ЧАСТЬ 6 РАЗГОВОРЫ
…Путник пил теплый напиток, поднесенный незнакомцем, и удивлялся: боль отступала, тело наливалось силой, тоска таяла. Он вновь и вновь припадал к целительному зелью.
- Хватит, – отнял у него чашу хозяин, – для начала достаточно, вечером еще раз отведаешь.
- Как зовут тебя, мой добрый спаситель? – спросил путник.
- Не называй меня одним из имен Господа нашего. У меня имя простое, человеческое – Исайя. – Грек лукаво посмотрел на путника. – А ты кто?
Вижу, не из наших краев, хотя и говоришь неплохо по-гречески.
Путник печально вздохнул.
- Если не хочешь – не отвечай, я не обижусь.
- Отчего же, нет у меня особых секретов. Я прибыл издалека, из России. Зовут меня Василий. А греческий выучил в церковно-приходской школе.
- Россия? Где же это такая страна?
- Далеко. – Василий махнул рукой куда попало. – На север от вашего острова будет. На север и на восток.
- Север… Холодно у вас там, наверное?
- Где как, уж больно большая она, Россия. В местах, где я живу, летом – жарко, почти как у вас, а зимой холода бывают лютые.
Исайя удивленно зацокал языком.
- Как же ты добрался сюда?
- И не спрашивайте – и паровозом, и пароходом. По острову уже лошадями и пешком.
- Что же привело тебя на наш благословенный остров? Путешествуешь по неизведанным краям?
- Можно сказать и так. Паломник я, уважаемый Исайя. Спешил в монастырь Киккос, Богородице Милостивой поклониться.
Исайя молчал. Не заметив изменений в его настроении, Василий вдохновенно продолжал:
- Дошел слух до наших церковных служителей, что в обители икона чудесная имеется, батюшка мне наш приходской рассказывал. Говорил, икона Киксской Богоматери самим святым Лукой написана и очень сильно больным людям исцелиться помогает. Кто с какой хворью придет, всех излечивает. Что скажете, уважаемый, правда это?
Исайя тихо покачал головой, не из стороны в сторону, а вверх-вниз, значит, согласен.
- А что же ты, Василий, болен чем?
- Да нет, не я. Здоров, слава Богу. А вот матушка моя…
- Значит, сильно любишь свою матушку? Так сильно, что в далекий и трудный путь не побоялся отправиться?
- Да, уважаемый Исайя. Очень сильно люблю, – пылко ответил Василий, – люблю и жалею.
- Что же ты, Василий, если любишь свою мать, бросил ее, больную?
Василий остолбенел от таких слов грека, подумал даже, не ослышался ли.
- Какие Вы слова ужасные говорите! Как мог я бросить ее? Все мои помыслы только о ней, я об одном лишь и мечтаю, что приду в святое место, поклонюсь лику чудотворному и на коленях, головой долу, не разгибаясь, долго-долго, пока не упаду, стану просить Богородицу Милосердную об излечении моей матушки. Разве мог я не сделать этого, коли Бог довел до меня весть о спасительной силе лика?
- Хорошо, хорошо, я все понимаю. А вдруг она не внемлет мольбам твоим, а матушкины последние дни ты проведешь не с нею рядом, а в чужих краях?
Опять слова, зарождающие сомнения, резанули некрепкий разум. Василий так сильно растерялся, что вскочил на ноги в попытке скорее убежать с места своих душевных мук. Исайя едва успел подхватить его, жалобно охающего от вновь нахлынувшей боли. Он усадил Василия, налил ему опять лечебного отвара и заставил выпить…
#
Марта, проснувшись рано утром, внимательно прислушивалась к своему телу. Пока ничто не мешало ей придерживаться привычного образа жизни. Легкая тяжесть в правом подреберье нисколько не усилилась, но и совсем отступать не собиралась.
Сегодня была пятница и обычный рабочий день. Она решила не торопить события и до поры продолжать крутиться в колесе жизненной суеты как ни в чем ни бывало. Сейчас она позавтракает, приведет себя в порядок и пойдет на работу. В конце концов, у нее есть работа, больные, которые ее ждут и верят ей. С какой стати она сейчас должна укладываться в постель? У нее есть силы делать вид, что ничего не случилось, по крайней мере, пока.
Марта пришла в кардиохирургическое отделение как обычно в ровном спокойном настроении, и только ей одной было известно, чего это стоило. Она гордилась собой, когда входила в ординаторскую, когда делала сложную операцию, когда пила полуденный чай, весело перешучиваясь с коллегами...
Все как обычно, не считая одной, главной, мысли, постоянно сверлящей мозг: «Отсчет пошел. Сколько еще таких внешне спокойных и размеренных дней осталось?» В сущности, понятно, что отсчет начинается с момента рождения, но это как бы понарошку, чисто теоретически. Финишная прямая, украшенная красными флажками, казалась недостижимо далекой и не вызывала ужаса. Трудно, бесконечно трудно в один миг увидеть за очередным поворотом эти самые флажки и ясно различимую финишную ленту, на которую вскоре придется навалиться всем телом. Вместо поздравлений, оваций и букетов с нечетным количеством цветов дальше ждут поминальные тосты и венки.
«Хватит! – приказала себе Марта. – У тебя еще есть время и важная задача, которую ты должна решить. Ты же турболебедь! Действуй!». Тело, исправно выполняющее твердые приказы разума и еще нисколько не утратившее силы, привычно подчинилось и направилось в сторону нейрохирургического отделения.
- Петр Андреевич сейчас вернется из операционной, – заверила Марту медсестра, выпорхнувшая из ординаторской.
Петр I и правда не замедлил появиться в конце коридора. Марта ждала, пока он вразвалочку, на ходу снимая маску, двигался ей навстречу.
-Привет, – устало поздоровался Петр.
Сейчас, глядя на его бледное лицо, халат, кое-где забрызганный кровью, трудно было вообразить Петьку в коже и на мотоцикле. Только татуировка – хвост зловещего дракона, спускающийся из закатанного рукава, выдавал его приверженность к неформальному образу жизни.
- Такой, знаешь ли, диск заменили, труха, а не диск, исключительно негодный прибор. Как ты? – Петр, видимо усмотрев в лице Марты что-то ей несвойственное, решил воздержаться от дальнейших рассказов о проведенной операции, хотя обычно очень любил похвастаться своими успехами.
- Нормально.
Марта почувствовала, что если сейчас же не расскажет Петьке обо всем, то просто не сможет дальше дышать. В конце концов оказалось, что кроме него ей и поговорить-то не с кем. Саши нет, близких подруг со времен истории с Лилей завести не довелось, а искренней беседы с Ильей она не представляла.
- Петя, мне очень нужно с тобой поговорить прямо сейчас.
Вот – даже просить она не умеет! Просьба выглядит приказом или деловым предложением, но совсем не криком души или мольбой о помощи. Ну и хорошо! Такой она была всегда, и ничего менять не собиралась.
- Пошли за мной, заведующая в отпуске, ключи от кабинета мне оставила вместе со своими обязанностями.
Петру давно пора бы становиться заведующим самому, но репутация неформального чудака мешала его карьере. Впрочем, он к этому и не стремился, полностью довольный жизнью. Днем – хирург-золотые руки и прагматик по роду профессии, вечером – отчаянный романтик и лихой наездник. Чем не жизнь для свободного человека? Правда, большую часть финансового благополучия, как, впрочем, и крутую «Хонду», он получил с помощью удачливого в коммерции отца, а свободу от обязательств – от бывших жен, пройдя два развода. Но результат его удовлетворял, и единственной мечтой Петра оставался лишь собственный гараж, непременно большой и теплый. Зная Петькину инфантильность и полное приятие всех сторон жизни, трудно было найти более неподходящий объект для щепетильной беседы, но у Марты не было выбора и времени, а главное, у нее из друзей больше никого не было.