Старуха умирала мучительно долго. Колдовская сила, исправно помогавшая ей всю жизнь, теперь мешала отойти в мир предков. Эх, если бы рядом был кто из родных, кому она могла бы передать способности! Или односельчане приподняли бы крышу, освободив путь мятежной душе. Но нет. Все соседи и знакомцы, все, кому она помогала, попрятались, как крысы в норах.
За окном гудела злая, жалящая метель. Вороватый ветер стучал в окна и выл в трубах. Половицы скрипели, словно по ним скакала в дикой пляске дюжина бесят.
Старуха с трудом поднялась с постели. Села на краю койки и, вцепившись крючковатыми пальцами в хромированную перилку, попыталась встать.
В груди захлюпало, заскрипело. Перед глазами повис багряный туман. Но бабка не сдавалась. Как была босой, в одной заношенной нижней рубахе, шаркая по засаленному полу, она двинулась к дверям, еще пару шагов – и сенцы, а там и до улицы рукой подать. И свобода.
Ведьма потянулась дрожащей рукой к засову, и в этот момент алый лепесток свечи, освещавшей комнату, потух, словно слизанный языком тьмы.
Леся не выдержала и завизжала. В избе что-то загромыхало в сенях, дверь со скрипом отворилась, и на фоне звездного неба возник черный силуэт.
- АААААА! – вопила Леся, отползая к стене.
- ИИИИ! – вторила ей рассказчица Поля.
Щелкнул выключатель, и комнату залил теплый электрический свет.
Дед Мирон хмуро взирал на внучку и ее подружку:
- Чего разорались, окаянные? – сердито спросил он. - На кой свет потушили, мне что, на ощупь в дом пробираться?!
- Деда, это ты? – Поля, приоткрыла один глаз и, увидев Мирона, бросилась обнимать старика. – Дед, прости, я тут Леську пугала.
- Леську пугала, - передразнил Мирон, - а что тогда сама визжала?
- За компанию, - Поля потупила взор.
- Ага, как же! - возмутилась Леська. - Тоже перепугалась, ну скажи, испугалась, да?
- Прям, - Поля убрала за ухо каштановую прядку. - Я эту историю тысячу раз слышала.
- Опять про мать мою на ночь глядя вспомнила? – дед Мирон недовольно покачал головой. – Сколько тебе говорить, неча мертвых беспокоить.
– Что ты у меня такой суеверный? - возмутилась Поля.
Дед коротко глянул на внучку и, молча подойдя к столу, налил себе в глиняную кружку со щербинкой ароматного травяного чаю.
- Поль, а чем все закончилось-то? – прошептала Леся, зябко поведя плечами, словно чувствуя сквозняк, скользящий по избе.
- Пропала прабабушка, - так же шепотом ответила подруга, и Леська, ойкнув, прикрыла рот ладошкой.
- Так, хватит! - дед со стуком поставил кружку на стол и взглянул на внучку с подругой. Две взрослые девахи, студентки, приехав к нему на выходные, вели себя по-детски. Девчонки смолки и уставились на старика. Мирон вытер усы и со вздохом сказал: – Не дури, Поля, мать моя не пропала. Точнее, пропала, конечно, по осени, да только по весне все ж отыскалась. Ушла из дому, зачем – не спрашивайте, не знаю, видно, в забытье была. А в тот год зима ранняя наступила. Так она до кромки леса добралась в одном исподнем-то, а там села на пень и замерзла. – Мирон провел ладонью по лицу, словно отгоняя былое.
- Это вы ее нашли? – робко спросила Леся.
- Не я – соседи. Я в городе жил тогда. - Дед махнул рукой и поднялся из-за стола. Схоронили чин по чину, на местном кладбище. Вот и весь сказ.
- Дед, а про то, что она ведьмой была, - тоже бабкина сказка?
- Не ведьмой, а повитухой, - огрызнулся дед. - Роды принимала, в травах знала. Умела кой-чего, значит. А ведьмой злые языки прозвали. Все, а теперь шасть в койку, и чтоб до утра шепотков не слышал!
Кровать скрипела, стоило лишь повернуться на другой бок. Леся старалась не вертеться, но мысли, заползшие в голову после рассказа, мешали спать.
- Что ты крутишься? – сонно проворчала Поля, толкая подругу острым локтем.
- В туалет хочу, - ляпнула Леся.
- Ну так иди, он слева от дома, синенький такой, – девушка сладко зевнула. - Только куртку накинь, холодно.
Леся осторожно встала с кровати и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Подсвечивая мобильным, она сунула ноги в Полькины резиновые сапоги, белые в красный горох, накинула куртку и выскользнула из дома.
Луна в небе прилипла, точно начищенный пятак. Круглая, блестящая, окруженная странными радужными кольцами.
- К дождю или к морозу? – постаралась вспомнить Леся, но не смогла, вместо этого почему-то вспомнились оборотни да прочая нечисть, вылезающая в полнолуние.
Закутавшись покрепче в куртку, она поспешила добраться до будки, уважительно нареченной туалетом. Зашла в темную клетушку, прикрыла дверь. Устроила на полочке мобильный вверх фонарем. Вроде спокойнее стало.
Присев на холодный пластиковый круг, Леся поежилась. Вот уж деревенская романтика, будет что дома рассказать.
В этот момент по дорожке к туалету послышались шаги. Кто-то шаркал за дверью, приближаясь с каждым шагом.
Леся замерла: неужели Полинке приспичило или деду?
Между тем невидимка остановился у самой двери в ожидании.
- Сейчас выйду! - крикнула Леся, и тут дверь заходила ходуном. Тот, кто стоял снаружи, требовательно дергал за ручку, желая войти.
- Выхожу! - снова крикнула Леся, но бестолку. Дверь продолжала трястись.
Поправив куртку и схватив телефон, Леся звякнула щеколдой и распахнула дверь.
За порогом никого не было. Только липкий туман клубился у самой земли, да круглощекая луна равнодушно взирала с небес.
Лесю пробрал озноб. Невидимыми коготками кольнул, поднимаясь по позвоночнику и прячась среди волос на затылке. И надо бы выйти из туалета, но первобытный страх, поселившийся в желудке, не позволял двигаться.
- Это просто ветер, - прошептала Леся, освещая темноту фонариком, - налетел и тряс старую дверь. А я как маленькая испугалась. – Она нервно сглотнула и, ухватившись пальцами за шершавый косяк, шагнула вперед.
Ничего не случилось. Так же дышала холодом осенняя ночь, в воздухе витал аромат яблок, да тоскливо выл вдали пес.
Глубоко вдохнув, Леся опрометью бросилась к дому и уже почти взялась за дверную ручку, когда ее окликнули.
- Эй, девонька, а девонька, ты чья будешь? – голос дребезжал, как треснувший стакан в пригородном поезде
Леся медленно повернулась и встретилась взглядом со старухой.
Бабка в ночной рубахе сидела на скамье подле избы и, подслеповато щурясь, разглядывала девушку.
- Эт-то в-вы мне? – заикаясь переспросила Леся, не в силах повернуться к старухе спиной.
Бабка закивала. – Я в гости приехала, – ответила она, словно оправдываясь.
- К Мирону? – строго уточнила бабка. Налетевший ветерок растрепал ее седые космы, скрыв сморщенное, как печеное яблоко, лицо.
- К внучке его, – промямлила Леся, шаря за спиной по двери в поисках злополучной ручки.
- К внучке, - протянула бабка, словно провыла. - К внучке, - повторила она, и Лесин озноб усилился.
- Каррр! – распорол ночную тишь птичий крик. Ручку наконец-то удалось нащупать, и Леся опрометью влетела в дом.
Сердце колотилось о ребра перепуганной птахой, зубы стучали. Даже воздух встал поперек горла, и все никак не получалось вдохнуть полной грудью.
Наконец в ушах перестало бухать. Скинув куртку и сапоги, Леся поспешила нырнуть под бок к подруге и, прижавшись к ней, забылась тревожным сном.
***
- Что ты сегодня молчаливая? – дед Мирон, макая золотистый блинный бок в чашку с вареньем, поглядывал на внучкину подругу. – Спала плохо?
- Угу, - буркнула Леся, дуя на горячий чай.
- Ой, признайся просто, что я тебя страшилками запугала, - Поля улыбалась, словно отличилась на олимпиаде по доведению друзей до икоты.
- Дед Мирон, я… - Леся запнулась, боясь, что Поля поднимет ее на смех, но слова вертелись на языке, и она не сдержалась. – Я ночью старушку у вас во дворе видела. Лохматую такую. Босую, в одной рубахе.
Полинка вытаращила глаза, став похожей на жабу, и закашлялась, поперхнувшись чаем.
- Старушку, - медленно произнес Мирон, шевеля густыми бровями. - Это Глашка, соседка моя, – он махнул рукой на дом за забором. - Совсем бабка из ума выжила. Бродит ночами по улице, места себе не находит.
- Дед, а может, это призрак? – прохрипела Поля.
- Призраков не бывает, - Мирон строго глянул на внучку.
- Нет так нет, - кивнула та, недовольно надув губки. – Лесь, а пошли сегодня на реку?
- А яблоки кто собирать будет? – возмутился дед, - А то ишь, городские, приехали – и ну гулять. Давайте, солохи, доедайте и в сад. Морозы ждать не будут, пока вы наболтаетесь.
День пролетел быстро. Леся нет-нет да поглядывала на скамейку у дверей, но потом отвлеклась и позабыла.
Яблоки в саду росли сочные, крупные, сладкие, не яблоки, а сказка.
С хрустом откусив алый бок, Леся прикрыла от удовольствия глаза, наслаждаясь вкусом.
- Лесь, а бабка тебе что сказала? – шепот Полинки испортил момент.
Леся недовольно взглянула на подругу, та походила на любопытную кошку, разве что ушки не на макушке.
- Спросила к кому я приехала, - нехотя ответила Леся.
- А ты что? – не унималась та.
- А ничего! - рассердилась Леся. – Если так интересно - сама иди ночью по деревне эту Глашу искать. Найдешь – наговоритесь досыта!
- Ну и дура! - обиделась Поля и до самого вечера вопросов не задавала.
- Отец завтра за вами спозаранку приедет, – предупредил Мирон, когда сели ужинать. – Так что сейчас со стола приберем и спать, да в туалет загодя сходите, чтоб ночью не шуметь.
Свежий воздух и день, проведенный на улице, сделали свое дело. Веки начали слипаться, и совсем скоро девушки сладко спали, укрытые лоскутным одеялом.
Лесю разбудил стук. Негромкий, но навязчивый, будто кто бросал в стекло камушки. Тук да тук.
Леся представила, что некто стучит обломанными когтями по стеклу, зная, что она его слышит. Девушка закрыла ладошками уши и попыталась считать до ста, не помогло. Звук проникал сквозь одеяло и звал, требовал, чтобы она глянула в окно.
«Одним глазком», – решила про себя Леся и, откинув одеяло, встала с кровати.
Дощатый пол неприятно холодил ноги. Леся на цыпочках подкралась к окошку и выглянула в него.
Никого, только спящая деревня да ветки яблони, качающиеся от ветра. Тук да тук.
- Вот и разгадка, - усмехнулась Леся и уже хотела уйти, как заметила давешнюю старуху. Бабка стояла у калитки, все в той же белой сорочке, босая, лохматая. Луна освещала ее костлявую фигуру, словно прожектор, направленный на беглеца. В лунном свете Леся видела, что Глаша, или как там ее назвал дед Мирон, крепко вцепилась пальцами в штакетник и по-птичьи, не моргая, смотрит прямо на девушку.
- Опять пришла, - нахмурилась Леся, - а родня потом искать будет, - она вздохнула и пошла в сени.
И хоть тщедушный внутренний голос подсказывал, что это не ее дело, и стоит вернуться в постель, Леся решила проводить бабульку домой и победить страх.
Когда Леся вышла из дому, старуха уже сидела на скамье, точно как вчера.
- Бабуль, - голос внезапно осип, и Лесе пришлось прокашляться, - бабуль, вас, наверное, дома ищут. Хотите, провожу?
- Я уже дома, - насупилась старушка.
- Вы перепутали, вам не сюда надо, - Леся протянула руку, - идемте?
Ей показалось, что у бабки по-кошачьи сверкнули глаза. С неожиданной силой старуха вцепилась в Лесину руку ледяными крючковатыми пальцами и прошамкала беззубым ртом:
– Идем!
Полину разбудил шум. Сонно моргая, она уставилась на Лесю, которая деловито шарила в подпечеке. Дедовы чугунки и старая сковородка лежали тут же, вынутые за ненадобностью.
- Лесь, ты че шумишь, деда разбудишь?! – возмутилась Поля.
Леся медленно, кряхтя по-стариковски, отползла от печи и, обернувшись, недобро глянула на подругу:
- Проснулась, значит? Ишь какая несговорчивая! А раз за деда переживаешь, так неча на меня таращиться, подь сюды да подмогни! – потребовала она.
- Чего? – остатки сна как рукой сняло. - Ты решила меня разыграть, что ли? Ну ха-ха типа получилось. Давай спать.
- Разыграть, - передразнила ее Леся, совсем так же, как это делал дед Мирон, - подь сюды, говорю, мне одной тут не сдюжить.
- С чем не сдюжить? – осторожно переспросила Поля, чувствуя, что шутка оборачивается ночным кошмаром.
- С половицей, - огрызнулась Леся.
- Так давай я деда разбужу, - осторожно предложила Полина, лихорадочно пытаясь понять, что произошло. Неужто Леська чокнулась от ужастика, или, может, это какой-то вид лунатизма?
- Мирона не тронь, пущай спит, это бабье дело! – потребовала Леся и поманила Полю к себе. Та осторожно опустилась на холодный пол и на четвереньках подползла к подруге.
От Леси пахло улицей, морозной свежестью, влажной землей и еще чем-то сладковатым, дурным.
- От тут тащи, - потребовала Леся, хватая Полю за руку, ладошка у нее оказалась ледяная, словно она только пришла с улицы.
- Ясно, тащу, - пробормотала Поля, думая, как бы позвать на помощь деда, и отчего он сам до сих пор не проснулся.
-Ах ты ж окаянная! - проскрипела Леся незнакомым голосом. – Присохла, видать, а ночь-то не вечная! Полька, тащи инстру́мент какой, чтоб до́ску раскачать.
Полина кивнула, вскочила и метнулась в сенцы, на ощупь нашла там какую-то железяку и вернулась в комнату. Леся все так же остервенело скребла половицу:
- Принесла че?
Полина закусила губу:
- Принесла, - ответила она и с размаху опустила железку на голову подружке. Леся обмякла и распласталась ночной молью на темном полу.
- Вы что тут устроили? – голос деда, донесшийся с печи, прозвучал строго, как глас божий.
- Деда, с Леськой что-то не то, она сама не своя, как бабка говорит и пахнет, - Полина задохнулась от накатившего понимания, - плесенью, как твои яблоки, – шепотом закончила она.
Дед легко, по-молодецки соскочил с печи и молча выхватил из шкафа нож. Лунный блик скользнул по острому лезвию, и Полине стало дурно.
-Дед, ты чего, дед, не надо!
Но Мирон, не слушая внучку, прошел к двери и воткнул нож в сучок, чуть выше притолоки.
- А ну, Поля, переверни-ка веник в углу метелкой кверху, - скомандовал он, а сам полез доставать непочатый пакет соли.
Полина молча выполнила дедов указ, не зная, что и думать.
Дед тем временем ловко насыпал соли вокруг лежащей бес сознания Леси, и теперь зажигал свечи, которые достал из недр необъятного шкафа.
- Дед, может, свет включишь и скорую вызовешь? – робко предложила Полина. – Я, похоже, Лесю сильно ударила, вдруг… - она смолкла, потому как именно в этот момент подруга пошевелилась и медленно поднялась с пола.
- А ты, Полька, прохиндейка, - погрозила Леся пальцем подруге, - недооценила я тебя. Сразу видать, чья кровушка в жилах течет. Хоть изрядно разбавленная, а все же наша, ведьмовская.
Полина хлопала ресницами, чуть приоткрыв от удивления рот. А Леся не унималась:
- А ты, Мирошка, чего удумал? Родную мать гнать собрался? - Дед не ответил, он молча толок в ступке травы и не смотрел на Лесю. - Вырастила сыночку себе на радость, а его и рядом не было, когда черед умирать пришел, - заскулила та, давя на жалость, и это сработало.
- А нечего было с нечистым знаться! - рявкнул дед, поджигая сделанную смесь. По избе пополз горьковатый запах полыни. – Говорил тебе, покайся, а ты не унималась, вот и расхлебывай теперь сама ту кашу, что заварила!
Леся по-старушечьи усмехнулась:
- Ишь как заговорил-то! А сам чаво делаешь? Разве не колдунство творишь?
- Я тебя изгоняю, а не призываю кого ни попадя.
- Так и я призывала для защиты, или думаешь, папка твой войну прошел без единой царапины, потому как удачливый? Или думаешь, братка твой с ним на фронте встретился случайно? Или, может, не раскулачили нас за красивые глаза?
- А толку-то, - огрызнулся Мирон, - отца хворь унесла, Митрофана лиходеи по дороге с фронта зарезали, а все наше богатство - коровенка да машинка швейная, оттого и не тронул никто.
Полынный дым тем временем заполнил всю комнату. Огоньки свечей нервными светляками виднелись сквозь ароматную дымку. Леся занервничала.
- Выпусти меня, Мирошка! - потребовала она, ударяя кулачками по воздуху, как по крепкой стене. – Выпусти, и я уйду, больше не свидимся.
- Я с тобой попрощался, когда в могилу опустил, - вздохнул дед, - так что убирайся туда, где тебе место.
- Полиночка, – обратилась к замершей подруге Леся, - ты же видишь, у тебя дед спятил. Поля, убери соль и бежим отсюда, он всю избу спалит и нас вместе с ней. – Леська всхлипнула, - Полька ну давай же!
Полина качнулась было вперед, но строгий дедов взгляд ее остановил:
- Бабе не верь, а ведьме и подавно, – пробасил Мирон, - до петухов недалече, продержимся - сама уйдет.
- Уйду, да девчонку с собой заберу, – Леська шаловливо показала деду язык. - Ишь тело-то какое молодое, сочное! Глянь, какая ягодка, все парни моими будут!
- Деда, выпусти ее! – всхлипнула Поля. - Пусть только от Леси отстанет.
- Брешет она, нет у ней столько сил, чтоб невинную душу с собой прибрать.
- Вот горлопаны заорут, тогда и увидим, есть или нет, - довольная собой улыбнулась Леся.
Полине стало страшно как никогда, она словно попала в кошмар, да вот только вместо голливудских клоунов в захолустном городке, перед ней стояла ее подруга, такая родная и чужая одновременно.
Зазвучали слова молитвы, и Поля не сразу поняла, что это дед читает «Отче наш».
Леся, запертая соляным кругом, ощерилась, завертелась юлой в поисках выхода и внезапно взмыла к самому потолку.
Полина взвизгнула, видя, как подруга корчится в муках, вися в метре от пола.
- Ей больно, деда, прекрати! – закричала она, но Мирон не слушал.
- Поля, помоги! – простонала Леся, в полумраке комнаты, наполненной дымом от свечей и сожженных трав, лицо Леси исказилось в муке. По щекам потекли слезы, и Полина не выдержала. Она бросилась вперед, к подруге, сметая на ходу солевой круг.
- Нет! – зло и страшно заорал дед Мирон, и его крик слился с петушиным пеньем.
***
Лесю оставили спать, укрыв одеялом, а Поля с дедом, вытащив из-под половицы бабкин клад, вышли на задний двор.
- Как сама-то? – буркнул дед, косясь на внучку. Поля пожала плечами:
- Не знаю, не верится, что все это взаправду было. Ты уверен, что мы от яблочной гнили какое-нибудь отравление не заработали?
- Как же, жди, – проворчал дед.
- Так призраков не бывает, ты сам говорил, - усмехнулась Поля.
- Я говорил то, что должен был. – Мирон вздохнул и, разведя костер, кинул увесистый сверток, замотанный в мешковину, в алчущее пламя.
Миг – и вековая ткань исчезла под натиском огня, а среди пляшущих языков костра появилась книга. Темная, древняя, жуткая. Сноп искр, как рой пчел, взлетел в воздух, огонь окрасился зеленым, синим и вновь стал алым, пожирая гримуар.
Дед долго ворошил костер палкой, проверяя, чтоб не единой странички не осталось, и только когда пепел серым прахом разлетелся по ветру, Мирон побрел в дом.
***
- Я спала как убитая, ничего не помню! – болтала Леся, пока они ехали в город. – А тебе, Поль, что снилось?
- Мне-то? – Полинка сладко потянулась. - Разное снилось, а и чего ему не сниться, когда жизнь, почитай, заново начинается. Славно, когда кровушка по венкам бежит, а тело молодое да сочное.
- Что? – опешила Леська, с удивлением глядя на подругу.
- Да ничего, не помню я, - отмахнулась Поля и с улыбкой посмотрела вдаль.
Автор: Юлия Гладкая
Источник: http://litclubbs.ru/writers/5251-babkiny-skazki.html
