Мы с женой уже долгие годы вместе. Сколько она детей надела, не счесть. Нет ни одного поколения, о котором бы я забыл, будто его и не было. Но то, что случилось с нашей дочерью, почти двадцатилетней девицей, — это трагедия.
О Аллах, какое горе, какое ужасное горе.
Не дай нам больше увидеть, как твоя родная дочь режет кого-то.
Все это случилось из-за какого-то безумца».
После этих слов глаза моего сына подернулись печалью.
И тогда я вспомнил своего друга детства, великолепного юношу, сына отставного офицера, который преподавал мне в школе математику. И хотя я давно его не видел, я хорошо помнил его. Он был душою любой компании. Все ученики звали его Мухаммед; сын же его называл только Мухаммедом.
«О Мухаммед, – сказал я, – ты однажды поразил мое сердце. Давно это было, но я помню твою доброту. Ты всегда был самым благочестивым из всех нас. Что же с тобой произошло? Почему ты стал так жесток и безжалостен?»
«Я и сам удивляюсь, — ответил Мухаммед. – Я убил человека. Он набросился на меня, как дикий зверь, пытаясь убить, но не убил, а просто повалил на землю и стал избивать, пока я не потерял сознание».
«Даже несмотря на то что ты был ранен?»
«Даже несмотря».
Он сказал это твердо, без колебаний.
Вот вам плод нашей веры, что даже раненый, даже покалеченный, даже потеряв в бою все конечности человек может быть по-прежнему верным и праведным. И все же я спросил себя: «Почему ты пошел на это?»
Я сказал себе: «Во имя собственной верности?»
Мне ответила тишина, мрачная, пугающая.
Я не мог понять, что все это значит.
Струйка холодного пота пробежала у меня по спине.
Неужели с таким же спокойствием, как этому мальчишке из моего детства, убийца объяснит, что он это сделал во имя верности?
Еще до того, как я успел выразить свою мысль, подошел мой сын и сел рядом.
Но я заговорил и сразу увидел, что лицо его стало мрачным.
„Брат, - сказал он, - кажется, ты сидишь задумавшись. Неужели ты думаешь, что я – единственный человек, знающий это?» Он улыбнулся.
Может быть, и так. Но я не знал