Капитан Ланде Алексей Анатольевич
Парашютизм в авиации – это «особая жизнь», и живут в ней люди особые, напрочь «заболевшие» этим делом, и чужих там не бывает.
Хорошо, когда там простые военнослужащие, но когда этим «заболеванием» начинают страдать отцы-командиры, то поверьте, мало в полку никому не покажется, и особенно летно-подъемному составу.
Прибалтика. 1990 год. Отдельный вертолетный полк в захолустье, именующем себя населенным пунктом Паплака (это Латвия). Удивительный полк, развертывание и функционирование которого проходило на фоне острой антироссийской пропаганды и истерии, а самое интересное – авиационная часть не имела не только своего аэродрома, но и вертолетных стоянок.
Полеты по плану боевой подготовки осуществлялись с территории карьера пескогравия, принадлежащего Минобороны, с перепадами высот посадочных площадок разбитого старта до 20-30 метров. А сами вертолеты ютились винт к винту на бетонной площадке авиационной техники расформированного накануне ШМАС в пяти километрах от карьера.
Подготовку к полетам начинали за пять часов. По одному вытаскивали вертолет на свободное место, газовали, и вперед – перелетом на разбитый «карьерный» старт.
Полигона своего тоже не было. Летали на морской полигон, южнее Лиепая, а это – притопленный в 300 метрах от берега эскадренный миноносец, по которому «бомберы» работали с разных высот. Вертолетчики же за цели брали носовую и кормовую орудийные башни, а особо опытным разрешали стрелять по окнам ходовой рубки. Вышка руководства была тут же, на берегу, рядом вертолетная площадка и лес кругом с многовековыми соснами.
Короче, одно радовало всех – на полеты проверяющих и инспекторов из вышестоящего штаба не затащишь, кругом, как говорится, «по лезвию ножа ходют».
И вот в один из летных дней с боевым применением на полигоне произошел случай – не то чтобы курьезный, но забавный, связанный с этими самыми особыми, «больными» людьми. С точки взлетают два вертолета Ми-8, один на разведку погоды, другой, чуть позже – на перевозку ГРП (группы руководства полетами) на полигон, а заодно и выброску там же специалистов (парашютистов) ПДГ (парашютно-десантной группы) в количестве двух человек.
Заместитель командира не просто вертолетного полка, а еще и боевого, и управления за штурвалом второго вертолета выходит в район полигона над береговой чертой, набирает высоту и «освобождается» от двух крупных специалистов в области поиска и спасения с таким расчетом, чтобы при высадке ГРП на площадке забрать их домой на базу.
Выполнив посадку и высадив ГРП, на борт вертолета грузится всего один ярчайший представитель «хворой касты» и, ничего не спрашивая, «зам» дает команду: – ИЩИТЕ «ПОДЛЮКУ», ГДЕ-НИБУДЬ ЗДЕСЬ РЯДОМ НА ДЕРЕВЕ ВИСИТ! – и улетает с думкой, – вечером заберем!
Руководитель полетов на полигоне, собрав всю «матросню» с вышки, организовал прочесывание близлежащих лесных массивов на предмет обнаружения «удрученного недугом» специалиста. Но настало время боевого применения вертолетов, и не менее страждущие корифеи летного дела вертолетной сворой – вперемежку Ми-24 и Ми-8 – «кишкой» потянулись на полигон.
Первой паре транспортных вертолетов выпало счастье работать по кормовой цели, на что они «с успехом» в белый свет, как в копеечку, и отработали.
Вторая пара боевых вертолетов была настроена более решительно, и ведущий запросил: – Подсвеченную носовую цель наблюдаю, работу! – Какую еще там «подсвеченную»? – заволновался руководитель.
– Запрещаю, пройдите и посмотрите!
Следующий доклад ведущего пары вертолетов Ми-24 был: – Здесь какой-то парашютист ПСНД3 запалил (патрон сигнальный ночной дневной. Сигнальное средство, которое после приведения в действие в режиме ДЕНЬ испускает дым ярко-оранжевого цвета), подпрыгивает и руками машет!
РП полигона принялся лихорадочно вспоминать руководство по полигонной службе, и первое, что пришло ему на ум, тут же прозвучало в эфире: – Работу запрещаю, на рабочей площади скот!
Непродолжительная пауза в эфире была нарушена озадаченным командиром полка: – Это как?!? – Подтверждаю! – прозвучали в ответ слова ведущего пары вертолетов Ми-24.
Вереница вертолетов потянулась домой, за исключением командира полка, который лично полетел посмотреть эту «скотину».
Еще половина летной смены ушло на то, чтобы этого будущего кандидата на «порево» изъять с мишенного поля. Целый мичман только с одиннадцатого раза смог зацепить кошку за фальшборт корабля, кидая ее с моторной лодки и каждый раз шарахаясь в разные всевозможные, когда она возвращалась назад…
Никогда еще летный состав с таким нетерпением не ждал разбора полетов, ни один не ушел домой, не узнав подробностей произошедшего. Еще целый час после разбора полетов начальник метеорологической службы полка, обложившись соответствующей литературой, писал «легенду» про повышенный градиент скорости и направления ветра на относительно небольшом участке в атмосфере при легком морском бризе у береговой черты.
И сей метеоопус прокатил-таки, ну то есть его приняли на веру…
P.S. Из объяснительной «подвергшегося порче» специалиста ПДГ:
«Я, …покинув борт вертолета, после открытия купола парашюта увидел полуразрушенный корабль и свободное место около носовой орудийной установки. Подумал – а смогу ли я туда сесть?!? Больше я ничего не помню и по существу вопроса доложить не могу».
Мичман, осуществлявший эвакуацию «квелого» специалиста вертолетного полка, был строго наказан своим руководством «за незнание мишенного поля» – ибо с обратной стороны некогда грозного корабля к борту была приварена железная лестница.
Из Книги "Лётчицкие рассказы". Книга 3. Под общей редакцией Анатолия Сурцукова. Рисунки Владимира Романова.