Тогда ей было девятнадцать. Она зашла в маленькое незатейливое кафе на городской площади. Он сидел за столиком, курил и пил кофе. Она заметила фигуру в военной форме и посмотрела в его сторону. Тысячи солнечных лучиков заиграли на ее лице — ей улыбнулся ангел.
Синие глубокие холодные глаза и теплая светлая улыбка — лед и огонь. Они не сводили глаз с друг друга весь вечер: он глядел прямо и открыто, она — смущаясь, украдкой, пряча лицо за чашкой горького кофе. После той первой встречи, каждую пятницу, они будут приходить сюда: они не говорили друг с другом, встречались только их взгляды и улыбки. У нее порхали бабочки в животе, коленки мелко дрожали и в ушах звучала музыка Моцарта.
Каждый раз, после этих встреч, возвращаясь темными задними улочками домой, она затравленно озиралась. Ее тонкие высокие каблучки стучали в такт испуганному сердцу и отчаянно застревали промеж скользких камней старой мощеной дороги. Было обычно зябко, моросил косой студеный дождь и уличные чугунные фонари расплывались лимонным карамельным светом, почти не освещая дороги, а лишь вися мутными зыбкими пятнами.
Она твердо обещала себе, что сегодняшний вечер в кафе вот точно был последним! Потому что эти встречи бессмысленны, потому что любые контакты с немецкими друзьями в общем-то запрещены строгим политотделом армии и из-за этих свиданий можно было живо заполучить статус «Союз 24», то есть уехать из Германии на родину очень быстро, в течение одних суток. А еще потому что она была замужем. И беременна. Ей на глаза попались стихи:
Влюбленная беременная женщина…
Нет повести печальнее… Бледнея от тоски и токсикоза, кружить по городу и искать те места, где когда-то проходил Он. И вдруг увидеть, и бежать, бежать долой от, таких прекрасных! — глаз…
Ее передергивало от реальности этих глаз. Поэтому в те пятничные вечера, после ночного возвращения-бегства, она куталась в огромный красный плед и, сидя возле теплого довоенного камина, читала сказки Гофмана. Волнующие, завораживающие, немного пугающие, они пели в унисон с ее тогдашним настроением. А еще ей нравилось думать, что именно эти сказки читала ему в детстве его мама.
Когда ее беременность уже нельзя было скрыть, она все равно бывала там. Она не заходила в кафе. Она стояла во внутреннем дворике, где в темноте ее не мог никто видеть. Она спиной прижималась к стене, возле которой, по ее подсчетам, должен сидеть он. Она не знала наверняка, там ли он, ждет ли ее, но, закрывая глаза, она согревалась памятью об их полуреальных встречах.
А потом родилась малышка, в ее стране затеялась перестройка, рухнула берлинская стена и начался вывод группы советских войск с территории Германии. Ее жизнь сильно изменилась и в ней уже не было места тем памятным свиданиям.
Она вернулась на родину, воспитывала ребенка сама, много работала и училась. Когда начала осваивать интернет, стала припоминать школьный английский, восстанавливая слова в памяти шаг за шагом. Однажды ей пришло коротенькое сообщение и она смогла его прочесть, первый раз без словаря — все английские предложения были составлены просто и четко.
Ей писал гражданин Германии; они нашли общие темы для разговоров, ведь она помнила и любила его страну. Он был летчиком, после работал в большой автомобильной кампании; они оба были давно разведены и его дочь была несколькими годами младше ее девочки. Он попросил разрешения навестить ее. Она робко поинтересовалась его фото. Когда фото загрузилось — на нее глянули его глаза — яркие, бесстрастные и очень холодные.
А вот его улыбка осталась такой же — солнечной и теплой. Улыбка ангела. Теперь она знала его имя — Томас. Это неверно, что время лечит и стирает эмоции. Оно, как ловкий фокусник, прячет в потайной карман все то заветное, с чем мы расстались, недолюбив, недосказав, недоболев. Он спросил, узнала ли она его. А у нее внутри опять звучала музыка Моцарта и бабочки кружились в полонезе…
Она ждала его в аэропорту, ей было отчаянно страшно и его приезд казался безнадежной авантюрой. Он увидел ее первым. Возможно, вы слышали эту пресловутую притчу о десяти шагах, которые мужчина и женщина должны сделать навстречу друг другу — мол, каждый проходит только свои пять шагов. Или шесть. Как максимум. Он не стал ничего считать — он пробежал, пролетел все эти десять шагов сам. Потому что он твердо знал, что она нужна ему и он был уверен в ней- без колебаний и сравнений. Она почувствовала его силу, она поняла, что он не станет раздумывать, выбирая между ею и друзьями, семьей и свободной жизнью. Потому что он всегда будет выбирать ее.
Он прилетал к ней каждый месяц. Она бывала у него. Он познакомил ее с мамой Кэтти, все еще красивой сдержанной немкой. Они втроем сидели в гостиной дома Кэтти и она наблюдала за разговором матери и сына. Он нежно называл ее мутти — мамочка — а Кэтти не сводила с него любящих глаз. Они показывали ей дом и русскую заячью шапку-ушанку; отец Томаса когда-то работал в Сибири. Кэтти пригласила ее снова в гости. Томас сказал, что это очень хороший знак — она сумела тронуть сердце его любимой мутти.
Он возил ее в деревню, в которой вырос, она увидела большие зеленые поля и озера, окруженные лесом. А еще они поехали в тот особенный для них город и нашли то самое кафе — это просто чудо, оно по-прежнему работало! Они уселись каждый за свой столик и она, нарушив их правила, подошла к нему и сказала: … эй, парень, как тебя зовут??.. он на секунду замешкался, а потом счастливо и громко засмеялся.
Заливаясь звонким мальчишеским смехом, он сказал, что если бы она была такой смелой два десятка лет назад, у них было бы уже три взрослых сына. Они были так неподдельно счастливы, так открыто заразительно смеялись! Он вспомнил, что здесь, в далекие девяностые, подавали куриный сэндвич с сыром и ананасом. В меню этого блюда не было, но их заказ был принят. К ним подошла пожилая хозяйка кафе, в стареньком накрахмаленном переднике. Она спросила у него, не русская ли рядом с ним. А потом расплакалась и обняла ее. А она, боясь обидеть эту женщину, робко спросила: … разве вы, немцы, не ненавидели нас, русских, тогда?.. Фрау ответила, что да, возможно, но теперь многие скучают по тем временам…
Они часто гуляли по центральным улицам ее родного города, города миллиона роз. Они бывали в центральном парке, катались на старых скрипучих лодках, дышали терпким розовым запахом. Он ей рассказывал о других странах, о музыке, о мировом кино, она показывала ему русские фильмы и, как могла, переводила их. Они спорили о всемирной истории и Второй Мировой войне. Он только почти ничего не рассказывал о четырех годах службы в Афганистане. Она знала, что он командовал группой военных истребителей, что многие его ребята погибли там, что его вертолет был тоже сбит и он чудом добрался к своим, что закончил службу в чине подполковника и что на его вертолете почему-то были нарисованы советские звезды...
Он сделал ей предложение летом, в ее день рождения. Свадьба должна была состояться в декабре, а в августе они поехали в Черногорию. Это короткое время было наполнено любовью, счастьем, музыкой и морем. Несколько раз она видела как его лицо резко менялось, становясь каменно-серым. Тогда он курил больше обычного. И молчал. Но тяжелые ощущения от этих нескольких минут тонули в солнце и его любви...
Скажу честно: Мне предложили купить эту историю и я не удержалась...
Мне очень захотелось поделиться ею с вами. Автора, увы, не назвали...
Солнышка вам и, конечно же, благодарю за поддержку канала:
Подписка, Лайк, Комментарий