Когда я ушла от мужа, моей дочери было всего три месяца. Примерно через год я снова вышла замуж, вскоре родила сын. Но со временем я начала замечать, что мой новый муж и его родители практически не уделяют внимание Юленьке, всячески балуя и окружая заботой «родную кровиночку». Я не хотела создавать из этого проблемы и львиную долю любви отдала дочурке. В этом меня негласно поддержали и мои родители.
Особенно обострилось это чувство, когда дочери в пять лет поставили неутешительный диагноз – атрофия зрительного нерва. Пришлось отдать Юленьку сначала в специальный детсад, а потом в школу-интернат для слабовидящих детей. Эти заведения находились далеко от дома, поэтому Юля практически жила там.
Лишь на выходные я могла брать ее. Надо ли говорить, как жалко и невыносимо больно было расставаться с ней. Я задаривала дочурку подарками, баловала, как могла. Конечно, о сыне я не забывала, возможно, именно ему в это время досталось больше ласки, вечерних сказок на ночь, утренних поцелуев. И все же к нему я применяла строгость, а дочери все прощала…
Это ли повлияло на ее развитие, или сказалась наследственность (ее отец тоже не отличался умом, любил гульнуть), я не знаю. Только Юля с трудом закончила школу и не желала продолжать учебу. Пришлось ждать два года, пока ее взяли на работу. И тут начался настоящий кошмар! Прогулы, обман, тусовки с друзьями до утра. Порой дочь неделями не появлялась дома, а я сходила с ума от неизвестности. Ее отношения с братом совершенно разладились, более того, сын люто возненавидел сестру, видя, какие страдания она мне доставляет. К тому времени я уже десять лет одна поднимала детей, потому что мой второй муж трагически погиб.
Когда мой Сашенька закончил техникум и пошел работать, то сразу поставил условие: он отдает мне половину зарплаты, но я ни копейки не должна тратить на «эту тунеядку». А как выполнить обещание, если и дочь жалко, и без денег сына (а он хорошо зарабатывает) мне не обойтись? Юля, правда, получает небольшую пенсию по инвалидности, но все прогуливает с друзьями. В дни «зарплаты» она исчезает из дома, возвращается через неделю без денег, голодная, грязная.
Я поняла, что своей любовью только навредила, и это будет продолжаться до тех пор, пока я не стану жестокой. Мой ультиматум лишь усугубил ситуацию, дочь ушла жить к друзьям. Подозреваю, что там она все ниже опускается, но позвать ее обратно – равносильно капитуляции. Я позволяю дочери приходить в гости, иногда даю ей продукты (но не деньги), покупаю кое-какие вещи. Юля знает, что случись с ней беда, я всегда приму ее, но на определенных условиях – найти работу и взяться за ум. Пока дочь к этому не готова.
Одни упрекают меня в черствости и чрезмерной жестокости, но у меня есть горький опыт. Не один раз я, доверяя словам дочери, оставляла ее дома, верила, что она нашла работу, слушала ее рассказы о новых коллегах, о планах на будущее. А потом кто-нибудь из знакомых докладывал – мол, видели Юлю в городе в сомнительной компании. Хотя она должна была в это время быть на работе. Снова вранье, снова обманутое доверие! И это от взрослой двадцатипятилетней девицы…
Сейчас я не знаю, где моя дочь. Она сказала, что будет жить у своего парня, но я звонила ему, и тот ответил, что Юлю не видел больше месяца. Кстати, у моих соседей та же картина, только с сыном, однако родители все терпят. Конечно, им тоже не сладко, зато они спят спокойно – сын, пусть и непутевый, рядом. А я думала, что дочь, хлебнув лишений, оценит родной дом, изменится, захочет жить по-человечески. Но она, как стрекоза, живет одним днем – ни семьи, ни привязанностей, ни настоящих друзей у нее нет. Как нет ценностей, пусть примитивных.
Мои родители давно отказались от такой внучки, сын твердит, что у него нет сестры. Все устали от ее выходок и пророчат Юле вполне закономерный финал. Я тоже не рассчитываю на изменения, заранее настраиваясь на худшее. Но каждый раз мне безумно хочется, чтобы Юленька была рядом. Пусть и такая, но дома, со мной. И каждый раз я понимаю – слепая любовь гораздо опасней, чем моя жестокость, вернее – жесткость. Безнаказанность развращает людей, и даже любимые дети могут сесть тебе на шею.
Я не отвернулась от дочери, я все еще жду, когда она сама захочет начать новую жизнь. Мне уже пятьдесят лет, старость не за горами, от переживаний болит сердце, здоровье никудышное. Не дай Бог умру, сын Юленьку на порог не пустит! С чем она останется, куда приткнется? Пока она этого не понимает, а я не знаю, что делать. Снова поверить ей и обмануться в очередной раз? Оставить все, как есть, и позволить дочери жить, как ей хочется? В конце концов, это ее жизнь, и каждый из нас вправе распоряжаться своей судьбой. Остается уповать на время, которое лечит материнское сердце и учит мудрости наших непутевых детей. Только бы не было слишком поздно…
Лидия Ивановна.
Почему в «треугольнике» мне больше жаль «разлучницу», чем законную супругу
Я — разлучница. Счастливая разлучница
Женщина и представить не могла, кто окажется ее соседкой по купе
Как женщине выглядеть в домашней обстановке, чтобы мужчина хотел ее хотеть
Голая правда про зрелую чувственность… Что меняется в женщине после 40-50
У мужа есть вторая семья. Но я до последнего буду делать вид, что ничего не знаю