Часть 1 Сенька
Глава вторая
На остановочной платформе "ОП" было холодно, мороз щипал не только нос, щеки и руки, но и умудрялся проникать под подошвы сапог, что особенно ощущалось на бетонном полу. Сильно воняло. Воняло, несмотря на погоду, застоявшимися нечистотами и отсыревшими окурками. Сама станция представляла собой убогое прямоугольное строение, обставленное дешевыми беседками, от времени загрязнившимися, поблекшими и слегка накрененными, почему-то вправо. Создавалось впечатление, что все до одного пассажиры, посещавшие сие премиленькое местечко, любили облокачиваться на локоть правой руки. На "ОП" также были шесть оконных проёмов с лицевой стороны и единственным парадным дверным, правда, без окон и дверей. То ли условия не успели создать проектировщики, то ли их уже успели демонтировать никому не известные хозяйственники. Были две кассы, отгородившиеся от здешних условий толстым оргстеклом и запертые на замок. Была одна мусорная урна, заполненная до верха, а пассажиров не было.
А была кучка какого-то сброда, из которого два бомжа, один пьянчуга, еще не успевший попасть в категорию первых, и на вид безобидный мужичонка, мирно сидевший в "креслах" и слегка посапывающий. Рядом с ним угрюмо стоял подросток лет шестнадцати, одетый в черную кожаную куртку, вязаную спортивную шапочку, полосатые брюки и расхлябанные ботинки. Он стоял напротив спящего, не отходя, однако, не на шаг, нервно поглядывая на часы.
Пьянчуга, не спеша и смакуя, потягивал из пол-литровой бутылки "Жигулевское" и был, наверное, счастлив. На нем была надета дубленка слегка засаленная и потертая в локтях, а также шапочка. Эти трое, по-видимому, ожидали электричку. Но были и те, кому она была без надобности - бомжи, мирно пристроившиеся в разных углах станции.
Один из них был Сенька, спокойно наблюдавший обстановку. Тот же, что сидел по правую сторону помещения, спал, плотно закутавшись в свое темно-синее пальто без пуговиц и подвязавшись красным шарфом.
До электрички в это раннее морозное февральское утро оставалось немного времени, не более пятнадцати-двадцати минут. На платформе было тихо, пока один звук на миг не рассеял тишину - звук поставленной на пол стеклянной бутылки. Но никто не обратил на это внимание – немудрено, потому как в окрестностях не было ни одного мусорного бака, кроме переполненной урны. Вообще сама станция представляла собой мусорный бак. Но окончательно развеял морозную тишину, царившую на «ОП», приближающийся марш двух пар тяжелых берц. Так развязной и важной походкой в сооружение входили двое представителей охраны общественного порядка, по-народному «менты». Они глядели зорко и хищно, подобно тигру, норовя вычислить нарушителей из той массы народа, что находилась в зале ожидания.
Пройдя между двух рядов беседок и оценив «пассажиров», блюстители резюмировали и вывели на улицу безобидного мужичка, подростка, забулдыгу и даже прихватили одного бомжа. Сеньку. Другого же гражданина без определенного места жительства трогать не рискнули, мотивируя это тем, мало ли что можно подхватить от этой мрази. И по своему были правы… Короче говоря, зал ожидания опустел.
* * *
- Заходите и вот сюда присаживайтесь, - вежливо, но монотонно, без чувства процедил прыщавый с большим носом в форме картошки милиционер, тот, что был ростом пониже первого, указав на четырехместную беседку, находившуюся в комнате. Затем подошел к перпендикулярно-приставленным друг к другу двум столам и уселся за один из них. Второй милиционер, тот, что повыше, вошел последним, закрыл за собой дверь и уселся за вторую половину объединенного Т-образного стола. Он достал ручку, бумагу, поставил число, месяц, год и приступил к воспитательному мероприятию. А тот, что пониже, обратился к безобидному мужичку:
- Ваша фамилия, имя, отчество.
- Лукин Владимир Геннадьич, - был ответ.
- Дата рождения, прописка, семейное положение, - последовал второй вопрос.
- Пятьдесят четвертого я года… э-э, рождения…
- Так! Помедленнее! Видишь, не успеваю! – рявкнул второй милиционер, что повыше. Видимо он был нрава холеричного или натурально не успевал.
- И полностью, - вставил реплику первый, но все так же невозмутимо, как и начал. Он, кстати сказать, был на звание выше, поэтому записывал второй…
Далее анкетирование пошло как по маслу.
- Слушай Дим, проверь-ка его по ИЦ*, - обратился первый, тот, что пониже к напарнику, - А паспорт где? – снова задал вопрос мужичку.
- Я его потерял, ну где-то оставил…вот…в-возьмите, - вытащил из внутреннего кармана какую-то затрапезную бумажку Лукин и подал ее менту, - это вместо паспорта выдали…э-э, временное…
Первый молча забрал бумажку, развернул, сверил с записью – все сходилось. Второй, которого звали Димой, взялся за телефон и начал набирать номер какого-то загадочного отдела ИЦ:
- Да, это Гаврилин, да, да, э-э, Лукин Владимир Геннадьевич, пятьдесят четвертый, восемнадцатое октября, да…
- Ну, так что, Владимир Геннадьевич, будем делать? Зачем нарушаем порядок на станции? – монотонно, но с некоторым нажимом на окончания и издевкой пробубнил первый, - Находились в нетрезвом состоянии в общественном месте…а?
- Ну, находился… Дык, я вон с другом, ну с приятелем, встретились, немного того, выпили... – покладисто, но с тоской в голосе ответил Лукин.
- А сейчас куда направляетесь? – снова вопрошал блюститель закона.
- Домой поехал…вот, сынок, - с той же тоской ответил Владимир Геннадьевич, указал глазами и кивком на рядом сидящего угрюмого подростка и продолжил, - провожать пошел…
- Так вы вместе?
- Ну да, конечно… Сынок мой…
Первый в погонах взялся за анкетирование подростка. После серии официальных вопросов милиционер обратился к рядом сидящему сыну Лукина:
- Домой провожаешь? Так-так… А мать где? Проживаешь с родителями?
Вместо слов подросток взглядом исподлобья пробурил в милиционере дырку, крякнул, насупился и отвернулся, собираясь все же ответить, но отец, опередив, тоскливо объяснил:
- Мать умерла… Один воспитывал…Вдовец я… Вон какого вырастил… Живем вместе…
- Учишься? - не дослушал мужичка первый.
- Да, в школе, - коротко ответил подросток.
- Год рождения? – снова спросил мент.
- С девяносто первого… - произнес за сына отец.
- Не с девяносто первого, а с девяностого! – воскликнул подросток, цокнул языком в знак неодобрения и, покачав головой, отвернулся.
Первый уставился куда-то в окошко, а второй, Гаврилин, строго взглянул из-под бровей, насупился:
- Ты че! Когда сын родился, не знаешь?!
- А ну может и с девяносто первого… - поправил было себя мужичок, но снова ошибся.
- С девяностого!!! – сын строго взглянул на отца.
- Да-а, милейший! – протянул Дима-мент, - Похоже, ты не выпил, а в дупель набухался! Будешь еще тут даты путать! В трезвяк захотел?!
Мужичок тоскливо поглядел в пол, что-то буркнул и замолчал.
- Чего?! – уже с гневом в голосе выпалил Гаврилин, полностью оторвавшись от своей писанины. Мужичок застыл на месте. Дима-мент хотел что-то еще добавить, но его внимание переключил на себя по-прежнему невозмутимый напарник.
- Дима, брякни по телефону. Пробили они его там по ИЦ?
Дима взялся за аппарат, набрал тот же номер, что и в первый раз, прослушал серию гудков и стал внимать словам говорящего на том конце провода. Затем спустя минуту он положил трубку туда, где ей полагается находиться, и обратился к первому:
- Чист он, Андрюха, по уголовщине. А по административке - так себе, мелочь всякая!
- А, ерунда, - отмахнулся напарник и перевел внимание на Лукина, - Вот, Владимир Геннадьевич, здесь распишитесь.
Он подал мужичку ручку.
- Так и здесь две росписи и тут одну. И на этом листе также как на первом… Хорошо. Вот ваши документы. Вы свободны, - Андрей положил документы на край стола и обратился к забулдыге:
- Следующий.
Реакции не последовало.
- Следующий!!! – заорал Дима-мент. Забулдыга сразу очнулся, понял, что обратились к нему, и, не заставив себя долго упрашивать, подсел поближе к столу.
Продолжение следует...