Н.Н. Три работы, скалы и каждый день тренировки это по - Вашему тихо и спокойно?
А.А. Да ещё забыл, что летом я тогда шабашил на стройках Союза, чтобы зимой потом копейки не считать. Но это была такая внешняя движуха, хотя с десяток раз я мог конкретно или поломаться, или даже и погибнуть, но, слава богу, обошлось просто травмами. Но вот только там голова и сердце у меня тогда были спокойны, а потому и вся остальная жизнь катилась как – бы по - накатанной, и всё в ней меня устраивало, и я в неё близко никого не подпускал.
И тут вдруг появилась она. И вроде как не очень - то сильно изменила она по - началу график моей жизни, очень недоверчивыми начинались у нас с ней отношения. Но только по ночам я почему - то начал вдруг ещё и писать. Я пытался компилировать тогда в свои повести всё услышанное и увиденное мной ранее. То есть туда вошли все те истории, что произошли, или могли бы произойти со мной или с кем – то из моих друзей. И вот тогда я по вечерам стал меньше читать, а попытался восстановить свои старые знакомства, и при этом не только что и с мужчинами. И круг моих интересов сразу же серьёзно расширился, но и при этом вдруг почему – то стал сильно не устраивать меня, примитивными показались мне почему – то тогда все эти мои интересы. И раздрай и надрыв воцарились в моих рассказах, но, тем не менее, по ночам, я всё также упорно продолжал писать их. А потом были весна и лето, и она однажды просто встала рядом со мной, и тогда сразу же Кисс вернулся к Але, а Протей отправился искать для Иоланы новые земли, потому как народ Атлантиды уже больше не хотел гибнуть в суровых морских водах. Но только не успел он тогда толком ничего найти, как, впрочем, и сразу же после моей свадьбы, и возобновить свои поиски смог только лет через тридцать, когда мои дети выросли и перестали нуждаться в моей заботе, и у меня по вечерам снова появился досуг. Ну вот, как – то так, в двух словах, это всё и было.
Н.Н. И это Вы считаете в двух словах?
А.А. А что разве нет?
Н.Н. Да у Вас тут получился целый роман.
А.А. А вот тут Вы, батенька, ко мне просто придираетесь. А я ведь и в правду, как мог, свой рассказ сократил, и очень много чего важного, для себя, в нём и пропустил.
Н.Н. И что же это такого - то важного?
А.А. А вот то например, что очень сильно менялось в разные моменты моей жизни, моё восприятие тех самых школьных практикантов: и мужик мне тот через какое – то время, стал казаться, по меньшей мере, снобом и зажравшимся маменькиным сынком, да и девочку ту я временами не сильно понимал – с какого такого рожна, она всё время, да ещё и прилюдно, этого мужичка донимала? С жиру бесились по мне, эти детишки, то есть делать им попросту было нечего, а ведь вокруг нас очень даже много чего тогда нам надо было сделать, уж больно бурная жизнь у нас тогда была.
Н.Н. И как всё это повлияло на Ваше меняющееся сознание?
А.А. А никак. И единственное, что я точно понял тогда, это то восприятие мира, которое близко нам на данный момент, всегда сиюминутно, - крайне зависимы мы в своём мировоззрении от реальности окружающей нас. Так, например, уже на сегодня, я опять воспринимаю тех практикантов, как в высшей степени приятных и очень милых молодых людей, а та девочка для меня стала и вовсе супер.