Малый Лайдер собрали там же, где и впервые, но они полетели сперва к дому Кеунвена. Возле пещеры их уже ждали Стар с отцом и — вот сюрприз! — сам Теаюриг.
Патрисия боялась посмотреть на Стара, но парень вел себя как ни в чем не бывало. Он подошел первый, поклонился — сначала ей, потом дору.
— Почему землянка с тобой, дор Кетлерен? — без предисловий начал Теаюриг. — Почему она не в своем доме?
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25)
Судя по всему, он только что узнал об ее отсутствии. Значит, Кеунвен ему не пожаловался. Пат никогда не видела Главу таким недовольным, даже когда Кетл отказался отдать ему топливо. К ее изумлению, ответил Стар — вопросом на вопрос:
— Разве Патрисия пленница? Разве она не может быть там, где захочет? И почему ты задаешь вопрос не ей, а дору Кетлерену? Она ушла к нему сама, он ее не забирал, как чашу или плод. Она индиго, Теаюриг. А индиго не нуждается в наших советах.
— Но… — глава Лайдера недоумевающе переводил взгляд со Стара на Патрисию. — Не лучше ли ей… не лучше ли тебе, землянка, выбрать дом Кеунвена, не прямее ли этот путь для того, чтобы вы с его сыном смогли стать ближе?
— А почему мы должны стать ближе, Теаюриг? — снова вмешался Стар. — Землянка спасла мне жизнь, она прилетела сюда, чтобы снова помочь мне, не считаешь же ты, что она еще и обязана стать моей женой?
Если Теаюриг и считал так, то не нашелся с ответом.
— Потому что море не обязано реке, Фатаз не обязан деревьям, а Патрисия ничем не обязана ни мне, ни народу илле, — завершил Стар. — Если она захотела вернуться к другу, в чьем доме жила с момента прибытия на Илию, значит, ей так удобнее.
Кетл взирал на него с благодарностью. Пат понимала, что пока не время все объяснять Главе, это придется сделать позже, при всех. А Теаюриг с явным усилием стер недовольство с лица.
— Лайдер уже собрался, пойдемте, — сказал он и пошел первым.
— Почему Теаюриг приходил к тебе? — тихо спросил Кетл у Кеунвена.
— Он хотел узнать, решили ли Стар и землянка соединить свои реки, — ответил Кеунвен, не глядя на друга. — Мы рассказали ему, что она ушла, это было за минуту до вашего появления.
— Ты знаешь, что Теаюриг — глава Лайдера? — спросила Пат у Стара, который смотрел на нее с прежним уважением. — Я думала, ты должен его почитать.
— Разве я проявил непочтение, указывав на его ошибки? Глава Лайдера, несомненно, благодарен мне за это, — без усмешки ответил Стар. — Но мы очень беспокоились за тебя, когда поняли, что тебя нет. У тебя не было куори, ты могла бы попросить нас отвезти тебя наверх.
— Это было ночью, вы спали, — быстро ответила Патрисия, не желая углубляться в тему. — Дор не отвечал, когда я захотела поговорить с ним прямо. Я беспокоилась.
— Ты отправилась ночью, в ураган? — поразился Стар. — Разве земляне видят в темноте? Мы думали, ты ушла утром!
— Я потом тебе расскажу, — уклонилась от ответа она.
Но он еще некоторое время долго смотрел на нее, прежде чем отвернуться. Ей не хотелось знать, что он там разглядел. Своих цветов она скрывать так и не научилась.
***
Они с Кетлом сели чуть поодаль друг от друга, но их связь ни на минуту не прерывалась, для этого даже не надо было говорить «прямо». К тому же, она продолжала видеть его цвета, и это было так удивительно… Стар, приглашенный на Лайдер, стоял рядом с отцом на другой стороне площадки, прямо напротив.
Патрисия ожидала, что все тотчас же примутся за них с Кетлом, но когда Лайдер начался, сообразила, что он был назначен заранее. Теаюриг огласил решение Девятки о защитном проклятии и предложил обсудить, кто и какую роль будет играть. Осуществлять его станет Теаюриг, но ему нужна поддержка. Тем, кто голосовал против защиты, участвовать в проклятии не предлагали. У Кетла только спросили, долго ли продержится кокон.
Пат, разумеется, отвлеклась и принялась подсчитывать, сколько же Лайдеров тут прошло на ее памяти. Если их собирают по особым случаям, то с ее появлением эти особые случаи стали ежедневными. Сейчас на «сцене» выступал Бокчерриг — сегодня он чувствовал себя именинником. Обычно недовольный и недоверчивый, сейчас он просто светился довольством и позволял себе щедрость и доброту. Когда Газбелт, отец ее бывшего жениха Виуллерена, настроенный особо воинственно, предложил осуществить проклятие, не дожидаясь падения кокона, Бокчерриг его резко осек:
— Мы не можем нападать первыми, Силы нам запрещают! Только в тот момент, когда кокон падет, мы станем уязвимы, а значит, сможем применить защиту.
Кетл тут же возмутился:
— Ты вспомнил о запрете Сил, Бокчерриг, и это верно. Вот только никакой разницы между тем, напасть ли сейчас либо после падения кокона, нет — в обоих случаях мы нападем первыми. Можно и белое дерево выдать за живое, но плодов у него не будет.
— Разница есть, хотя бы для тебя, раз ты больше всего заботишься о землянке, — усмехнулся Бокчерриг вполне добродушно. — Ведь если мы применим защиту, пока она еще не вышла замуж за илле, она подвергнется проклятью вместе с красными людьми. Но мы не станем спешить.
Он с шутливым видом поклонился Паттл Исии, и она пожалела на минуту, что спела ему тогда песню. Прежний Бокчерриг, угрюмый и мстительный, казался ей симпатичнее, чем этот притворно заботливый илянин, уже потирающий руки — так ему хотелось наказать агрессоров.
— Это как раз другой вопрос нашего Лайдера. Когда землянка выберет мужа, — Теаюриг не скрываясь, бросил взгляд на невозмутимого Стара, — нам понадобится Проводник. Я предлагаю Новокуэена.
Названный озабоченно склонил голову, но возражать не стал, видимо, понимая, что других кандидатов нет. Иляне проголосовали — кто «прямо», кто вслух.
Пат усмехнулась про себя — их всех ждет сюрприз. Она чувствовала себя как разведчик в тылу врага, которого пока не раскрыли. Все еще думают, что она верой и правдой служит именно им, а она… Скорее бы уже ее разоблачили. И как неприятны Стару все эти намеки теперь… Но самое главное, это Кетл. Она понятия не имела, что его ждет.
«Пора, я скажу им», — сообщил ей мысленно Кетл, и тут она испугалась. Нет, он не должен, это ее задача. Она вскочила раньше, чем он успел что-либо понять и громко, чтобы слышали все, заявила:
— Я уже выбрала мужа. Моим мужем будет дор Кетлерен.
Патрисия ожидала шума, ропота, возмущенных криков, но все словно остолбенели. Зал, что называется, замер. Пат вызывающе обвела глазами тех, кто стоял ближе — Теаюрига, Тобоусира, Новокуэена… Она помнила, что Кетл может стать причиной насмешек, но пока никто и не думал смеяться, настолько все были поражены. Пат только боялась столкнуться взглядом с обманутым Гвеаюригом, но потом вспомнила, что он не член Лайдера, и его тут нет. И она продолжила очень твердо:
— Простите, что не оправдала ваших ожиданий и подала вам ложные надежды. Но другого выбора у меня не будет. Потому что мне плевать на его способность к детородству, и вы не заставите меня мучиться совестью. Если я и индиго, то здесь я не смогу вам помочь! Да и вам это уже не нужно. После того, как вы уничтожите красных людей, вы сможете вернуться в свои города, где остались девушки, которые не отвечают за поступки своих матерей… такие, как Яли Нел… ой, ну то есть, конечно же, не такие… — она виновато глянула на Стара, но парень только кивнул в знак поддержки.
«Все-таки он удивительный», — подумала Пат.
Первым очнулся Оггл.
— Остались ли еще эти девушки? — пробормотал он. — Никто не знает, что с ними… Их могли увезти на Землю.
— О чем ты говоришь?! — раздался громовой голос Бокчеррига, который, наконец, смог набрать воздух в легкие. — Вы называли землянку индиго, но она поступает как… как…
Он не мог подобрать слов, но глаза сверкали таким гневом, что Кетл вскочил и встал впереди Патрисии, словно желая защитить от собственного брата.
Бокчерриг вперил в него яростный взгляд и набрал воздуха снова:
— Ты! Как ты мог? Ты опозорил наш род, теперь, говоря о нас, будут вспоминать мужчину возраста воды, захотевшего детородную женщину! Теперь ты не скроешь от нас истинных корней твоих слов! Ты внушал нам, что Силы не хотят использовать землянку для продления рода илле, потому что сам собирался получить ее!
— Останови свои реки, Бокчерриг! — сердито проговорил Кеунвен. — Дор Кетлерен не способен на корыстные планы. Я тоже, если ты помнишь, был против…
— А ты… Ты, Кеунвен, просто надеялся, что она выберет Стара, и хотел потянуть время!
— Ты переходишь все границы, Бокчерриг, — покачал головой Теаюриг. — Но я могу понять его гнев, дор Кетлерен. Почему так получилось? Почему ты не сказал ничего мне раньше? Твое молчание было ложью. Ты испытывал огонь к землянке, но позволял ей жить у тебя? Ты знал, что не сможешь стать ее мужем, но…
— Почему не сможет? — звонко спросила Пат. — Сможет и должен.
— Силы не благословят этот брак, землянка, — отмахнулся от нее Глава.
Пат вдруг поняла, как это выглядит их глазами: никто все равно не верит, что они могут пожениться, просто возмущаются «лицемерием» дора, мешающего осуществлению прежнего плана. Она уже открыла было рот, но тут услышала спокойный голос Стара:
— Давайте спросим об этом у Сил. Ведь брак — это единственный случай, когда они говорят с нами ясно. Теперь у нас появился Проводник. Зачем тебе его подменять, Теаюриг?
— Ты даже не член Девятки, чтобы вмешиваться! — разозлился Бокчерриг. — Тебя позвали только ради твоего брака с землянкой! Ты мог получить в жены единственную на Илии женщину-индиго, а теперь, как неумный, радуешься, что она выбрала старика!
— Бокчерриг! — предупредительно остановил его Теаюриг.
— Но Посредник все равно не допустит их к таинству, — начал Оггл. — Потому что если Силы не благословят этот брак, тогда землянка…
— Больше не сможет вступить в брак с другим, — договорила Пат. — Я и не собираюсь этого делать, другой мне не нужен. Не надо переживать за меня, Оггл, ведь я сама так решила.
Она подметила кое-что новое в речи Бокчеррига. Похоже, он проговорился: ее ценность не только в продлении рода, ведь как только они спустятся с гор, найдутся и другие матери для их детей. А вот «жена-индиго»… единственная на Илии! А потом, надо думать, мать-индиго. Интересно, кого они мечтали родить от нее? Сверх-ребенка?
— Дор Кетлерен, почему ты молчишь? — Теаюриг повернулся к Кетлу. — Я не верю, что ты допустишь…
— Я отказывался от этой любви очень долго, Теаюриг, — тихо проговорил дор. — По всем этим причинам вместе. Ничего нового вы не сказали, и я сам осудил бы себя. Да я и осудил себя, что полюбил ее. И скрывал это, от нее и от вас. И в этом тоже моя вина.
— Если бы ты обратился ко мне раньше, дор Кетлерен, я сумел бы тебе помочь. Но почему ты позволил ей думать, что она может стать твоей женой?
Кетл молчал. Пат понимала, как нелегко ему сделать последнее признание. И снова на помощь пришел Стар.
— Я не член Девятки. Но раз уж меня пригласили сюда, я могу говорить?
Никто не возражал, Бокчерриг нахмурился, но промолчал.
— После того, как падет кокон, и вы примените проклятье, Патрисия погибнет вместе со всеми землянами. Никто, как я понимаю, ей этого не желает. Но все думали, что она вступит в брак со мной, и дор Кетлерен тоже на это надеялся. Но землянка не любит меня. Она любит дора Кетлерена и не вступит в брак ни с кем иным. Почему же дор Кетлерен должен дать ей умереть?
Патрисии не очень понравилась постановка вопроса, однако илянам этот довод, похоже, показался логичным. Они переглянулись. Кое-кто смотрел на дора с откровенной насмешкой.
— Что скажешь, Новокуэен? — мрачный, Теаюриг повернулся к старейшему.
— У меня не было учителя, Теаюриг, и Проводник во мне и не мудр, и не опытен… — с тяжелым вздохом сказал Новокуэен. — Допустимо ли обращаться к Силам, если пара заведомо знает, что их брак недетороден? На моей памяти подобного не случалось.
— Мы обязаны попросить Силы о Благословении, — вымолвил, наконец, Кетл, негромко, но очень внятно. — У нас нет другого выхода. Мы уже соединились с землянкой плотью и кровью.
Шок, в который они повергли Лайдер, оказался круче предыдущего. Даже Стар в изумлении повернулся к Патрисии, но она старалась смотреть прямо перед собой.
— Обмануть Силы… — выдохнул Бокчерриг. — А теперь требовать от Них…
— Не требовать, а просить. Просить их простить нас и соединить наши цвета. Ты видишь другой выход, Бокчерриг?
— Да. Я думаю, тебя надо изгнать туда, где ты потеряешь цвет!
— Это уже слишком, Бокчерриг! — нахмурился Кеунвен. — Что бы не совершил дор Кетлерен, он будет отвечать не перед тобой и не перед нами. Если он нанес вред себе и землянке, он ответит за него перед Силами. Но он не совершил преступление перед илле.
— Совершил, потому что отобрал у нас шанс…
— У вас не было этого шанса, как ты не поймешь! — Пат уже вскипела. — Я вам не чрево для вынашивания илле-индиго или кого вы там собирались получить с моей помощью. У меня есть свободная воля и собственный разум.
— Так, как ты, не поступила бы ни одна илянка! Соединиться плотью и кровью без благословения Сил!
— Да ладно? Я что-то перепутала? А кто же тогда сейчас там, внизу, развлекается с земными мужчинами? — парировала она.
— Твой цвет теперь грязен! — не унимался тот.
Пат никогда не видела, каким взбешенным может быть Кетл. Он шагнул к брату, но теперь уже она успела встать между ними:
— И какой же теперь у меня цвет? — она уставилась на Бокчеррига в упор. — Посмотри и скажи, мне это действительно интересно.
— У Бокчеррига что-то со зрением, — усмехнулся Стар. — Лично я за ее гневом вижу прекрасный зеленый, яркий синий, искрящийся цветами любви, которые она не скрывает, и все тот же чистый индиго, который я увидел у нее в первый день нашей встречи. Цвета дора Кетлерена, на мой взгляд, тоже не пострадали.
— И вы продолжаете называть его дором… — прорычал Бокчерриг, но отвернулся.
А Пат вдруг снова испытала иррациональное чувство к нему — сильную, колющую сердце жалость. И когда он зачем-то опять перевел на нее взгляд, посмотрела на него прямо и сказала как можно мягче:
— Он тоже скорбит о смерти твоей жены и вашей сестры, но он в них не виноват. Сколько можно наказывать его за это? Ты не можешь допустить, чтобы он был счастлив, когда тебе плохо?
— Он не сможет быть счастлив, нарушая волю Сил, — выдавил из себя Бокчерриг.
Однако она видела, что ее слова глубоко ранили его.
— Волю Сил? Или твою? Он во всем всегда шел против тебя, не считался с тобой… а это очень больно…
— Мы с Паттл Исией не станем давать отчет Лайдеру в том, что случилось между нами, — неожиданно спокойно произнес Кетл и взял ее за руку. — Мы только просим Новокуэена совершить обряд, потому что хотим предать себя в руки Сил. И да будет Их воля.
По толпе снова разнесся ропот. Она посмотрела на Кетла, а он — на нее. И все остальные словно исчезли, как с потухшего экрана коммуникатора…
— Человек-индиго пришел спасти не лучших из разумных. Он пришел спасти красных людей, — неожиданно проговорил Новокуэен. — А Он — ипостась Сил. Нам ли судить, кто достоин предстать перед Ними, а кто нет. Я совершу обряд, Теаюриг.
Мрачный, как небо перед грозой, глава Лайдера молча кивнул.
***
— Решение Посредника обсуждаться не может, — объяснил Кеунвен, когда они зашли к нему в пещеру.
Лайдер закончился сразу после слов Новокуэена, чему Пат очень удивилась — она думала, что их с Кетлом продолжат обрабатывать, и уже собиралась предложить ему просто уйти.
— Ты не должна сердиться на илле, — отец Стара обратился к Патрисии, видя, как она разозлена. — Вы с дором Кетлереном лишили их надежды.
Ни отец, ни сын не высказали им ни единого упрека, не задали ни одного вопроса, за что Патрисия была очень им благодарна.
— Кстати, Кеунвен, а ты знал, что им так важно, что я индиго? Они ждали от моего потомства чего-то особенного?
— Я не знал. Но подозревал, что это для них существенно. Ребенок, рожденный от землянки-индиго, наделенный Даром илле… в этом, конечно, что-то есть.
— Нет смысла об этом говорить, — быстро проговорила Пат.
Она не хотела новых угрызений Кетла.
— Где будет происходить обряд? — перевела разговор она.
— Это решать вам.
Патрисия посмотрела на дора. Тот выглядел задумчивым.
«Хочу, чтобы решил ты», — сказала она ему мысленно.
Ей не хотелось, чтобы обряд проходил там, где высокое небо — это место принадлежало только им двоим, как и пещера. Но тогда где, в саду? Или здесь, на площадке? Может, внизу у озера, на глазах у всех?
— Пусть это будет там, где илле впервые высадились в горах, — сказал, наконец, Кетл.
То есть там, где она встречалась со всеми этими женихами? Как-то странно. Но тут она увидела понимание в глазах Кеунвена, и тоже все поняла. То, что для нее остается за кадром, для Кетла все так же мучительно. Он не хочет прятаться от своей совести, просить о счастье с камнем на сердце и делать вид, что прошлое уже его не касается. Он хочет разговора с Силами в том месте, где все началось, в месте страданий, которые до сих пор не оставляют его. Хочет принять Их решение именно там.
Патрисия встретила его взгляд и кивнула. Ей показалось, что ему стало легче.
— Кто при этом должен присутствовать? Только мы и Посредник? — спросила она.
— В каждой деревне были свои традиции, — ответил Кеунвен. — Главное, нужны свидетели, хотя бы один. Но принято, чтобы с каждой стороны присутствовали как минимум один родственник и один друг. Если жених состоит в Лайдере, то кто-то из Лайдера, в вашем случае, из Девятки.
— У меня здесь родственников нет, — улыбнулась Пат и повернулась к Стару, — но ты обещал мне, помнишь? И поддержал сегодня на Лайдере, как настоящий брат…
— Я и есть твой брат, Паттл Исия, — строго и очень серьезно сказал парень. — Я не понимаю, почему ты говоришь так, словно я только притворяюсь? Или у землян можно перестать быть братом?
— Да, прости… — растерялась Пат. — Я просто неправильно выразилась.
Она постаралась скрыть удивление — для нее их братство действительно было условным, но она забыла, что тут на ветер слов не бросают. Пат ощутила волну тепла и радости.
— Ты… ты самый настоящий брат мне! — вдохновенно сказала она.
Все немного помолчали, не желая прерывать торжественность мгновенья.
— Вот и отлично, значит, у меня есть родня, — весело проговорила Пат. — А из друзей я бы позвала Гвеаюрига. Если, конечно, он простит мне мою ложь. Кеунвен, ты ведь придешь к Кетлу как друг, а не от Лайдера?
Отец Стара с радостью кивнул. Потом все подумали об одном и том же, но никто не произнес этого вслух. Кетл печально опустил голову. А Пат посмотрела в глаза своему новому брату и сказала ему несколько слов мысленно. Стар согласно кивнул.
***
На следующий вечер все собрались на той самой площадке. Благословение лучше проводить в темное время суток, объяснил Кетл, — общий цвет, если он возникнет, должен быть четко виден свидетелям. Некоторым илле может мешать свет Фатаза.
— У нас с тобой похожие цвета, — тревожилась Пат. — Вдруг они не поймут, что…
— Поверь, Паттл, если общий цвет возникнет, никто не ошибется.
Накануне Новокуэен прилетел к ним в сад и провел обряд очищения. Первым пошел Кетл, а Патрисия ждала, было время подумать. Кеунвен объяснял: надо рассказать все, что помнишь, и сначала она сомневалась, по какому принципу разделять благо и не-благо в своих поступках, словах и даже мыслях. Но вдруг поняла, что всякий раз, когда она совершала не-благо, отлично об этом знала. Хотя многие вещи пришлось увидеть новыми глазами. Например, мать. Когда она улетала с Земли, то даже не поставила ее в известность. Тогда ей это казалось вполне оправданным, при том, как складывались, а точнее, не складывались, их отношения… а теперь… теперь она знала, что должна была прийти, не взирая ни на что, и попрощаться. Но изменить уже было ничего нельзя, зато можно рассказать об этом. Она рассказала все, как могла, и Проводник счел их с Кетлом готовыми для Благословения.
Погода благоприятствовала, небо было безоблачно-звездным. Они с Кетлом поднялись на самую верхнюю ступень каменной лестницы в конце платформы и встали лицом к лицу на фоне бархатно-фиолетового неба. Справа от них возвышался «собор», а слева — скала. Новокуэен стоял на несколько ступенек ниже, чтобы не загораживать их перед свидетелями.
Пат видела цвета Кетла так ясно, как никогда. Не сговариваясь, они взяли друг друга за руки — как на картине Гвеаюрига, который тоже был здесь. Приглашая его, Пат попросила у него прощения за свою ложь, и он очень торжественно простил ее.
Стар и Гвеаюриг стояли на самой нижней ступеньке с ее стороны, а напротив них, со стороны Кетла — Кеунвен. Остальные разместились внизу на площадке. От Лайдера присутствовали Теаюриг, с суровым и мрачным лицом, и Тобоусир.
Пат решила больше не ждать, хотя Стар сообщил ей, что выполнил ее просьбу. Но, когда Проводник поднял руку в знак того, что начинает, внизу приземлился еще один куори, и вскоре возле ступеней появился Бокчерриг. Выглядел он еще мрачнее Теаюрига, однако поднялся и встал рядом с Кеунвеном.
Патрисия чувствовала и удивленную радость, и взволнованную тревогу Кетла. Что, если Силы откажут им в Благословении? Она крепче сжала его руки. Нельзя об этом думать сейчас, надо надеяться на лучшее. Тем более что Проводник уже задал им первый вопрос.
Пат знала, что сами по себе вопросы не слишком важны, но ответы надо давать максимально искренне. Во время Благословления, как объяснял Кеунвен, цвета каждого должны очиститься от эмоций и всего наносного, а для этого необходимо полная внутренняя сосредоточенность. Этому как раз и должны способствовать вопросы Проводника. А все-таки они — эти вопросы — показались Патрисии немного странными. Они включали и пространственное мышление, и воображение, и заставляли формулировать.
Отвечать они должны были мысленно. Ответы никому, даже Проводнику, слышны не были, но, поскольку они с Кетлом умели говорить прямо, скрывать их друг от друга не имело смысла. Пат порадовалась тому, что попросилась отвечать первой: после ответов Кетла становилось ясно, как плоско она мыслит — все ее представления о самых простых вещах — предметах и явлениях — основывались на обрывках информации из случайных источников.
Оказалось, что эти самые простые вещи объяснить сложнее всего. А вот Кетл думал о них всю свою жизнь. И его интересовала не научная формула, а истинная суть этих предметов.
«Что такое дерево?» — спрашивал, например, Новокуэен.
«Растение… многолетнее растение… высокое, растет в лесу… и в саду. Деревья бывают разных сортов… видов, — растерянно говорила она. — Благодаря деревьям вырабатывается кислород».
«Жизнь, рожденная в земле волею Сил. Прорастая к небу, эта жизнь питается соками земли и дарами небес. Она движется только вверх и не может покинуть то место, где зародилась, не может изменить свою ось. Она говорит с нами без слов и жива, пока живы ее корни», — отвечал Кетл.
«Что такое гроза?» — задавал следующий вопрос Посредник.
«Это… погодное явление, когда электрические разряды… когда сталкиваются два атмосферных фронта… дождевых… нет, это когда теплый и холодный воздух… Нет, у меня не хватает знаний. Я не могу сказать точно, что это».
«Разные энергии вступают в разговор внутри облаков, и этот разговор суть конфликт, который порождает энергию ветра и дождя».
«Что такое капля воды?»
«Это крохотная частица воды… круглая… которая от нее отделяется», — нашлась Пат, с любопытством ожидая, что скажет Кетл.
«Капля воды — это лишь малое количество воды, но и она может рассказать все о своем источнике, потому что сохраняет все его свойства и всю его энергию, даже если отделилась от него навсегда».
Наконец, Проводник заявил:
— Больше вопросов не надо. Я вижу истинный цвет каждого из вас. Теперь вы должны думать только друг о друге и смотреть только друг на друга. Соединитесь не только руками, но разумом и душой. Пусть ваши энергии соединятся.
Это было сделать легко, потому что ничего большего, чем вот так смотреть на него, чувствовать его, думать о нем, Патрисии не требовалось. В его глазах она видела то же самое. Им хотелось быть как можно ближе друг к другу, они сжали руки друг друга и невольно сделали шаг навстречу. Теперь они стояли так близко, что могли соприкоснуться губами.
Потом Проводник сказал:
— Я, выбранный моим народом, обращаюсь к Силам, чтобы передать просьбу этих разумных о полном Единении. Они знают, что благословение Сил вечно и неизбывно, и никто не может его нарушить, и никто не сможет его отнять. Они просят благословить соединение их плоти, крови и цвета. Если Силы благословляют этот союз, пусть цвета этих разумных станут единым цветом.
Все замерли. Против всякого ожидания, все страхи и тревоги исчезли, и Пат испытала великое умиротворение, почувствовала доверие и спокойствие. Ей вдруг стало тепло и легко, словно ее передали в чьи-то самые заботливые и надежные руки, и ничего плохого с ней в этих руках случиться не может.
Вокруг уже стояла полная темнота, площадку освещал только свет огромных звезд. Они с Кетлом смотрели друг другу в глаза, и она знала, что и он испытывает то же самое, и его цвета красиво и ровно мерцали. Она забыла обо всех других. А потом…
Она перестала видеть цвета Кетла. Словно из самого центра их почти слившихся тел, как из общего сердца, вырвался и начал разрастаться ярко-синий свет, и через пару мгновений они целиком оказались внутри светящегося и искрящего лазоревого шара. Свет был плотным и ярким одновременно, Пат видела теперь Кетла, как днем, они сами были этим светом, и вокруг них разливался этот свет. Казалось, еще немного, и они взлетят вместе с этим огромным сияющим шаром, гораздо большим, чем на рисунке Гвеаюрига, и все это длилось и длилось, и наполняло нереальным восторгом, и не хотелось, чтобы это заканчивалось.
Патрисия не знала, сколько времени продолжалось чудо, наверное, прошло несколько минут, а может, вечность, пока шар — нет, не угас, но словно втянулся обратно, и теперь вокруг она снова видела ночь. Ночь и, конечно, цвета Кетла. И его глаза она тоже видела, не могла не видеть, даже если бы погасли все звезды вокруг. Потому что сейчас ее муж испытывал настоящее счастье, великую благодарность и облегчение — Силы приняли их, благословили.
Пат понимала, что для него это значит гораздо больше, чем для нее. Силы простили его, их союз теперь освящен, не говоря уже о том, что теперь Кетл будет спокоен за ее безопасность. Но она и сама знала, что навсегда запомнит это ощущение безграничного доверия чему-то высшему и по-настоящему благому. Надеялась, что запомнит, ведь, похоже, это стало ее первым реальным переживанием давно утраченной детской веры.
Звезды тем временем начали гаснуть, уступая место предрассветной темноте. Кетл взял Патрисию за руку, чтобы помочь ей спуститься вниз, но тут их поджидал сюрприз — прямо над ними закружили ее знакомые светляки. Она хотела думать, что это они, — те самые, что вели ее ночью, — что ураган их не погубил.
— Теперь, — тихо сказал ей Кетлерен, — я могу и хочу отдать тебе… ты должна принять от меня Дар.
Ответить она не успела. Остальные окружили их, поздравляя. Новокуэен тоже пребывал в восторге — свершилось его первое (хотя, возможно, и последнее) Благословение.
— Я видел раньше Благословения, — голос Гвеаюрига звучал взволнованно, — но такого еще не видел. Силы благоволят вам. Я попробую это нарисовать для тебя, Паттл Исия.
И он поклонился.
— Спасибо, Гвеаюриг.
— Вы можете жить в том доме, который я построил, — с надеждой добавил парень.
Пат промолчала — она не хотела жить внизу, ей хотелось только поскорее остаться с Кетлом вдвоем в их пещере.
Несгибаемый Бокчерриг, хоть и пришел на Благословение, сохранил, однако, воинственный настрой.
— Надеюсь, ты не думаешь, Кетлерен, что Силы одобрили твой поступок? — раздался его голос. — Они сделали это ради землянки, чтобы спасти ее от проклятья. Помни об этом. Ей повезло, она получила великое благо.
— Спасти землянку? — возмутился Кеунвен. — От кого же, Бокчерриг? Не от нас ли с тобой, от тех, кого она считала своими друзьями? Ей повезло, теперь ты не убьешь ее вместе с остальными. Это, конечно, благо. Вот только с каких пор ты стал говорить от имени Сил?
— Я не желал тебе зла, Паттл Исия, — не унимался новоявленный деверь. — Но ты должна понимать, что за выбор своего рода приходится отвечать каждому.
— И за выбор нашего рода илле еще ответят, — устало парировал Кеунвен.
— Но теперь ты стала частью илле, — словно не слышал Бокчерриг, — и тебе ничего не грозит.
Все заговорили одновременно, начав старый спор. Только Теаюриг почему-то молчал. Пат почувствовала на себе его взгляд и вызывающе глянула в ответ: ну что еще? Однако Глава продолжал смотреть на нее во все глаза, и вид у него был очень странный, почти испуганный. Она знала, что Теаюриг не одобрял происходящего, но что его так…
Неожиданно голоса начали умолкать, а потом все резко замолчали, прислушиваясь, и Пат поняла, почему так напрягся Теаюриг. Кто-то разговаривал одновременно с ними, и этот голос становился все громче и громче. Голос горы.
Теаюриг, Кетлерен и Кеунвен переглянулись.
— Кокон? Что с коконом? — забеспокоился Тобоусир.
Гора загудела сильнее, где-то вдали раздался грохот камнепада, задрожало под ногами. А потом все прекратилось, и снова настала тишина. Небо осталось чистым, никакой грозы не предвиделось.
— Мы еще держим кокон, — ответил дор. — Но он истончается… скоро он совсем растворится.
— Нам пора, — сказал Глава Лайдера. — Дор Кетлерен, спускайся сегодня вниз, когда Фатаз будет в зените.
Кетл кивнул. Все поклонились Новокуэену, сели в свои куори и улетели. Пат и Кетл остались одни.
***
— Я не понимаю… как все это связано с коконом? — спросила Пат, когда их с Кетлом куори тоже поднялся в воздух. — Я думала, кокон защищает от вражеского проникновения, от воздушной атаки и тому подобное… А причем тут все эти землетрясения? Горы говорят, а что они говорят-то?
— Кокон дает защиту не только от вторжения, он поддерживает тепло для нас, иначе бы мы долго не продержались, снижает сейсмоактивность, защищает от камнепадов, которые тут прежде были нередки. Разговор с горами — это связь с их энергией. Когда говорят горы, я слышу предупреждение.
Куори плавно парил между небом и пропастью, вокруг разливалась такая рассветная феерия, что Пат не хотелось думать о проблемах. В конце концов, погудело и перестало. Она вдруг вспомнила забытое ощущение летнего отпуска, раннее, но уже жаркое утро в приморском местечке, близость моря, блеск синевы и яркость красок… Сейчас они с Кетлом вернутся домой, он снова обнимет ее, и они снова станут близки — еще ближе, чем раньше, ведь теперь их ничто не разделяет, Силы благословили их, не осталось ни червоточинки. Нет, лучше сразу полететь к озеру, Кетл разденет ее, так нежно и так сильно прижмет к себе, они вместе войдут в воду, и…
Неожиданно куори дернулся и застыл на месте. Пат с удивлением перевела взгляд на Кетла — его лицо напряглось, он смотрел куда-то вниз. С ее стороны не было видно, что он там узрел, и Патрисия перегнулась через Кетла к его окошку. Ох… нет, не может быть!
Кетл повернул куори и снизился. Камнепад завалил почти весь сад, и макушки погубленных деревьев торчали, словно памятники самим себе. Что касается пещеры — то пещеры не было вовсе. Гора по всему склону обрушилась, полностью уничтожив площадку и превратив их с Кетлом дом в руины. Обрушение длилось и дальше, по всей стороне массива, и только цветочное озеро каким-то чудом осталось на своей горной коленке.
По лицу Кетла текли слезы — он и не думал скрывать их. Патрисия не заплакала, она боялась, что Кетл поймет, в каком она ужасе, но руки у нее тряслись. Она знала, что главная его боль связана с гибелью его любимых деревьев, которых он растил, словно своих детей. Ей тоже было очень их жаль, но… Эта пещера и этот сад — все, что у них было. Сколько всего связано у них с этим местом! Здесь все началось, здесь был их дом, их убежище… только они вдвоем… и их Увалень.
А Кетл — он так старался, чтобы ей было удобно здесь! Они столько разговаривали, он спасал ее от камнепада, кормил, лечил… А сколько он прожил тут до ее появления — у него было налаженное хозяйство, тишина, звездное небо…
Пат схватила его за руку.
— Пожалуйста… полетели отсюда… Полетим вниз…
Он только кивнул.
А еще, сообразила она, теперь пропали и все ее личные вещи. Все осталось в рюкзаке, который она накануне забрала из пещеры Кеунвена и даже не успела разобрать. А значит, ни смены одежды, ни белья… ничего. Но самое главное — Кетл, она невыносимо тревожилась за него. Если он испытывал такое горе из-за одного дерева, ходил сам не свой, сочинял свою песню, то как ему пережить вот это…
А еще… то, что пришло ей сейчас в голову, разумеется, придет и другим.
— Послушай, — осторожно начала она, — ты не должен думать, что это… что это из-за нас… против нас.
Несмотря на свое горе, Кетл непонимающе уставился на нее.
— Словно мы сделали что-то неправильное, будто Силы против нашего брака, — выпалила она.
— Конечно, я не стану так думать, Паттл! Как это может быть из-за нас? Силы благословили наш брак, и они не могут быть против него. Кокон начал свое разрушение уже давно. И деревья…
Он сделал судорожный глоток — Патрисия видела, как ему больно.
— Деревья точно не виноваты.
— Ты никак не смог бы их уберечь… — сказала она. — И наш дом… тоже. Мы спаслись, потому что выполнили волю Сил, приняли благословение. Ведь мы могли быть в пещере этой ночью. И ты вырастишь мне новый дом, я знаю. А пока мы будем жить в том, что построил Гвеаюриг.
— Если он еще цел, Паттл, ведь мы не знаем, что там внизу.
— Главное, чтобы все были живы! А где мы с тобой будем, это не важно.
— Да, это главное.
Кетл перевел на нее печальный взгляд. Он больше не плакал, вся боль ушла внутрь.
— Сколько в тебе силы, Паттл Исия. Это она заставляет тебя лгать, что тебе не больно, когда твои цвета говорят иное?
— Мы справимся, — пробормотала она, снова подумав о рюкзаке.
Смена белья, конечно, не самое главное, но…
— Ригаз потому и покинул это место, — произнес Кетл задумчиво. — Птицы всегда чувствуют заранее. Все идет к концу, Паттл Исия. Но я счастлив, что ты стала моей женой. Мне только страшно… что если я не смогу защитить тебя?
Она пожала плечами — о чем это он? После того, как они поженились, она в безопасности. Сейчас главное — просто быть вместе… не разлучаться ни на секунду.
Продолжение - глава 27.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23, глава 24, глава 25)
художница Елена Юшина