Фарси – это персидский язык, являющийся государственным в Исламской Республике Иран. Президентские выборы, состоявшиеся там 18 июня, заставляют вспомнить термин, очень напоминающий название персидского языка, хотя и не имеющий с ним ничего общего – фарс.
Понятие «президентские выборы» обозначает, что избиратели выбирают первое лицо государства. Но в Иране всё не так: президент – всего лишь чиновник, подчиняющийся реальному главе государства – рахбару. Рахбар (владыка-богослов или защитник-богослов) обладает неограниченной властью (он имеет право менять конституцию, смещать любых должностных лиц, включая президента, распускать любые органы власти, возглавляет армию и все силовые структуры). Рахбар выбирается Советом экспертов, состоящим из исламских законоведов из числа кандидатов, утверждённых Советом стражей конституции, половина членов которого (6 из 12) назначаются… самим рахбаром. Таким образом, Ираном управляет духовенство в лице рахбара, который, по сути, избирает самого себя.
Конституция Ирана прямо отрицает демократическую основу государства: «Управление Исламской Республики Иран осуществляется законодательной, исполнительной и судебной властями, которые функционируют под контролем абсолютного правления религиозного Лидера» (ст. 57) (Неофициальный период с английского Portalostranah.ru Английский текст конституции Ирана для перевода взят с сайта «International Constitutional Law» servat.unibe.ch/icl).
«…Только те из людей имеют право править другими, кто получил это право от Господа. С точки зрения ислама и Корана, право управлять людьми дано Господом только пророкам, а в полной мере - только Пророку ислама и его заместителям - безгрешным имамам (Лидер Ирана - факих, его статус. Или почему иранцам нельзя избирать высшего руководителя страны, http://www.portalostranah.ru/view.php?id=24).
Таким образом, Иран - не республика, а теократия, отдалённо напоминающая Ватикан. Поэтому президентские выборы там – фарс. И выглядят несущественными комментарии экспертов, разбирающих, какой из кандидатов представляет «либеральный» или «реформаторский» лагерь, и кто из них пользуется поддержкой электората. Электор в Иране один – это рахбар, и он указывает на угодного ему кандидата, который обречён на победу, даже если его поддерживает один-единственный избиратель.
В Иране с начала 1990-х президентское кресло несколько раз занимали т.н. «либералы-реформаторы» - разумеется, из числа духовенства. Но страной твёрдой рукой правили консерваторы, и злосчастные президенты Мохаммад Хатами и Рухани не могли самостоятельно и шагу ступить. Этих «либералов» тоже избирал рахбар: ему тогда на президентском посту нужна была марионетка, которой должны были доверять США и Европа. При её помощи рахбар рассчитывал добиться снятия с Ирана санкций Запада, без чего в страну не шли инвестиции, и никакого социально-экономического развития не происходило.
Отмена «ядерной сделки» Ирана с США и Европой очень больно ударила по Ирану: экономика страны начала буквально загибаться. Ухудшение ситуации привело к массовым протестам в иранских городах, всплескам терроризма и партизанских действий. Результатом стало усиление крайне реакционного крыла иранского духовенства, считающего, что с недовольными внутри страны и с оппонентами за её пределами нужно говорить только с позиции силы, а лучше – языком оружия. Надо учитывать, что сам рахбар Хаменеи – ультраконсерватор; да и в иранской верхушке других нет и не было с момента победы Исламской революции 1979 г. Просто т.н. «либералы-реформаторы» считают, что Запад можно обманывать, навязывая ему ложные представления об Иране, в котором якобы существует какая-то разновидность демократии и народовластия. Другие же, и к ним относится победивший кандидат Ибрагим Раиси, убеждены, что добиваться своего стоит только силой.
Раиси – силовик. Сегодня силовики (в основном Корпус стражей исламской революции) контролируют все рентабельные сектора экономики и занимают треть депутатского корпуса. При сохранении нынешнего тренда скоро они будут управлять всем в стране и занимать все начальственные места.
Хаменеи указал пальцем на Раиси потому, что после победы Джо Байдена на выборах президента США у иранского истеблишмента появилась надежда на перезаключение «ядерной сделки» безо всяких уступок со стороны Ирана. «Бешеные муллы», как называют иранскую элиту, восприняли Байдена как реинкарнацию Барака Обамы, заключившего «ядерную сделку» с Ираном и заставившего Запад придерживаться её положений. Хотя всему миру было отлично известно, что под сенью этой сделки Иран активно разрабатывает ядерное оружие.
Надо сказать, что надежды «бешеных мулл» на Байдена, похоже, могут сбыться. Так, новая вашингтонская администрация демонстративно отказывает в поддержке Саудовской Аравии, хотя она в исламском мире является мощнейшим противовесом Ирану. Вашингтон требует от саудовцев и ОАЭ прекратить войну в Йемене и договориться с повстанцами-хуситами, поддерживаемыми Ираном. Конечно, Саудовская Аравия страшно далека от демократических идеалов, но хуситы – не просто мракобесы, по сравнению с которыми саудовские ваххабиты выглядят просто невинными овечками; они стремятся превратить Йемен в иранского вассала. Проиранские силы очень мощны в наполовину шиитском Ираке – и они тоже рвутся к власти. Проиранская «Хезболла» - в двух шагах от установления полного контроля над Ливаном. Сирийский режим Башара Асада балансирует между Ираном и Россией, причём проиранские силы в его составе ведут тихую, но упорную борьбу по вытеснению или подчинению пророссийских группировок. Внешнеполитическая экспансия Ирана - это ещё и Афганистан, где проиранские силы контролируют шиитский Хазараджат, и шиитское подполье в Пакистане и на Бахрейне, это и крепкие связи Тегерана с Венесуэлой, и сильные позиции «Хезболлы» в свободной экономической зоне на границах Бразилии, Аргентины и Парагвая.
Администрацию Трампа всё это беспокоило, а Байдена – нет. Хотя вряд ли Вашингтон готов полностью сдать Израиль и Ближний Восток «бешеным муллам». Скорее, Байден и его команда просто не желают заниматься этими проблемами, и готовы закрывать глаза на иранскую экспансию ради красивых телевизионных картинок, на которых они сами выступают в роли миротворцев.
Во всяком случае, выборы ультрареакционера Раиси не остановили Байдена в его стремлении заключить «ядерную сделку». Более того: Вашингтон хочет заключить её до инаугурации Раиси, т.е. покрасоваться с уходящим в политическое небытие президентом-«либералом» Рухани. Хотя это противоречит здравому смыслу: зачем заключать соглашение, которая вот-вот уйдёт? Но такова политика американских «голубей» - Картера, Клинтона, Обамы, а теперь и Байдена. Политика, в которой телекартинка важнее содержания, а позёрство заменяет реальную политику.
Раиси – за «ядерную сделку». И если даже для «либерального» правительства образца 2013-18 гг. сделка были всего лишь ширмой, то ультрареакционный режим Раиси уж точно не намерен выполнять её условия хоть в чём-то. Расчёт простой, как удар дубины: пущай «неверные собаки» принимают нас такими, какие мы есть, а не захотят – заставим.
Проблема не в том, что ультрареакционное крыло иранского режима, приходящее к власти, не будет выполнять какие-то договоры и следовать каким-то обязательствам. Беда в том, что иранский режим весь, до мозга костей, ультрареакционный. Он в принципе недоговороспособен. Причём внешним силам удобнее иметь дело именно с откровенными реакционерами и обскурантистами типа Раиси – они хоть не изображают из себя «голубей мира».
Другое дело – насколько далеко способен зайти Запад, Вашингтон и лично Байден в уступках Ирану. То, что очень далеко – нет сомнений, но стерпит ли он, например, иранские удары по Израилю, переброску «корпуса стражей» в Йемен или ядерный взрыв где-нибудь в пустыне Белуджистана? Скорее всего, нет. Духовный отец Байдена Джимми Картер, в тени которого нынешний хозяин Белого дома начинал политическую карьеру, пошёл на самые радикальные уступки советским геронтократам (в вопросе разоружения), и практически привёл к власти в Иране «бешеных мулл». Но когда советские войска вошли в Афганистан, а «бешеные муллы» захватили американское посольство в Тегеране, против СССР и Ирана были введены самые жёсткие санкции, положившие начало разрушению Советского Союза и погрузившие Иран в абсолютную нищету и разруху. Глупость и прекраснодушное морализаторство американских демократов колоссальны, но они всё же ограничиваются здоровыми инстинктами политического выживания американского народа. Это не даёт демократам перейти «красную черту», за которой – крах американской политической модели. По крайней мере, так было раньше.
О том, что любые договоры с Ираном возможны только на его условиях, продемонстрировала первая пресс-конференция Раиси после победы на выборах. Он говорил о «ядерной сделке». Не предлагал, а требовал. Он вещал. Он читал нотацию США и Европе, он поучал их, как плохой средневековый учитель школит недорослей. Если Запад и примет такую форму диалога, то он всё равно будет сорван, поскольку США и Европа просто не смогут постоянно идти на поводу у Ирана и терпеть его выходки. «Ядерная сделка» может быть подписана – ради той самой телекартинки и демонстрации Западом того, какой он хороший и миролюбивый. Но исполнять её будет невозможно в любом случае.
А каковы последствия иранских выборов для России? Тут ничего нового не будет. Иран не может иметь союзников в принципе, как и Китай, и канувший в Лету СССР. У идеократических режимов есть либо вассалы, либо враги. Советский Союз не мог иметь союзников потому, что мнил себя единственным государством, следующим правильным марксистско-ленинским курсом, остальные же либо должны были признавать его главенство, либо становились врагами. Китай исторически считает себя единственной мировой империей, а прочие страны и народы – своими вассалами, которые в силу дикости своей этого могут не понимать, но тем хуже для них. Иран для тамошней элиты – государство шиитов, исповедующих единственно верное толкование ислама. Другие шиитские страны и народы – его провинции, а мусульмане, исповедующие суннизм – еретики, которых надо обратить в истинную веру убеждением или силой. Весь остальной, неисламский мир – это дар аль-куфр (территория неверия) и дар аль-харб (территория войны), зона вечной войны ислама с «неверными» ради конечной победы во всемирном масштабе. Где место России в таком миропонимании – понятно. Создатель Исламской Республики, аятолла Хомейни, которому молятся в Иране, как молились Ленину в СССР, называл СССР «малым сатаной» («большим сатаной», разумеется, были США). Почему «малым»? Да потому, что Хомейни считал СССР таким же враждебным, как и США, только слабым и ничтожным. Место России в картине мира последователей Хомейни такое же, только ещё более ничтожное. Этого вконец измельчавшего «сатану» иранский режим готов использовать (например, в Сирии, или для публичных пикировок с Западом). Но иранские лидеры, даже в «либеральном» варианте, были неспособны держаться в рамках хотя бы элементарной вежливости в отношении России – вспомним оскорбительные выходки Тегерана по поводу пролётов российских самолётов в Сирию через территорию Ирана. Новая власть, не отказываясь от сотрудничества в Сирии, наверняка будет разговаривать с Москвой примерно так же, как с Западом (для неё что те, что другие – «неверные») – требовать, поучать, приказывать и строить. А Москва к этому гораздо менее терпима, чем США и Европа. Поэтому улучшения отношений с Тегераном ждать не приходится, а вот ухудшение весьма вероятно.
Есть фактор, осложняющий положение иранских ультраконсерваторов – заметное уменьшение народной поддержки. Перманентный экономический кризис демонстрирует иранцам, что нынешний режим не способен стабилизировать обстановку в стране, причём ни в какой ситуации. Краткие периоды незначительного подъёма при «либералах» сменялись сильнейшими провалами при ультраконсерваторах (в частности, при правлении Ахмадинежада, угробившего в Иране всё, что можно). А к нынешним выборам Ахмадинежада, реакционнее которого вроде бы только стенка, рахбар не допустил – якобы слишком либерален. Но, скорее, дело в другом: супер-ястреб Ахмадинежад позволял себе заботиться о бедных, что не нравится большинству «бешеных мулл»: они не намерены делиться с кем бы то ни было огромными средствами, аккумулируемыми в своих фондах и банках.
Явка на президентских выборах поставила антирекорд: оппозиционеры и иностранные наблюдатели говорят о 30% пришедших на выборах. И это в лучшем случае. И дело не в том, что рахбар не допустил к выборам «либералов», а в том, что иранцы давно поняли, что никаких «либералов» среди «бешеных мулл» нет и быть не может. В Иране никто не рассчитывает, что снятие западных санкций приведёт к росту экономики и повышению благосостояния – в 1990-е и 2000-е гг. были длительные периоды, когда никто не мешал Ирану развиваться, а нефтедоллары дождём проливались на страну. И всё было расхищено, разбазарено, профукано «бешеными муллами». Огромные деньги были вложены в военно-промышленный комплекс, но он производит некачественные копии западного оружия устаревших образцов. Об инвестиционных проектах и социальных программах, разрекламированных режимом, и говорить нечего – они провалены полностью. Иранцы понимают, что нынешняя элита в принципе неспособна эффективно работать. Конечно, тех, кто на всех уровнях участвуют в распилке бюджетов (а это несколько миллионов чиновников, силовиков и работников правительственных фондов) всё устраивает, и они готовы бороться за право жить, как привыкли, с оружием в руках.
Протесты 2019-20 гг. показали, что иранцы, молодёжь и горожане в целом, выступают не против крайностей режима или конкретных личностей во власти, а против системы в целом. Против Исламской Республики Иран, которая не является республикой и даже не является Ираном (преамбуле Конституции ИРИ чётко сказано: «Конституция создает условия для продолжения революции в стране и за её пределами и пытается путём развития отношений с другими исламскими и народными движениями найти путь образования единой мировой исламской уммы»).
Приход к власти т.н. «ястребов» - это естественная консолидация иранской элиты, избавляющейся от ненужного мусора – «либералов-реформаторов», которые просто не нужны. Они так же неорганичны для режима, как какие-нибудь демократы в Северной Корее или на Кубе – там таковых нет за ненадобностью. В Иране их держали в качестве марионеток для обмана Запада. Теперь Тегеран принял решение перестать валять дурака и действовать с открытым забралом, т.к. всё равно либеральные маски ничему не помогали. Что хорошо: по крайней мере, иллюзии о договороспособности Ирана останутся только у безнадёжных идиотов.
***
Что ждёт Иран в будущем? Ничего хорошего – это ясно. Несмотря на падение авторитета власти, трудно ожидать массового восстания: непрерывные репрессии, гибель десятков тысяч и эмиграция миллионов иранцев (в одном Нью-Йорке врачей-иранцев больше, чем во всём Иране) истощили протестный потенциал. Вооружённое подполье действует в стране непрерывно (перед днём выборов столкновения происходили в Иранском Азербайджане и Курдистане), но сил у оппозиционеров недостаточно, чтобы перевести партизанские акции в восстание и гражданскую войну. Только в случае войны с США или Израилем (или теми и другими), и массированной помощи оппозиционерам со стороны внешних сил возможно крушение режима. Но это будет крах не режима ультраконсерваторов, а всей системы Исламской Республики.
Более вероятен сценарий длительного гниения – как в Венесуэле. Огромные нефтяные ресурсы Ирана не дадут ему скатиться к откровенному голоду; кое-какая промышленность и торговля позволят стране худо-бедно существовать, а властям – надувать щёки и изображать Иран пупом Земли. Это может длиться десятилетиями, причём Иран будет всё сильнее отставать от развитого мира, постепенно скатываясь в откровенную архаику. Впрочем, правящей верхушке это будет только в радость: они же мечтают, чтобы иранцы жили так, как при первых правоверных халифах…