Неподалёку от станции метро «Преображенская площадь» находится старинное кладбище старообрядцев. Как и многие другие погосты старой Москвы, оно образовалось после эпидемии чумы 1771 года. В то время Российская империя вела войну с Турцией и в Москву часто привозили раненных солдат, а также захваченные у противника трофеи. От иноземных вещиц с товарами, да вернувшихся с фронта контуженных служивых, чума и распространилась по Златоглавой. В самый разгар эпидемии умирало больше тысячи человек в день, их тела зачастую просто валялись на улицах, распространяя заразу дальше. Чтобы прекратить это безобразие за Камер-Коллежским валом появилось множество кладбищ, некоторые из которых сохранились по сей день и считаются очень престижными. Пятницкое, Введенское кладбище с захоронениями иностранцев, Ваганьковское кладбище с могилами известных артистов - все эти некрополи появились вследствие разгула «Чёрной смерти».
Я вообще не планировал посещать кладбище, хотел лишь заскочить на расположенный по соседству продуктовый рынок на территории бывшего монастыря, чтобы купить овощей и зелени. Уже оказавшись рядом с кладбищенской входной аркой, я в друг ощутил навязчивое желание посмотреть, что находится за ней. Манят меня слова «старинный» и «старообрядческий», прямо ничего с собой поделать не могу.
На одной из тенистых аллей стоит массивный крест, сколоченный по простому - по старообрядческому. Однажды, собирая грибы в тёмном лесу на востоке Подмосковья, я наткнулся на маленький погост, состоящий из таких же крестов в окружении вековых сосен. Многие из тех, кто лежал там, отошли в мир иной ещё в сороковых годах и всё равно было видно, что кто-то навещает их, убирает опавшие ветки и листья, подкрашивает подгнившие кресты.
Пожалуй самый вычурный из местных памятников стоит на месте захоронения Викулы Морозова. По его фамилии можно догадаться, что он был выходцем из семьи Морозовых - знаменитого клана предпринимателей-старообрядцев времён Российской империи. Викула Морозов свою деятельность вёл в основном в Орехово-Зуево и многое там оставил после себя, в смысле исторического и промышленного наследия. Он некоторое время жил в Англии и по видимому перенял там любовь к футболу, во всяком случае на его предприятиях этой игре уделялось много внимания - строились футбольные стадионы, из числа работников формировались команды.
Рядом с огромным белым памятником отца стоит скромный чёрный памятник сына. Под ним упокоен Фёдор Викулович Морозов. К сожалению о его судьбе мне ничего не известно, кроме того что он пережил отца всего на три года.
Где-то здесь находится ещё один сын Викулы - Алексей. Алексей Викулович Морозов не унаследовал деловую хватку, но Москва по сей день помнит его как человека, на чьи деньги построена детская больница в районе Якиманка, она так и называется - Морозовская больница.
Подлинной страстью Алексея Морозова было коллекционирование фарфора, гравюр и икон. Его коллекция хранилась и выставлялась в большом особняке в Введенском переулке. Этот дом сохранился по сей день, теперь его адрес: Подсосенский переулок, дом 21.
В неспокойном 1918 году коллекция столкнулась с повышенным интересом революционно-настроенных солдат и чекистов, в результате чего количество экспонатов изрядно поредело, а некоторые ценные вещи были просто по неосторожности уничтожены. Вскоре собрание национализировали и превратили в музей старины, а бывшего хозяина сделали смотрителем. Через несколько лет коллекцию разделили и отправили экспонаты по разным музеям. Принадлежавшие Морозову фарфоровые статуэтки и сервизы сейчас можно увидеть в усадьбе Кусково. Видимо, Алексей очень дорожил своей коллекцией раз не уехал после революции. Она была его смыслом жизни и без неё он просто не мог себя представить. Ему повезло дожить до 1934 года и даже умереть своей смертью, что далеко не всегда случалось с людьми столь буржуазного происхождения при советской власти.
Едва ступив на территорию кладбища, вы разумеется заметите нарядную часовню Николы Чудотворца, построенную в 1805 по проекту архитектора Фёдора Соколова. Здание представляет из себя результат наивного осмысления готики на русской земле. Считается, что при создании этой часовни архитектор вдохновлялся оформлением Царицынского дворца и ведь реально похоже - все эти стрельчатые окна, резные детали из камня, сочетание белого и красного цветов сильно напоминают творение Баженова. Часовня была возведена на деньги общины старообрядцев-федосеевцев и принадлежала им до 1940 года, затем власти передали её в ведение старообрядцев филипповского согласия. К концу двадцатого века немногочисленная община филипповцев фактически прекратила существование, по причине кончины большей части своих последователей от старости. Некому стало ухаживать за часовней, в результате чего она превратилась в классическую заброшку. Только после передачи здания обратно федосеевцам были начаты ремонтные работы, продлившиеся шесть лет.
Рядом с роскошной часовней стоит часовенка поменьше, кованная и угольно чёрная. Её называют «Ковылинской», по фамилии человека чьими стараниями появилось Преображенское кладбище. Илья Алексеевич Ковылин был московским купцом и втайне исповедовал и проповедовал старообрядчество. Под предлогом обустройства чумного кладбища и карантина, он открыл приют, куда во множестве приходили страждущие и получали пищу, кров, а также наставления по переходу из Никонианства к древнему православию.
Сей дом Ковылина со временем вырос в целый единоверческий монастырь, часть территории которого сейчас принадлежит обычным православным, часть держат старообрядцы, а на остальной земле, как я уже сказал шумит продуктовый рынок. К старообрядцам кстати не попасть, замкнутые они, никого из посторонних к себе не пускают. Раньше я думал, что все старообрядцы такие, но слегка поездив по России понял, что это не так. В Клинцах, Новозыбкове и остальных городках Брянской области староверы более открытые и не обращают никакого внимания на незнакомые лица.
На этом кладбище навеки остались те, кому Преображенская богадельня сильно помогла преуспеть при жизни. Взять хотя бы Фёдора Алексеевича Гучкова, чьи останки скорее всего покоятся под этой мрачной часовней. Он происходил из Малоярославецкого уезда Калужской губернии, из дворовых людей помещицы Белавиной. Ещё будучи крепостным приехал в Москву, работал на прядильной фабрике. В том самом Преображенском доме его уговорили перейти в старообрядчество и выдали за это беспроцентный кредит, позволивший Фёдору выкупить из крепостной зависимости себя и всю свою семью. Став свободным человеком он основал своё текстильное предприятие, со временем стал купцом третей гильдии и руководителем Преображенской старообрядческой общины. Правда, как это часто бывает в России, однажды, Фёдор Гучков перешёл дорогу не тому человеку, а именно московскому генерал-губернатору Арсению Закревскому. Отказавшись закупать у него шерсть, Гучков навлёк на себя гнев и всевозможные кары со стороны властей. Его предприятие хотели и вовсе конфисковать в казну, семейное дело спас лишь переход сыновей из старообрядчество в единоверие. А вот сам Фёдор менять веру категорически отказался и за переход в старообрядчество, считавшийся в то время уголовным преступлением, был сослан в Петрозаводск, где жил до глубокой старости. Его потомки добились значительных успехов в торговле, промышленности и финансовой сфере.
В соответствии с отечественной модой, тут повсюду установлены заборы. Они дорогие, кованные, со всякими вензелями и узорами. В отличие от современных аналогов, ими огорожены не отдельные захоронения, а целые родовые участки на которых погребены представители одной фамилии. Богатые семьи в то время были большими, так что потребность в местах для упокоения возникала часто.
На старых памятниках в обязательном порядке указывалась дата именин усопшего.
Решетчатые оградки отличаются поразительной капитальностью.
Не чета нынешним, такие и сто лет простоят. Точнее уже простояли.
В годы войны часть территории кладбища стала братской могилой.
Здесь похоронено более десяти тысяч солдат и офицеров, участвовавших в обороне Москвы и умерших в столичных госпиталях.
Аккуратные ряды одинаковых памятников из красного гранита словно застыли в вечном строю.
Какие-то из них носят на себе одну или несколько фамилий, а под некоторыми лежат целые подразделения.
Мало кто знает, что первый вечный огонь в Москве появился не у Кремлёвской стены, он зажёгся здесь, от пламени принесённого с Марсова поля в Ленинграде.
С такими страницами истории можно соприкоснуться в Преображенском районе. Спасибо за внимание.
