Что-то было не так. Рисунок птичьего звучания не нарушился, а значит и опасности нет, но Сабера знала — не показалось. Она замедлила бег своих чувств, ловя внутреннюю тишину, чтобы ничего не мешало найти царапнувшее внимание.
Взгляд медленно скользил по причудливому хаосу сплетения веток. Величественному и, в то же время, изящному изгибу стволов, схожих с древними ящерами своей шкурой и пластикой. Воздушным пятнам листвы и пышным хвойным лапам. Все это создавало гармонию картины леса, пронизанную необъяснимой естественностью сочетания всех деталей.
Вот, глаза наконец выхватили сбивающее общий баланс восприятия: несколько веток сломано, алые пятна на листве кустарника. Кровь? Похоже.
Определив, что привлекло ее внимание, Сабера настороженно двинулась по теперь явно видному следу. Отпечаток кровавой пятерни на пестрой коже платана заставил остановиться. Не касаясь еще влажной липкости, она примерила свою ладонь: пожалуй, одной маловато будет. Сабера нахмурилась. Нет, не испугалась: видящей в Тенях нечего бояться в своем лесу. В связи с этим и нахмурилась – мой лес! Не любила непрошенных вторжений.
Дальше двинулась осторожней.
Кустарник проломлен, словно большим зверем. Здесь оперся о молодую сосну, видимо отдыхая — много крови в одном месте. Далеко не ушел – рядом лежал. Забрал силы утекающий сок жизни.
Сильное, гибкое тело: словно огромный самец из племени больших кошек, только шкура без меха. Сходство усиливали тяжелые руки и мощные ноги. Воин.
Был – сейчас изранен жестко: левый бок, бедро, рука правая до кости. Это из основного, мелкие не счесть. Как вообще куда-то дошел. Уходит жизнь, бегут карминовые струйки. Пока.
Слово шепнула, рукой хитро повела Сабера. Повела и в горсть невидимое захватив, сжала резко в кулак – остановилась кровь, раны подсохли.
Не знала она, зачем так сделала. Не было ей дела до незваного гостя, мужчины. У Видящих в Тенях нет пути общего с мужским племенем. Кланы в глубине лесов состоят из женщин. Лишь когда приходит время одной из клана принести новую жизнь, она выходит из леса, находит мужчину и проводит ритуал. Старейшины учат Словам силы и необходимым действиям. Слова делают мужчину покорным, ритуал вершится, женщина клана возвращается обратно. Новая жизнь приходит в виде девочки. Путь Силы Видящих в Тенях продолжается. Время Саберы еще не пришло. Не поняла, в общем, зачем уняла исход жизни незнакомца.
Присела рядом, как кошка: решила рассмотреть находку.
Лицо скуластое, челюсть мощная, волосы на лице: слышала Сабера о таком – не верила. Странно видеть волосы, где они быть не должны. Грудь широкая, тело мышцами бугрится. Рукой потянулась, до плеча дотронулась, провела: гладкое, твердое, чувствуется сидящая внутри сила. Не та, что у Видящих в Тенях, которая из тонкого мира в мир живых приходит умением клана – физическая. Движения мощь, живого мира воплощенье. Вспомнила свои первые мысли – о большой кошке. Представила, как это тело двигается, так же пластично: живым образ получился. Аж мурашки по телу Саберы пробежали, в животе угнездились. Нахмурилась своим чувствам, гневно брови свела, сердясь на себя.
Глаза на израненном лице неожиданно открылись, рука незваного гостя молнией мелькнула – забилась Саберы в жесткой хватке: мышкой в когтях дикого кота на миг себя ощутила. Инстинктом Силы в мир Теней провалилась.
Встали обок тени-подручные, окружили лежащего на земле, руки тянут, не знающие преград в плотном мире, приказа ждут. Взять, достать, порвать, прекратить. Хоть жилу внутри пополам, хоть сердце бесплотными пальцами сжать – остановить ритм жизненный. Снаружи и не увидит никто: внешних покровов руки теней не нарушат.
Но вспышка была короткой – отпустил раненый руку Саберы, в траву откинулся, помутилось сознание.
Отозвала теней Сабера, в мир живых вернулась. За водой к ручью сходила, кровь с найденного омыла. Травы нужной собрала, в кашицу столкла, привила к ранам: не тратят Силу на то, с чем обычным путем справиться можно. Одеялом из шкур волчьих накрыла, сама рядом села – думать. «И что дальше делать с этой находкой? Бросить – ночные звери съедят. Зачем тогда Силу расходовала, кровь останавливала? Традиции не нарушишь: приведешь его в жилище Видящих в Тенях – не потерпят старейшины. Но интересно все же – какой он?»
Сумерки сгустились – разожгла огонь Сабера. Когда совсем стемнело и пламя мерцанием углей стало, вышла из лесной тьмы фигура: будто клок ее отделился и к костру, затухающему, сел.
Задрожала Сабера – знала, кто это. Была в жизни ее еще одна тень, помимо тех, подручных. Эта тень в живом мире к ней приходила: не помогать, совсем по другим причинам – Страх к ней приходил в обличии черной фигуры. Лицо — черная безликость. Помнила Сабера: при нужде любое обличие примет. Душа студнем безвольным затрясется, тело оцепенеет, сила уйдет, как и не бывало.
Зашелестел голос пришедшего: вкрадчиво вроде, но так, что непокорство прочь бежало:
– Нашла, значит. Огромный он, опасный. Вон как руку стиснул, а сам чуть жив. А силы, когда вернуться?
Сабера и сама об этом подумала. Но что-то удерживало от того, чтобы дальше эту мысль развивать.
– Клан не одобрит, осудит. А если откажется от тебя? Как одна будешь? — продолжал лить яд в душу голос.
Будь все как прежде, пришли бы прозвучавшие слова прямым путем в сердце Саберы. Но эти мурашки…
– А-а-а, чую! Новых чувств отголосок ощутила. Ну-ну… Слабой тебя сделают чувства эти. Зависеть от него будешь. Ты! Видящая в Тенях! — уже почти громовым шипением раздирал голос сознание, давил. — Убей его! В жертву мне принеси! И дальше живи, как жила, в спокойствии!
Почти перешла грань полного подчинения Страху Сабера. Уже поворачиваясь к лежащему, чтобы волю Страха исполнить, остатками сопротивляющейся гордости Видящей, в угли сухую ветку, как бы мимоходом, подбросила: с жадность вцепился огонь, в остатки сухой листвы, сполохом взвился, прутиками затрещал. Шарахнулась черная фигура в темноту: не любил Страх яркого огня.
– Пожалеешь… —прошелестел на прощание злобный отголосок.
Утро разбудило щебетом птиц. Сабера открыла глаза и осознала, что все-таки задремала. Она настороженно приподнялась, готовая ко всему, и обнаружила, что мужчина пришел в себя и изучающе смотрит, полулежа привалившись плечом к стволу дерева. Мех волчий, которым его укутала, успел поменять место и теперь ее тело прикрывает.
«Так, вставал, пока я уснула. Не ушел, не напал, одеялом накрыл – позаботился», — замелькали мысли.
Мужчина что-то сказал грубоватым голосом с интонацией вопроса – Сабера помотала головой, показала жестами, что не понимает. Тогда он показал на повязки и скорчил вопросительную гримасу – она кивнула. Мужчина приложил руку к груди и коротко склонил голову: жест в пояснении не нуждался. Затем ткнул себя пальцем в грудь:
— Гереро.
Сабера таким же манером назвала свое имя.
— Сабера, — словно пробуя имя на вкус, медленно произнес Гереро и улыбнулся.
Эта улыбка почему-то помогла ей принять окончательное, хоть и несколько смутное в деталях и будущем, решение: она проведет Гереро через лес до знакомой пещеры у начала гор. Это место она сама подыскала себе для необходимого временами уединения. Здесь оставаться было нельзя: обещание Страха о том, что она пожалеет, не стоило считать пустыми.
Сабера поднялась и жестами показала, что надо вставать и идти за ней.
Гереро осторожно поднялся. Побледнев, покачнулся, но устоял: было видно, что раны ему докучают. Девушка взглянула вопросительно, но тот только кивнул и показал рукой — веди, мол.
Сабера двинулась вперед, поначалу постоянно оглядываясь. Убедившись, что Гереро, несмотря на свое состояние, не отстает, сосредоточилась на тропе: надо было сохранять осторожность. Тропа приближалась к предгорьям, а в этих местах охотились Жряки.
Видящих в Тенях они редко трогали: сложная добыча. Но сейчас Сабера была не одна. Интересовало Жряков не мясо – хотя его в Гереро тоже было с лихвой – целью их охоты были эмоции, чувства, желания, ими вызванные. Пустым внутри становился оказавшийся добычей этого племени: внешне живым, а внутри будто и мертвым совсем – выжранным. Полный дикости воин мог оказаться для них лакомым кусочком.
Поэтому Сабера шла вперед, внимательно смотря под ноги: очень уж любили Жряки ловчие снасти расставлять. Обездвижив, легче им было жертву обстоятельно «обработать»: чем больше их вокруг пойманного собиралось, тем быстрее сопротивление ломалось.
Две ловушки Сабера увидела – петли замаскированные: наступишь, сорвав сторожок, и повиснешь ногами в удавке, вниз головой – подходи, бери тепленького.
Вдохновленная удачей, с проснувшейся самоуверенность в том, что хорошо видит признаки ловушек, невольно снизила общую настороженность –чуть не поплатилась. Шла, уже привычно следы петли на земле выискивая, ветку над тропой отвела не глядя. Удивилась, походя — с необычным ощущением сопротивления ветка сдвинулась.
Щелчок негромкий, и тут же тяжесть на спину упала, на землю бросила. И огромное что-то ветром опахнуло, проносясь с шорохом поверху. Дернулась Сабера — держит тяжесть. Тут опять наверху нечто большое тенью мелькнуло. Испугаться не успела – пропала тяжесть.
Подняла она глаза –рядом Гереро лежит, ухмыляется виновато. Болью отдает ухмылка: скрючившись, за бок держится.
Поняла — ловушку прозевала: ветка, бревно на веревках вдоль тропы – лежать оглушенной, поломанной, ждать блюдом приготовленным. И в Тень не уйдешь. в бессознанке. Гереро броском взорвался, на грани возможного достал. Чутьем звериным миг у времени выхватил, успел. Опрокинул ладонью, что как доска дубовая – спас ее. Рану вот только разбередил: рано еще ему так прыгать.
Сабера порывом душевным ближе подвинулась, рукой щеки коснулась. В глаза глянула: утонула в них. Гереро руку от раны на боку оторвал, накрыл пальцы на своем лице ладонью: как время застыло для двоих.
Вдалеке раздался протяжный вой: оба встрепенулись, поняли — дальше надо. Поднялись. Сабера помочь хотела, но Гереро руку отстранил, сам встал. Теперь уж побежали, вышло время спокойной ходьбы.
Сабера бежала, изредка оглядываясь, видела: бег нелегко дается Гереро. Бледность залила его лицо, пот тек градом по измученному ранами телу. Но он держал темп. Девушка поняла, что ей все больше нравится этот случайно встреченный воин.
Путь привел к небольшому перевалу: тропа запетляла среди каменистых отрогов, поднимаясь все выше. Вдруг Гереро окликнул Саберу – она обернулась. Тот указал на сгорбленные фигурки, мелькавшие меж камней на уже довольно близком расстоянии – Жряки взяли след. И, несмотря на бег, они приближались. Гереро же все больше и больше терял скорость: раны на боку и бедре открылись и потянулись к земле подтеками кармина.
В один момент, обернувшись посмотреть, Сабера увидела, что Гереро остановился и как-то странно смотрит ей вслед: будто прощаясь. Потом кривовато улыбнулся, махнул ей рукой, указывая продолжать путь. Подобрал увесистый сук, развернулся и загородил собой тропу. Она ошеломленно замерла: никто и никогда не жертвовал собой ради нее. Она знала, конечно, чувство своей стаи, но чтоб вот так: кто-то один, на верную смерть…
Гереро оглянулся. Увидел, что Сабера мешкает, что-то резко закричал, гневно размахивая рукой и тут же резко обернулся назад, к тропе, чтобы стремительным взмахом импровизированной палицы смести первого настигшего их поломанной куклой на землю. Сгорбленные фигуры Жряков полезли из-за всех камней.
Он еще не понял, что они стремят не набросится и разорвать на части, а окружить замкнутым кольцом, чтобы быстрее подавить все силы к сопротивлению.
Сабера видела, что Гереро, крепя волей ослабшее тело, ринул одного Жряка, другого. Швырнув свою палицу, сбив с ног сразу двух, направившихся к ней. Затем завертелся в сомкнувшемся круге, готовый рвать зубами и железными пальцами любого, кто рискнет приблизится. Но Жрякам как раз это и было нужно – эмоции, сильные. Вкусно.
Гереро, сам не замечая, стал кружиться все менее яростно: огонь, питающий его стремительную мощь, вытекал, все усиливающимся потоком, к ликующим Жрякам. В конце концов, воин остановился, покачнулся на неверных ногах и упал на одно колено. Тяжело упершись руками в землю, он шарил вокруг теряющим осмысленность взглядом.
Сабера от такой картины окончательно придя в себя, рывком ушла в мир Теней. Тени-подручные привычно выросли рядом и, повинуясь желанию хозяйки, ринулись на ликующих охотников. Она не знала, действие каких жизненно-важных органов прерывали тени в пьющих эмоции: ей это было безразлично – важен был результат. Несколько из замкнувших кольцо Жряков замертво повалились на землю, но Сабера знала — долго она не продержится: нахождение в мире Теней пило ее собственную жизненную силу. Злоупотребление этим могло плохо кончится. Набегало все больше сгорбленных фигур с горящими алчностью глазами. Она уж было решила, что все жертвы были принесены зря: они оба умрут в безвольном нежелании даже просто дышать.
Но тут бессмысленно блуждающий, осоловелый взгляд Гереро нащупал ее: увидел, что она не убежала, а почему-то оказалась в самой гуще. И ей грозит опасность.
Как новый источник сил вспыхнул в нем: будто это он начал «пить» из Жряков, а не наоборот. Прямо с земли, с колена, он бросился на и так разорванное кольцо нападавших, сбил с ног сразу троих – покатился рычаще-визжащий клубок. Гереро яростным сполохом метался в самой гуще преследователей, не позволяя себя окружить: ломал, рвал, расшвыривал. Стал он в этот момент воплощением дикой яростной силы, и слишком велик был ее вдохновенный предел, чтоб иссякнуть. Тело Гереро, не смотря на открывшиеся и новые раны, двигалось со стремительным изяществом смертельно опасного воина: Сабера, устало припав к земле, заворожено смотрела на этот танец боевого торжества над противником.
Все больше Жряков стало просто отбегать в сомнении в сторону, бросив попытки замкнуть круг и выпить жертву. Они попали в затруднительное положение: с одной стороны — очень вкусно и много, с другой — вкусная жертва не слабеет, а продолжает сопротивляться и попросту убивает их.
Переломный момент наступил – пожирающие эмоции отступили, прихватив павших и определив Гереро, наряду с Видящими в Тенях, трудной добычей.
Воин, собравший новую коллекцию ран к уже имеющимся, тяжело осел на землю и потерял сознание. Сабера бросилась к нему, чувствуя, что время, словно кусает себя за хвост: опять у ее ног лежит мужчина – израненный, истекающий кровью и без чувств. Но что-то все-таки было по-другому: он перестал быть незнакомцем, чужим. И еще вдруг показалось, что он ей нужен.
Собравшись с силами, она остановила кровь, обильно сочащуюся из ран Гереро, повила их заново. Закатила тяжелое тело на одеяло и поволокла: до пещеры было рукой подать, а им было необходимо укрытие. И еще там была вода и запас пищи.
В пещере, запалив костер у входа, Сабера свалилась без сил рядом с Гереро и забылась.
Очнулась от ласкового прикосновения к волосам. Открыв глаза, обнаружила, что уснула, тесно прижавшись теплому мужскому к боку. Гереро лежал на спине, с открытыми глазами и, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить, осторожно гладил ее по голове. После того, как Сабера видела, на что способны его руки в битве, было удивительно, как много в них нежности. Ей было так спокойно и уютно рядом с его мощью, такой тихой и ласковой в данный момент. Было ещё одно, такое волнующее чувство, которому она еще не нашла названия, но ей определенно нравилось это сладкое замирание внутри.
Почувствовав голод, Сабера с сожалением выбралась из-под ласковой руки и, достав запасы пищи, жестами предложила Гереро перекусить – тот кивнул. Она засуетилась в мелких бытовых заботах: нагреть воды для травяного отвара, погреть на углях ломтики копченого козьего мяса. Занимаясь этими нехитрыми делами, ловила на себе восхищенно любующийся взгляд. Удивлялась, насколько большую радость рождало это в ее душе.
Перекусили: Сабера ела сама и кормила берегущего раны Гереро. Сытость разморила уставшие от дневных передряг тела. Подкинув остатки припасенных дров в костер, девушка уже осознанно устроилась рядом с отдыхающим воином и затихла в уютном тепле. Незаметно смежились веки – Сабера уплыла в безмятежный сон.
Тревожное ощущение заставило проснуться. Она вскинулась на локте, вглядываясь в полумрак пещеры: костер почти догорел, остались лишь слегка тлеющие угли, рядом никого не было. Вход заслонил темный силуэт.
— Гереро? — спросила напряженным голосом Сабера, уже внутренне понимая, что это не он.
Тихий зловещий смех был ей ответом.
— Ушел твой Гереро, бросил тебя. Отказаться от меня хотела? Теперь еще больше моей станешь! — полным злого торжества голосом проговорил Страх.
Не хотела верить Сабера, но яд этих слов удержать от проникновения в душу не смогла: потекла отрава вкрадчивой струйкой, отчаяние отозвалось тянущей болью.
— Всегда было так и будет! Нет радости тебе в жизни, со мной об руку идти будешь! Я твой хозяин!
Казалось уже, что звучание голоса Страха пронизывает все тело Саберы: каждая клеточка вопила от ужаса и ожидания муки. Хотелось завыть, свернувшись эмбрионом, или бежать слепо в темноту – до первого обрыва. Страх словно раздулся: стал выше и заслонил практически все перед ее взором.
В этот момент, слева от навевающей ужас черной фигуры, появился Гереро: сучьев охапку держал. За дровами, видно, ходил: в костер затухший подбросить. Долговато получилось в его состоянии.
Воин бросил фразу на своем языке – Сабера, конечно, не поняла, но почувствовала в тоне вопрос и вызов – Страх резко оглянулся, вынужденный прервать свое вещание. Как-то сразу уменьшился в размерах, ощущение непосильного давления стихло. Гереро повторил свой вопрос с еще более ощутимым вызовом – Страх угрожающе зашипел, явно понимая смысл вопрошания:
— Что ты несешь, заброда! Да я тебя…
Что планировал сделать Страх, осталось не понятным – Гереро, кинув сучья на землю, стремительно сократил дистанцию двумя решительными шагами и отвесил ему такую плюху открытой ладонью, что черная демоническая фигура покатилась по земле и разбросала искрами затухающий костер.
Как бы это не звучало, но Сабера видела, что Страх просто в ужасе отползает от Гереро в отблесках разбросанных углей: совсем уменьшился, больше злобного подростка напоминает. Поняла, какое оказывается жалкое существо, ее Страх, как легко ринул его Гереро. Древние узлы внутри распустились: это было дико непривычно, но… она ощутила, что ей больше не страшно. Сабера с легкой иронией посмотрела на существо, что так долго пугало ее: оно вдруг горестно завыло и в отчаянии растворилось в темноте.
Гереро подошел, взял руку Саберы в свои сильные ладони сказал:
— Ты нравишься мне. Люблю тебя. Хочу с тобой быть.
Почувствовав теплые слезы счастья на своих щеках и неудержимо растущую улыбку, Сабера вдруг осознала — она понимает Гереро.
Она. Его. Понимает.
Номер карты 4100 1167 8477 9834 (ЮMoney), благодарю вас за поддержку канала! :)