быстро поднял ковш и набрав кипятка плеснул в кошку.
Кошка стала орать, словно она живой человек, а старуха стала покрываться волдырями от ожогов. Я продолжал шпарить кипятком, не давая ей оклематься, а потом схватил флягу и кинул в кошку, и череп ее разнесся по стене бани, а голова старухи просто пошла трещинами, но не убила ее, а наоборот, словно лишило последнего рассудка и теперь эта неуправляемая тварь, кряхтя и шипя ползла на мой запах.
- «Вкусно, пить, есть», - как умалишённая говорила эта старуха, ее словно дурманил запах моей крови, и она ориентировалась по нему на меня.
Я еле стоял на ногах, словно меня штормило от сильного ветра, старуха, не смотря на все свои многочисленные раны и пошатывания была все равно сильнее меня. И тут моя рука соскользнула по полке и оттуда выпал мой ножичек, как же я мог про него забыть… Это конечно не самое грозное оружие, но отчего – то стало как – то немного легче.
Я схватил его, ковш и маленький ножик, мало, но уже что – то, особенно для меня. Старуха кряхтя шла ко мне, а я выжидал, чтобы она подошла ближе, было страшно, постоянно казалось, словно сейчас со всех углов полезут разные твари и заживо меня утащат, или убьют или еще что-нибудь.
- «Я чувствую твой страх», - вдруг прошипела она – «Ты будешь долго умирать, больно», - и стала скалиться, раздувая свои противные ноздри.
Я стал тоже приближаться к ней, у меня был только один единственный шанс, и я должен был его использовать. Она резко пригнулась и просто полетела на меня, я ударил по ней ковшом со всей дури, что была во мне, а когда она с грохотом упала на мою раненую ногу, то тут же взвыл, так как она вновь вцепилась в нее, и кажется еще немного, я останусь без ноги.
Я закричал, боль была еще сильнее, а в голове все поплыло, она как вампир высасывала из меня кровь, при этом когтями обдирала мою кожу на ноге. И я словно свихнулся, стал с диким остервенением колоть ее этим ножичком, и плевать, что он был для нее как зубочистка. Она дергалась, шипела, и чем сильнее она прокусывала мою ногу, тем сильнее я ее бил ножичком, словно вымещая на нее всю боль.
Рука уже била на рефлексе, хрипы были тяжелыми, но она все равно не отпускала меня, я бил и ножом, и ручкой ковшика, а потом просто взял и провел ножом по своей ноге, чтобы задеть ее рожу, и она закричала.
Ее и без того уродливое и обезображенное лицо, стало покрываться новыми язвами, и от нее пошел запах смерти, когда труп сжигают. Она оскалилась и попыталась принюхаться и заорала, до меня дошло, что я порезал нос и видимо из – за своего гнилого и тухлого запаха меня она не чувствует, появилась возможность проскочить мимо нее к выходу.
Я сделал шаг и половицы заскрипели, а она замерла…
- «Ты сдохнешь», - прошипела она и стала внимательно прислушиваться, а мне стало даже страшно и тяжело дышать. Минут пять я так стоял, но понимал, что скоро мой организм окончательно сломается и тогда мне не выбрать уже никогда и она меня точно разорвет или сожрет, в любом случае страшная и неминуемая гибель мне тогда гарантирована.
Медленно и очень осторожно я стал ступать на половицы, но стоило одной из них скрипнуть, как старуха бросалась туда, я успел отскочить, а она врезалась в стену, но как стояла, так и стоит, а потом повернулась и была уже почти напротив меня. В этот момент я заметил, что то место на горле, куда я давил слегка набухло, и там словно была мешающая ей язва, так как стоило ей ее коснуться, то она зашипела и ее пробила судорога.
Медлить и думать я не стал, а просто насколько смог подсочил и падая прополосовал ножом по этому нарыву, она закричала, ее крик меня и раньше пугал, а сейчас просто оглушал, и оттуда потекла какая – то непонятная жидкость.
Еле поднявшись, я стал просто резать ее по горлу, она снова вцепилась в меня когтями и в этот раз вгрызлась зубами мне в плечо, но не так глубоко и это было мое спасение. Я просто стал резать ее под головой, не зная куда попаду, она шипела, впивалась снова в мою спину, я попадал даже по себе, но сжал зубы на столько, что сам не заметил, как прокусил себе губу, просто зажевал ее от боли.
Сколько я так почти провисел на ней – не знаю, но она попятилась назад и стала падать, а одна ее рука тянулась под полог, и кажется я сразу понял зачем.
Не переставая резать ножичком ее горло, на столько глубоко, на сколько это возможно, я был весь забрызган противной жижей, и от меня воняло, как от кладбища покойников, но было плевать, я словно сам озверел и настолько хотел жить, что резал ее не переставая, и не давал ей дотянуться до кожи.
Так вот значит, чья это была шкура…
Когда пропели первые петухи, то лишь тогда я опомнился, и увидел, что эта тварь больше не двигалась, ее когти отпустили мою спину и она лежала, раскинув свои руки.
Так хреново мне не было никогда, и поэтому, когда я услышал, что кто – то идет, то приготовился просто резать, не разбирая кого. В баню заглянул какой – то мужик и просто охренел от увиденного, я сидел сверху на старушке, только очень обезображенной и без кожи, и сам был как сплошное кровавое месиво, словно меня пожевали и выплюнули.
- «Вы кто?» – сразу приготовился я, а мужик наконец пришел в себя.
- «Охренеть, завалил», - сказал он удивленно и испуганно.
- «Что?» – не понял я его.
- «Парень тихо, я местный житель, Дима», - сказал мужик и поднял руки.
- «Я с армии вчера, ночлег искал, а она и я», - я что- то нес и потом меня накрыло истерикой, а далее все как в тумане и кажется я потерял сознание, помню только голос мужика: «Парень, эй».
Приходил в себя я как- то не хотя, боялся вернуться в ту баню, и казалось, что это еще не конец, но открыв глаза вроде выдохнул. Судя по краске на стенах, я был в больнице. Тело ныло, и я не мог им пошевелить, радовало одно, что чувствую его.
Через какое-то время в палату зашел тот самый Дима. Как оказалось, в больнице без сознания я пролежал неделю, местные навещали, родители приехали. А когда я стал рассказывать о случившемся, то мужики из села сказали, что я не первый, кто вот так попал, но они не верили, пока не увидели сами, только им, в здравом уме, не поверил никто.
Да и как оказалось, такого жителя, как эта бабушка в селе не было, и этот дом всегда обходили стороной, но именно путники пропадали там и довольно часто. И именно около этого дома заканчивались их следы, или были их вещи, но больше ничего.
И когда нашли меня, и вот с этим, правда не знаю с чем, то были испуганны, боялись, что я таким же буду, но потом успокоились.
Ногу мне ампутировали, там нечего было спасать, спина зажила, но не сразу, а вот шрамы на ней, на плечах и на лице, около уха, на всю жизнь будут напоминаем об этом.