В новом проекте «Германия для жизни» мы рассказываем, что происходит за рубежом и так ли идеальны страны Запада.
«Мы все умрем в жутких муках»
Пока кто-то травит байки о том, что из страны уезжают «лучшие» люди, европейцы ищут место для жизни, куда не добрались западные «ценности». Марина Румянцева переехала из Германии в Беларусь. Почему — узнал МЛЫН.BY.
— Расскажите о себе и своей семье. Как вы попали в Германию, а потом оказались в Беларуси?
— Я россиянка по паспорту, но белоруска душой. Моя мама родилась и выросла в небольшом райцентре Витебской области, после школы поступила в Ленинградский вуз, встретила моего папу, и они поженились. Я родилась в Беларуси, а зарегистрирована в России. До шести лет жила в Витебской области с бабушкой.
Работала в двух петербургских вузах, ездила на конференции, стажировки. И так получилось, что начавшаяся в 2015 году одна из стажировок, в Германии затянулась. Мы с мужем нашли там работу, старшая дочь пошла там в первый класс, прекрасно говорила на двух языках, родилась вторая дочка, мы переехали в дом с красивым садом и планировали остаться там навсегда. Но 2020 год перечеркнул все планы нашей семьи.
— Как было принято решение о переезде? Что можете сказать о Германии как стране для иностранца: как относятся немцы к мигрантам и легко ли найти работу?
— У нас никогда не стояла задача получить немецкое гражданство, так как тогда пришлось бы отказаться от российского, что для нас неприемлемо. Наш переезд из Санкт-Петербурга в Германию не был заранее спланирован, мы ехали на год — я писала книгу по немецкому театру при поддержке научного фонда Гумбольдта. Но за год мы прижились в сельской местности на северо-западе Германии, решили остаться еще, наслаждались природой, велосипедными прогулками и развитой инфраструктурой, не уступающей городской. Это и есть то, что нас привлекало.
Отношение к иностранцам, конечно, было специфическим: с тобой общаются, тобой интересуются, но ровно до того, пока не наступает момент конкуренции. Прежде рынок труда был довольно активен, и даже иностранцу можно было найти работу. Но с 2020 года ситуация резко ухудшилась на фоне длительного локдауна, массовой безработицы, банкротств и закрытия целых отраслей.
— Свобода слова в Германии — есть она или нет?
— Свобода слова и демократия — это два самых растиражированных европейских штампа, не имеющих ничего общего с реальностью. Ни один немец не будет критиковать вслух канцлера или министров, какие бы странные решения они ни принимали.
Прием в 2015 году более миллиона беженцев, рассчитывавших исключительно на пособия (оплачивать которые должны немецкие налогоплательщики), подорвал и без того шаткий экономический потенциал, этническое спокойствие и культурный уклад страны. Но ни при каких обстоятельствах недопустимо выражать свое недовольство миграционной политикой режима.
Уже есть регионы в Германии, где коренное население составляет менее половины жителей. Мигранты пользуются привилегиями, которых лишены другие. Были случаи, когда немецких работодателей отдавали под суд, если они предъявляли в отношении мигрантов обычные для сотрудников требования. Страна движется в ту же межрасовую рознь, как США, и даже осознающие близкую катастрофу не могут этому противостоять.
Запреты на контакты даже с членами семьи, на перемещение более чем в радиусе 15 километров, строгий масочный режим в школах и на предприятиях, обязательное тестирование как условие для посещения учреждения образования, для похода в магазин, в зоопарк или к парикмахеру, астрономические штрафы для нарушителей карантина являются, скорее, признаками жесткой диктатуры.
Абсурд и прессинг в обществе колоссальные. Я знаю истории, когда для того, чтобы отметить вместе день рождения ребенка, кто-то из бабушек и дедушек временно прописывался по месту жительства внука, так как извне мог прийти только один член семьи. А выбирать, кто это будет, бабушка или дедушка, семье не хотелось… Вопрос «А кто об этом узнает?» в стране не стоит: здесь веками поощрялось доносительство, и на законодательном уровне закреплено, что, если вы знали о правонарушении, но не сообщили куда надо, вы тоже понесете наказание. Освобождены от этого только близкие родственники, врачи, юристы и священники.
Таким образом, вам всегда надо быть особо осторожным, думать, кому и что вы говорите и как себя ведете. А уж в пандемию тем более.
В соседнем селе именинник получил штраф в 25 тысяч евро за праздник с друзьями. Гости — по 250 евро. Донесли, естественно, соседи. Иногда семьи получали штрафы в 200-300 евро только потому, что кто-то из них был в гостях в то время, когда было нельзя собираться больше трех. А информация об этом нарушении стала доступна благодаря отслеживанию телефонов, чего власти даже не отрицают. Вот это и есть немецкая демократия.
Нескончаемым потоком на немецких бюргеров, предпочитающих телевизор другим источникам информации (а таких большинство, ибо критическое самостоятельное мышление вытравлялось многими десятилетиями, начиная с детского сада), льются потоки истерики. Кратко — «мы все умрем в жутких муках, если не будем выполнять предписанные правительством меры». Население психически травмировано, запугано, дезориентировано. По факту все видят, что обещанного мора не происходит (смертность за 2020 год была в пределах нормы), но из-за страха некоторые носят маски даже в лесу, в бассейне, в собственном доме и автомобиле.
За 15 месяцев с марта 2020 года в СМИ только пару раз были допущены ученые и эксперты, представляющие отличную от официальной точку зрения по поводу COVID-19. Уже в марте прошлого года с открытым письмом к канцлеру обратился профессор с мировым именем, руководивший более 20 лет Институтом микробиологии и гигиены в Майнце, Зухарит Бхакти. Он призывал срочно отменить жесткие ограничения, введенные в стране, так как они будут иметь необратимые социальные и экономические последствия. В итоге под давлением властей он был вынужден уехать из Германии на родину.
И это не единичный случай, когда врачи и ученые с мировым именем, пытавшиеся противостоять пропаганде страха и предлагавшие здравое решение проблемы, уехали из Германии. Их лишали лицензии, в их клиниках проводились обыски с конфискацией имущества. Все это очень напоминает 1930-е, когда лучшие умы бежали из нацистской Германии, спасая себя и детей.
— Лагеря для нарушителей карантина. Что это? Как они работают?
— В январе 2021 года в Германии открыли два лагеря для нарушителей карантинных предписаний. Они были перестроены из тюрьмы и из лагеря для беженцев, что очень хорошо отображает системный уклад страны.
Если вам назначен карантин, а вы его не соблюдаете, при повторном нарушении вас могут принудительно отправить в закрытое заведение.
В такие лагеря отправляют на время действия карантина (14 суток), но срок может быть продлен. Это является вопиющим нарушением прав человека, начиная с того, что карантин назначается не по суду, как требует закон, а просто формально по бумажке из учреждения здравоохранения.
Основанием может являться всего лишь то, что вы какое-то время назад находились (причем в маске!) рядом с тем, кто по каким-либо причинам, даже не имя симптомов, сдавал тест, и он оказался положительным. Население Германии с июня прошлого года обязали устанавливать на свои телефоны соответствующее приложение для отслеживания контактов. Этим приложением, внедрение которого обошлось немецким налогоплательщикам как запуск космической ракеты, воспользовались несколько миллионов жителей страны, потом про него как-то забыли, и отслеживанием контактов занялись военные и чиновники.
Несовершеннолетние в такие лагеря не помещаются, но для них у немецкого правительства свои методы. Если в классе у вашего ребенка у кого-то выявлен положительный результат ПЦР-теста, ваша семья может получить послание от того же ведомства по здравоохранению, которое в современной Германии вызывает такой же страх, как в нашем историческом прошлом НКВД.
Согласно этому предписанию, ребенка надо изолировать в квартире, он не должен выходить 14 дней из своей комнаты, совместные обеды и ужины недопустимы. Также должен быть предоставлен отдельный санузел. При нарушении предписания семье грозит штраф в несколько тысяч евро или же лишение свободы на срок до двух лет! А ребенка может забрать ювенальная юстиция. Мои коллеги в школе обсуждали, что в одной из семей девочка-подросток была отправлена в подвальное помещение их дома после того, как в их классе у кого-то был выявлен положительный результат. И выходила из дома девочка через окно подвала. Так они оберегали свою бабушку от «заражения». И примеров такого мракобесия тысячи!
— Как вы потеряли работу из-за COVID-19?
— У меня было несколько источников дохода в Германии, но моя работа существенно пострадала из-за антиковидных ограничений, а также оттого, что я имела неосторожность высказывать свое мнение о происходящем в стране. А еще — о ужас! — я разрешала моим ученикам из семей мигрантов, которым я преподавала немецкий язык в начальной школе, снимать маски во время урока при соблюдении дистанции.
Для меня, как преподавателя с 20-летним стажем, было просто немыслимо обучать семилеток с нуля иностранному языку, перекрывая мимику и артикуляцию звуков. Вечерние языковые курсы, где я также преподавала, были закрыты по причине локдауна и частично переведены в онлайн-режим. Таким образом, и для меня не оставалось ничего другого, как оттачивать навыки преподавания онлайн.
— Дети и ковид в Германии — это как? Какие иски и почему подают родители ради защиты своих детей?
— Самый большой вред наносится детям. Нет ни одного исследования, доказавшего какую-либо существенную роль детей в распространении инфекции, однако за все время пандемии в Германии именно дети и подростки испытали на себе всю тяжесть ограничительных мер.
Многие старшеклассники провели целый год на дистанционном обучении, потеряв какой-либо интерес к учебе и получению знаний. Школы и общения в привычном понимании уже нет очень давно. Все больше подростков и молодежи нуждаются в психиатрической помощи, профильные клиники переполнены, возросло число суицидов среди этой возрастной группы.
Растет и число школьников, бросающих обучение в старших классах, не заканчивающих школу. Более стойкие в психологическом плане дети кое-как доучиваются, понимая, что из-за локдаунов и закрытия школ они не будут конкурентоспособны при поступлении в вузы. Некоторые школы идут навстречу и искусственно завышают выпускные баллы, но это не решает проблему глобального падения уровня знаний.
Учащиеся младших классов находились на дистанте как минимум полгода: с марта по июнь 2020-го, и с декабря прошлого года по март нынешнего.
В стенах школы им тоже пришлось пережить немало. Мой ребенок учился с августа 2020-го в 4-м классе. Когда в начале учебного года объявили о введении масочного режима в школах, я попробовала объединиться с другими родителями, чтобы опротестовать эти требования, но немецкий менталитет не предполагает дискуссий по поводу предписаний, спускаемых свыше. Мне тут же предложили покинуть классный чат, а на родительском собрании учительница в приказном тоне запретила поднимать эту тему. Я нашла возможность освободить своего ребенка по медицинским показаниям, и моя дочь была единственной из всей школы, кто не носил маску. Но она пережила все «прелести» дискриминации и моббинга. Ее отсадили в самый дальний угол класса, не разрешали подходить к друзьям во время перемены, каждый из детей тыкал в нее пальцем и требовал объяснения, почему она не такая, как все, и имеет право дышать, пока они задыхаются в масках. В том числе на уроке физкультуры и на перемене на улице.
На содержание уроков мы уже никак повлиять не могли, а от учителей шло такое же безостановочное запугивание и навязывание новой реальности. Кружки и секции были все это время либо полностью закрыты, либо проводили занятия в онлайн-формате. Мой ребенок, например, одно время пел с учителем и подругами онлайн… Но от таких «занятий» оставалось печальное впечатление.
Возвращение в школу к весне 2021 года радовало весьма условно, так как для этого нужно было постоянно носить маску, а также сдавать тест на вирус два раза в неделю. Практически поголовно родители согласились и на эти условия, а те, кто противились, должны были оставаться на дистанте.
При этом многие школы отказывали в какой-либо поддержке таких учеников, не выдавали материалы, не разрешали писать контрольные работы. Впереди еще аттестация за этот год (в Германии учатся до конца июня — начала июля), и не каждая семья уверена, что их ребенок пройдет аттестацию и будет переведен в следующий класс, так как отказался от принудительного медицинского вмешательства для посещения школы. Несколько тысяч семей подавали судебные иски против школ. Выиграли единицы. Остальным пришлось выплатить судебные издержки от 1 000 до 20 000 евро.
Промывание мозгов, запугивание, поощрение доносов на тех, кто не соблюдает правила, дискриминация тех, кто чем-то отличается, беспрерывный контроль поведения и запрет всего того, что составляет радость детства, — вот что представляют собой отныне (и, видимо, надолго) немецкие школы.
Закономерный вопрос — каким вырастет это поколение в искусственно созданных антигуманных условиях? Немецкий адвокат Ральф Людвиг, много делающий для разоблачения массового психоза наших дней, говорил: гораздо больше его страшит не то, что лежит сейчас на поверхности, а то, что выйдет наружу через 10-15 лет в тех детях, которые сейчас посещают немецкие школы. Люди, которых заставляли надевать на лицо тряпки, доносить на друзей, принуждали к тому, что чувство дискомфорта и моббинг — это норма, станут теми, чье восприятие мира притуплено и исковеркано. А это порождает освенцимы. Он проводит параллель со Второй мировой: ее ужасы стали возможны из-за того, что в ней участвовали те, кто был психологически травмирован Первой мировой.
— Марина, расскажите все же правду о гендерном воспитании в Германии и Европе. Действительно ли, что чуть ли не с первого класса детям предлагают определить свой пол?
— Не только маски, ПЦР-тесты и дистанционное обучение отпугнули нас от немецкого школьного образования. Раньше я не понимала, почему в Германии запрещено семейное образование. Посещение школы является обязательным и пропуски без уважительной причины могут караться штрафами или вмешательством ювенальной юстиции. Все это для того, чтобы растить идеально обработанных винтиков системы, не имеющих своего мнения и настоящих серьезных знаний, зато напичканных ЛГБТ-идеологией и готовых в подростковом возрасте к смене пола.
Уже с детского сада проводится «идейная обработка». Скажем, семья не обязательно представляет собой модель «мама+папа+ребенок». Нет. Малышам в группе читаются книжки, где у персонажа могут быть два папы или две мамы, и это расценивается как здорово, прекрасно и интересно!
На уровне законодательства продвигаются проекты о разрешении смены пола с 14 лет без согласия родителей. И ведь это уже происходит в других странах, прежде всего в США и Австралии. Европа всего лишь копирует «прогрессивный» опыт, нацеленный на депопуляцию и разложение семьи.
К сожалению, подобные страшные инициативы проникают и в Беларусь: я видела те же методички, в переводе на русский, для дошкольных учреждений, согласно которым детей с трех лет надо обучать мастурбации и советовать им не воспринимать свой пол как данность. Все это исподволь внедряется через негосударственные организации, пока основная масса населения отвлекается на второстепенные проблемы.
— Почему ваши дети с радостью восприняли идею о переезде в Беларусь?
— Моя старшая дочь любит витебский озерный край с рождения. Именно эти места, а не Петербург, где она родилась и прожила основное время до переезда в Германию, она воспринимала как дом, Родину. Еще в свои пять лет, когда мы жили в Германии, она говорила нам, что улетит жить в Беларусь, как только вырастет.
— Вы жили в Германии, России и сейчас в Беларуси. Какую роль страна играет в жизни человека? Что должно делать правительство, чтобы людям хотелось остаться жить в той или иной стране?
— Можно, конечно, бесконечно мечтать об идеальном государстве, где каждый имеет свою долю богатства, где царят социальная защищенность и порядок. Но опыт жизни в нескольких странах подсказывает мне, что пусть лучше эти мечты остаются мечтами, ибо за всем этим может стоять нечто неприемлемое.
Да, в Германии чисто, все исправно оплачивают проезд, даже если нет контролера. И то уже далеко не везде и явно не там, где живут мигранты из Африки и Ближнего Востока. Но, наверное, не все знают, что во времена Адольфа Гитлера безбилетников выводили из трамвая и на месте расстреливали. Хотим ли мы такого повиновения на генетическом уровне? Вот в чем вопрос. Поэтому, на мой взгляд, оптимальной формой общественного устройства было бы невмешательство государства в жизнь граждан.
Андрей Красовский
Автор фото: из открытых интернет-источников и личного архива героев