В то время как Китай трубит о столетней годовщине партии, самая сложная часть экономической реформы только начинается. В год, когда Коммунистической партии Китая (КПК) исполняется 100 лет, идеи покойного Милтона Фридмана набирают обороты в киберпространстве. Причина очень проста: впечатляющие методы экономических исследований, с помощью которых лауреат нобелевской премии так грубо ошибся в прогнозах относительно развития крупнейшей экономики Азии и второй экономики мира.
В частности, его твердое убеждение в том, что капитализм не оставит Китаю иного выбора, кроме как пойти по пути западных демократий, было совершенно неверным. Вот как Фридман выразился в 2003-м году, менее чем через два года после вступления Пекина во Всемирную торговую организацию (ВТО): – «Я предсказываю, что Китай будет все больше двигаться к политической свободе, если он продолжит свой успешный переход к экономической свободе». Произошло же прямо противоположное. Вместо того, чтобы правила ВТО меняли Китай, страна по своей воле подчинила мировую торговлю. То же самое произошло и с Интернетом, который, как утверждали Фридман и ему подобные, поставит КПК в немилость.
В четверг председатель Си Цзиньпин в драматических выражениях напомнил миру о неоспоримой роли партии в успехе Китая – и в продолжении его движения в ряды передовых мировых держав. Выступая с площади Тяньаньмэнь, перед тысячами партийных чиновников, Си вызывающим тоном говорил о более широких амбициях Китая. «Никто не должен недооценивать стойкую решимость, твердую волю и мощную способность китайского народа защищать национальный суверенитет и территориальную целостность», – сказал Си. Он добавил, что китайский народ «никогда не позволит иностранным силам запугивать, угнетать или порабощать нас. Тот, кто питает иллюзию подобного поведения, сломает голову и прольет кровь на Великую стальную стену, построенную из плоти и крови 1,4 миллиарда китайцев». Но поскольку Китай идет к победе, важно выделить то, чего не было в его большой речи: признание того, что действительно самая сложная часть экономической реформы только начинается, и подробности того, куда его команда планирует двигаться дальше.
Несмотря на все успехи Китая в возрождении экономики, Китаю еще предстоит убедить мир в двух вещах. Во-первых, усилия по созданию прочной, инновационной и прозрачной финансовой системы идут в ногу с быстрой интернационализацией China Inc. Во- вторых, стоит подражать модели так называемого «Пекинского консенсуса».
У кого лучший подход? Напомним, что комментарии Си проходят на фоне того, что президент США Джо Байден работает над изменением «вашингтонского консенсуса», который долгое время выигрывал, прежде чем Китай перевернул ориентированную на ВТО систему мировой торговли. По иронии судьбы предшественник Байдена Дональд Трамп был больше человеком из Пекина, чем защитником предпочтительной политики Вашингтона. Вашингтонский консенсус в отношении демократии, свободных рынков, финансовой открытости и прозрачности был противоположностью трампизма.
Вашингтон Трампа гораздо больше повернул в сторону Пекина – авторитарного правления, квазиоткрытых рынков и цензуры. Хотя, он и не закрывал газет, ежедневные нападения Трампа на свободную прессу, заставили бы покраснеть даже российского лидера Владимира Путина. Тем не менее, мяч находится на стороне Китая, чтобы продемонстрировать Азии, что его подход предпочтительнее американского. И благодаря эпическим неудачам Трампа ветер пока дует в спину Пекину.
Конечно, США часто были плохим пастырем своих идеалов. В качестве примера можно привести крах 2008-го года, который Уолл-стрит разделил со всем миром. Хаотические торговые войны Трампа, его запрет материковых технологических гигантов и его катастрофическое обращение с Covid-19 растратили мягкую силу США. Фридман, умерший в 2006-м году, не дожил до того, чтобы увидеть, как Трамп нарушил главное правило «экономики невмешательства»: пытаясь победить меркантилистский Китай, лучше не превращать свою страну в китайскую. Атаки Трампа на Huawei Technologies, TikTok, WeChat и 5G на материковой части были гораздо больше похожи на приемы Мао Цзэдуна, чем Адама Смита.
То же самое и с заявлениями Трампа против институтов США: прессы, судебной и законодательной власти. Он даже назначил неэкономиста Джерома Пауэлла председателем Федеральной резервной системы с одной директивой: наводнить земной шар долларами, чтобы ослабить обменный курс и увеличить торговое преимущество Америки. Это подготовило почву для увлекательной смены ролей: ФРС, возможно, действует менее независимо, чем Народный банк Китая. Еще до того, как разразился Covid-19, Трамп запугивал Пауэлла, чтобы тот снизил краткосрочные процентные ставки до нуля и дальше вниз. Трамп даже пригрозил уволить избранного им главу ФРС.
Сравните это с губернатором НБК И Ганом и его предшественником Чжоу Сяочуанем, который управлял центральным банком с 2002-го по 2018-й год. Даже в самые мрачные моменты торговой войны в 2017-м и 2018-м годах или Covid-19 в 2020-м году НБК никогда не приближал количественное смягчение до «кроличьей норы».
Подготовка сцены. Чжоу получил награду за то, что вывел юань на орбиту специальных прав заимствования Международного валютного фонда. Объединение Китая с наиболее ликвидными валютами мира стало сигналом о том, что, хотя он и делает все по-своему, Китай стремится открыть свою финансовую систему и привлечь иностранные потоки капитала.
Это подготовило почву для включения китайских акций в ведущие мировые индексы, такие как MSCI. И для глобальных ориентиров, включающих рынок государственных облигаций Китая на сумму 18 триллионов долларов, включая индексы Bloomberg Barclays и FTSE Russell. Однако, реальная проблема заключается в том, как команда Си будет действовать дальше. В частности, в том, как самый могущественный лидер Китая со времен Мао Цзэдуна будет проводить политику Пекина в следующие десять лет.
Согласно одному из вариантов, будут предприняты усилия по ослаблению финансовой системы Китая. Перед тем, как Си пришел к власти в 2012-м году, правительство его предшественника Ху Цзиньтао бросило триллионы долларов в виде стимулов в экономику, которая пошатнулась от глобального финансового кризиса 2008-2009 годов. Уровень долга местных органов власти резко вырос, индустрия теневого банкинга резко выросла, Пекин строил значительно больше небоскребов, шестиполосных дорог, мостов, международных аэропортов и стадионов, чем это требовалось экономике.
В 2015-м году команда Си усугубила проблему. Когда летом 2015-го года акции Шанхая резко упали на 30% всего за несколько недель, правительство Си переключило стимулы на еще более высокую скорость. Это подтолкнуло Китай к тому, что экономисты называют точкой «убывающей доходности», когда валовой внутренний продукт (ВВП) получает меньший прирост от агрессивных государственных заимствований. «Сегодня сдерживание коэффициента левериджа – одна из величайших экономических проблем Китая», – говорит экономист Джин Ма из Института международных финансов.
Недавнее исследование Ма, посвященное нескольким последним заметным усилиям Китая по сокращению заемных средств, в лучшем случае, дало «смешанные результаты». По мнению Ма, тревожно высокое отношение долга к ВВП Китая является результатом четырех этапов использования заемных средств: 2009-го года, когда коэффициенты заемного капитала подскочили на 30 процентных пунктов на фоне кризиса Lehman Brothers; 2010-2011 гг. на фоне долговых проблем Европы; 2012-2016 гг., когда показатели долга резко выросли на фоне роста теневой банковской деятельности; и 2019-2020 годы на фоне торговой войны и пандемии Covid-19.
«Красивый» маршрут. С тех пор было предпринято три значительных попытки избавиться от этой системы. Усилия 2010-2011-х годов были включены в то, что произошло с тех пор. Эпизод 201-го года не удался, так как совокупное кредитное плечо выросло на 15,5 процентных пункта. Наконец, был несколько более успешный период 2017–2018-го годов, который способствовал установлению максимальных коэффициентов левериджа. Ма считает, что лучший путь вперед – это «красивое сокращение доли заемных средств». По словам Ма, идти по пути «уродливого сокращения доли заемных средств» с жесткой экономией, жесткой реструктуризацией и серией дефолтов «нанесет ущерб экономическому росту и усугубит экономический дисбаланс».
«Красивый» путь, по которому идет команда Си, уравновешивает сокращение финансовых эксцессов с целенаправленными действиями по поддержке роста. «Удаление заемных средств за счет инфляции или списания долга не может быть слишком агрессивным», – объясняет Ма, – «Это связано с тем, что устойчивая инфляция подогреет ожидания и ведет к восходящей спирали инфляции заработной платы. Поскольку сами банки используют заемные средства, чрезмерно агрессивное списание активов вызывает самоподдерживающуюся нисходящую спираль долга, а рост цен на активы подталкивает экономику к рецессии баланса».
По мере приближения 2022-го года команда Си должна быть более изобретательной и гибкой в отношении ограничения кредитов в секторах с чрезмерной заемной частью, таких как жилищное строительство, и сделать их более доступными для малого бизнеса. Политики также должны действовать быстрее, чтобы переложить долг из более слабых рук в более сильные, например, от чрезмерно закредитованных местных органов власти органам центрального правительства.
Хорошая новость заключается в том, что экономика Китая переживает наиболее устойчивое восстановление после Covid-19 среди основных компаний, что дает команде Си свободу действий. «Когда я смотрю на экономику, я вижу, что двигатели роста все еще существуют», – говорит экономист Ирис Панг из ING Bank, – «Потребление умеренно высокое и постепенно улучшается. Например, июньский Covid повлиял на потребительские услуги в магазинах и ресторанах, но повысил активность в Интернете. Внешний спрос еще не достиг пика, поэтому экспорт Китая может быть выше, когда Covid спадет в других частях мира».
Затем правительству Си необходимо активизировать свою игру «мягкой силы». Поэтому дерзкий тон, с которым Си произнес в четверг речь по случаю 100-летнего юбилея КПК, может показаться многим очень глухим.
«Историческая миссия». Сосредоточение Китая на «исторической миссии» по установлению контроля над Тайванем и «решительных действиях, направленных на полное поражение любой попытки иностранных государств влиять на внутренние дела Тайваня», напоминает нам, насколько плох может быть Си в оценке процессов глобального масштаба.
Намерение, высказанное им в своей речи, состояло в том, чтобы отодвинуть саммит Группы семи в прошлом месяце. Первая «семерка» Байдена на посту президента призывала Пекин ко всему: от Тайваня до автономии Гонконга, нарушений прав человека и социально-экономических последствий его инициативы по созданию инфраструктуры «Один пояс – один путь».
Годы хаоса Трампа были уникальной возможностью для Си усилить мягкую силу Пекина за счет Америки. Он в значительной степени его растратил. Несомненно, Китай вступил в трамповскую пустоту, создав региональное всеобъемлющее экономическое партнерство с 15 странами.
Однако ранее в этом месяце Си призвал воротил Коммунистической партии создать во всем мире более «заслуживающий доверия, привлекательный и респектабельный» имидж страны. Это еще одно явное указание на то, что этос «воина-волка» имел неприятные последствия, и что требуется более продуктивная тактика. Однако повторная калибровка может быть принятием желаемого за действительное. «Си», – говорит аналитик Майкл Хирсон из Eurasia Group, – «не склонен отвечать на давление США, смягчая ключевые моменты своей политики».
Наконец, что Си делает с промышленным комплексом Китая? Репрессии Пекина в отношении Ant Group Джека Ма с конца 2020-го года оказали весьма сдерживающее воздействие на китайских игроков Big Tech. Но есть лучи света. Интернет-империя Ма Alibaba Group, похоже, находится на пороге своей первой крупной сделки с тех пор, как ей пришлось заплатить рекордный антимонопольный штраф. Успешное приобретение доли в розничном подразделении конгломерата Suning миллиардера Чжан Цзиньдуна может развеять опасения по поводу более широкого преследования в сфере технологий.
Тем не менее, КПК еще не объяснила, как новые поколения технологических революционеров должны процветать в экономике, которая запрещает Twitter, Google, Facebook и подвергает цензуре бесчисленные новостные агентства. Самая большая ирония в том, что Си на этой неделе громко кричал о всемогуществе Китая, но ему не хватает уверенности, чтобы позволить своим новаторам присоединиться к мировому рынку идей.
Под наблюдением Си Китай превращается в черный ящик. Поскольку китайские акции и облигации становятся глобальными, Пекин должен повышать прозрачность, ослаблять нападки на свободу прессы и не ограничивать доступ к Интернету. Вместо того чтобы учиться у Гонконга, правительство Си экспортирует непрозрачность Пекина, который когда-то считался самой свободной экономикой в мире.
Это не действия уверенной, открытой правительственной команды, которую Си любит проецировать. «Один из уроков 100-летней истории КПК состоит в том, что паранойя и незащищенность являются частью ДНК партии, и она никогда не будет чувствовать себя в безопасности», – говорит Билл Бишоп, редактор широко читаемого информационного бюллетеня Sinocism China. Майя Ван, старший научный сотрудник Хьюман Райтс Вотч, добавляет: – «Коммунистическая партия Китая обещала людям свободу печати до того, как пришла к власти. Где это сейчас?»
Однако нет никаких сомнений в том, что у КПК Си есть свои аргументы – и она стремится продемонстрировать это зачастую скептически настроенному миру. Однако реальный вопрос – это следующие 100 лет Китая. И ответы зависят от шагов, которые команда Си сделает в следующие 10 лет. Все, что могут сделать глобальные инвесторы, – это надеяться, что Китай поступит мудро.
W. PEŠEK