Из журнала боевых действий штаба Крымского фронта: «Войска фронта, частью сил с утра 9.4.42. перешли в наступление по овладению Кой-Асанским узлом сопротивления. Противник в течение всего дня вел интенсивный огонь из районов: ВЛАДИСЛАВОВКА, выс. с тремя курганами, КОЙ-АСАН выс. 56,3 и 56,5, Дальн. КАМЫШИ, сдерживая наступление наших частей. Авиация противника группами 10-14 самолетов три раза бомбила боевые порядки 1-4 армии. Со второй половины дня производила бомбардировочные налеты на КЕРЧЬ, КАМЫШ-БУРУН - безрезультатно. Сброшено до 70 бомб в район СЕМИСОТКА и СЕМЬ КОЛОДЕЗЕЙ, также упали вне цели. 51 армия - частями 400 СД, 12 и 143 СБр при поддержке авиации, артиллерии и танков в 6.15 перешли в наступление по овладению выс. с тремя курганами, выс. с кладбищем и ж/д будка 1 км. сев.зап. КОЙ-АСАН. Встречая сильное огневое сопротивление противника, наступавшие части успеха не имели, задачи дня не выполнили. В следствии сильного тумана, части при первоначальном наступлении потеряли ориентировку и не выдерживали направления, в следствии чего наступление захлебнулось. Последующие попытки пехоты перейти в атаку, неподержанные артиллерией и танками, также не увенчались успехом. 40 ТБР и 229'ОТБ, выйдя своевременно с исходных позиций, сбились с направления, попали на минные поля противника, не смогли преодолеть их, оставаясь на поле боя между минными полями. На минных полях в 229 ТБ подорвалось 2 танка, один танк был подбит огнем артиллерии противника» [1].
Доклад члена В/Совета Крымфронта- Дивизионного Комиссара ШАМАНИНА Зам.Наркома Обороны Арм. Комиссару 1-го ранга МЕХЛИС.: ««Несмотря на предоставленный срок и проведенный ряд конкретных мероприятий, нужно признать недостаточна. Так:
1) Части выйдя с исходного положения в тумане, вследствие того, что не были даны азимуты, сбивались с направления (229 ТБ и 40 ТБР)
2) Приданные танкам инженерные части ушли с пехотой.
3)Управление войсками остается на низком уровне, если благополучно в статике, то совершенно неблагополучно в динамике.
В 40 ТБР заблудилось и подорвалось на минах 6 танков, в том числе и танк командира бригады.
44 Армия с утра 9.4 перешла в наступление по всему фронту. К 17.00 9.4.42. части армии продолжали вести упорные бои на подступах КОЙ-АСАН и за овладение выс.66,3, в направлении КОЙ-АСАН овладели первой линией окопов, на остальных участках фонта продвинулись на 300-400 метров, поставленной задачи дня не выполнили».
Наступление продолжалось три дня (до 12.04.42г.). В результате советские части вновь понесли тяжелые потери в личном составе и технике, задачу выполнить не смогли. После трех дней боев в 39-й бригаде не осталось ни одного КВ (было 10, эвакуировано 3, осталось на поле боя 7), ни одного Т-34, и всего 9шт. Т-60 (было 29, 13 машин остались на поле боя, эвакуировано 7).
В 56-й танковой бригаде из 8 КВ не осталось ни одного, из 36 Т-26 осталось 12, из 16 Т-60 в строю ни одного. Не эвакуированы 21шт. Т-26 и 14 Т-60. Из 13 КВ 229-го танкового батальона осталось два
В 124 танковом батальоне осталось 2шт. Т-26 (из 18) и 8 Т-60 (из 13) В 126 танковом батальоне потери были ниже в строю остались 18 Т-26 (из 23) и 7 Т-60 (из 28). В 40-й танковой бригаде из 10 КВ остался один, и из 28 Т-60 осталось 20 машин. В общей сложности из 51 танка КВ осталось 12, из 111шт. Т-60 осталось 57, из 119шт. Т-26 осталось 74. Большая часть машин осталась на поле боя не эвакуированной.
Немецкий 30-й корпус в своих документах пишет о том, что на его участке было подбито 45 танков. Он указывает в числе подбитых 5 КВ (один подбит артиллерией, 2 штурмовыми орудиями, и два 37мм ПТП). Статистика по дням показывает, что почти все танки были подбиты в первый же день наступления.
Анализ журналов боевых действий немецких 42-го и 30-го корпусов позволяет сделать вывод о том, что бой 10-12 числа более похож на симуляцию бурной деятельности. В отличие о первого дня, наступление велось силами от роты до батальона (максимум) при поддержке небольшого количества танков и слабой поддержке артиллерии. Возможно, это было связано с большими потерями танков и расходом снарядов в первый день наступления.
Большие потери были у советских дивизий и в личном составе. Причины все те же: плохая организация и попытки взять подготовленную оборону противника штурмуя ее с фронта. Наступление фронта напоминало работу разлаженного механизма. Танки, артиллерия, пехота действовали сами по себе.
Возвращаясь к роли Л.З. Мехлиса в произошедших событиях можно отметить, что этот человек изо всех сил старался наладить работу «механизма», именуемого фронтом, но не мог ничего сделать без своей «команды».
Судя по всему, сам он был человек организованный. В книге Абрамова, посвященной Керченской катастрофе указано: «В свое время я встречался и разговаривал с работниками Главпура, работавших при Мехлисе, все они хорошо отзывались о своем начальнике, подчеркивая исключительную исполнительность, существовавшую в работе этого органа, и дисциплину. Авторитет работника Главпура, выезжающего в войска и на фронт, при Мехлисе был очень высок» [2].
Но в то же время он пишет о том, что в штабе фронта царила атмосфера террора, в которой, якобы повинен Л.З.Мехлис. Это типичная точка зрения гражданина хрущевского времени, для которого Мехлис- воплощение сталинского террора. А если объективно?
Он во многом думал и старался поступать честно и правильно, но своей резкостью, импульсивностью и нетерпимостью он отпугивал и отталкивал людей. Командование большим соединением –труд коллективный, а вот коллектива –то, как раз, и не было. Не в силах справиться со всем, он часто залезал в мелочи, в которых разбираться руководитель его ранга и не должен был. Его агрессия, во многом была следствием беспомощности, неспособностью справиться с неповоротливой машиной в одиночку. Я никоим образом не оправдываю его поступков, но во многом он был прав.
Общеизвестная характеристика генерала Д.Т.Козлова, приведенная в телеграмме Сталину, выглядит хамской, но является очень точной: «Козлов — это обожравшийся барин из мужиков. Его дело много спать и жрать, в войска он не ездит и авторитетом не пользуется. Если фронтовая машина работает в конечном итоге сколько-нибудь удовлетворительно, то объясняется это тем, что фронт имеет сильный Военный совет, нового начштаба, да и я не являюсь здесь американским наблюдателем...». Дальнейший ход событий подтверждает точность этой характеристики.
Действительно, командуя войсками в Персии, где и войны-то не было, да и нравы совсем другие, Д.Т.Козлов «расслабился». В войска он не выезжал, о состоянии войск почти ничего не знал. Его приказы носят чисто директивный характер, без уточнения деталей. А в чем, собственно говоря, заключаются обязанности командующего фронтом?
Говоря объективно, он должен был скоординировать действия двух армий, выполняющих одну операцию, дать указания для ведения совместных слаженных действий, дать линии разграничения, обую хронологию проведения операций, а вот этого в его приказах и не было. Сравнивая документы штаба 11-й немецкой армии (по численности, она была равна нашему фронту) и Крымского фронта, можно прийти к выводу, что Э. фон Манштейн тоже был «барином», но его штаб работал очень четко и оперативно, расписывая все по минутам.
Точно так же работали и штабы немецких корпусов, детализируя действия дивизий до мелочей. В то же время, глубина проработок какой либо операции советским штабом, практически нулевая. То же самое можно сказать и о командующих армиями с советской стороны. Генерал В.Львов, командующий 51-й армией, был таким же барином, как и командующий фронтом. Планы операций очень шаблонны, особым полководческим талантом и глубиной проработки не блещут. Детали проводимой операции не проработаны, задачи частям ставятся неконкретные.
В первоначальном варианте были планы высадки 83-й МСБр на лодках «А-3» через Сиваши, но от этого решения вскоре отказались. Мотивация достаточно странная- на весь состав бригады не набралось лодок (надувных лодок и лодок А-3 хватало на 1547 человек). Из-за износа материальной части авиации от воздушного десанта тоже отказались. Севастополь, хоть и входил в состав фронта, его никогда и не рассматривали в качестве плацдарама для наступления (возможно, напрасно).
В ходе наступления 9.04.42г. была произведена попытка применить «сухопутные торпеды» [3] системы Казанцева, впервые примененные под Севастополем, в ходе февральского наступления, но, из-за неумелого использования, все шесть танкеток с подрывными зарядами были уничтожены артогнем противника.
Наступление на хорошо оборудованный опорный пункт, который насчитывал в своем составе более двух сотен пулеметов и противотанковых орудий, естественно захлебнулось. Большие потери в танках связаны с тем, что противник учет предыдущий опыт боев, и стрелял в основном, по ходовой части тяжелых танков. Часть машин вышла из строя из-за некачественного ремонта. В книге «Танки возвращаются в строй» Ф.И.Галкин описывает «полевой ремонт» танковых трансмиссий. На самом деле, ресурс зубчатых передач, собранных не на стенде, в зависимости от нагруженности, в среднем, составляет от двух до 24 часов. Ремонт «на коленке», без оборудования, был мерой вынужденной, но он же служил причиной потерь техники Танки выходили из строя прямо в ходе атаки. Многие танки остались на нейтральной полосе. Но, кого это волновало в то время?
Наступление пехоты шло большими массами, скученно, что и вело к большим потерям. Вместо того, чтобы глубже эшелонировать наступление, сосредоточив усилия на узком участке, фронт бил «растопыренной ладонью». Наступали войска не тем, количеством, которое было возможно, учитывая ширину фронта, а тем количеством, которое было выделено для наступления. Отсюда и скученность.
По мнению командующего фронтом Д.Т.Козлова, главная причина неудач была в плохом знании и исполнении директив Ставки, в плохой работе штабов и в плохом командовании на уровне «батальон-полк» (так следует из его приказов). Насчет штабов- может быть, …но и сам замысел операции был «топорным». Результат наступления был вполне предсказуем.
Многие авторы утверждают, что из-за стремления Л.З.Мехлиса наступать, никто не готовился к обороне. Это неправда. Имея немецкую карту позиций и укреплений Крымского фронта, можно с уверенностью утверждать, что к обороне тоже готовились. Причем, готовились тщательно.
В апреле был сформирован 151 УР (укрепрайон) занявший Ак-Монайские позиции его командиром был назначен полковник Коченов, до войны возглавлявший УР на границе с Румынией, затем, командовавший 421 СД в Крыму. В составе УР было начато формирование четырех артиллерийско-пулеметных батальонов (батальоны №341-344).
На немецкой карте разведанных позиций 51-й армии, укрепления фронта идут на большую глубину, в тылу обозначены три тыловых линии обороны, первая из которых была всегда занята, как минимум, двумя тыловыми дивизиями (224-я и 396-я). Эти дивизии не снимались с позиций, даже несмотря на то, что передовые части понесли тяжелые потери.
В связи с большой убылью личного состава, и в связи с тем, что три горнострелковых дивизии (138, 77, 302) переформировывались в стрелковые, с «Большой земли» было затребовано пополнение в составе 16 тыс. человек. К 25 апреля 1942г. пополнение было получено. Была произведена перегруппировка частей фронта. Части понесшие потери в последних боях были отведены в тыл.
[1] Ресурс «Память народа». Документы оперативного управления Крымского фронта. Журнал боевых действий штаба фронта.
[2] Абрамов В. Керченская катастрофа 1942. — М.: Яуза, Эксмо. 2006.
[3] Танкетки-носители подрывных зарядов на базе Т-27, управляемые по проводам.