Первый раз советские войска вошли в Афганистан за полвека до начала Афганской войны 1979-89 гг., истощившей Советский Союз и ставшей основной причиной его краха. Та полузабытая операция, ударной силой которой были кавалеристы в будёновках и фанерные бипланы, имела куда более ограниченные цели и гораздо меньше масштабы, а по времени заняла меньше двух месяцев. Сравнивать ограниченную операцию 1929 г. и десятилетнюю войну, произошедшую 50 годами позже, можно только с точки зрения оценки принятия решений советским руководством, компетентности и профессионализма лиц, эти решения принимавших. Достойны сравнения также результаты двух военных кампаний, хотя они и не сопоставимы по масштабам.
Советский Союз поддерживал афганского эмира Амануллу-хана, правившего страной с 1919 г. Эмир пытался проводить прогрессивные реформы, которые должны были превратить самую отсталую страну Среднего Востока в современное государство. Он опирался на маленькую группу образованных представителей афганской элиты (т.н. младоафганцев), вдохновлённых успехами реформ в Турции. Но для СССР самым важным был антибританский настрой Амануллы: после прихода к власти он заявил, что его целью является полная независимость Афганистана, которая с 1880 г. была ограничена неравноправными договорами с Великобританией. Эмир объявил англичанам войну и вторгся в Британскую Индию (т.н. Третья англо-афганская война 1919 г.), и, хотя быстро потерпел поражение, добился признания Лондоном независимости Афганистана.
Конструктивные отношения между Афганистаном и Советской Россией сложились не сразу. После поражения в войне с англичанами Аманулла рассчитывал получить территории Британской Индии, населённые афганцами (пуштунами), в обмен на помощь англичанам в борьбе с большевиками. Аманулла оказывал помощь басмачам в советском Туркестане, посылал войска для захвата Мерва в Закаспийской области, а также требовал от советского правительства передачи пограничных территорий Бухарской народной советской республики (ликвидирована и разделена между Узбекистаном и Таджикистаном в 1924 г.).
Аманулла хотел, опираясь на басмаческие отряды, присоединить к Афганистану территории Хивы и Бухары, т.е. большей части Средней Азии, и создать либо Великий Афганистан - федерацию исламских монархий во главе с ним самим. Однако этот грандиозный проект был неосуществим без масштабной помощи англичан. А они были готовы подбрасывать басмачам кое-какое оружие, но участвовать в мега-проекте Амануллы не желали: колониальные времена уходили в прошлое. Да и эмир, начавший правление с объявления войны Великобритании, не вызывал у них доверия.
В 1921 г. в Москве был подписан советско-афганский договор, но это ещё не означало начала дружбы двух стран. Сразу после подписания договора в Афганистан перебрался свергнутый коммунистами бухарский эмир Сейид Алим-хан, и Аманулла подарил ему дворец. Тогда же Аманулла поддержал турецкого генерала-авантюриста Энвер-пашу, пытавшегося возглавить басмачей и оторвать Среднюю Азию от Советской России.
В 1923 г. основные группировки басмачей в Средней Азии были разгромлены Красной армией, и на планах Амануллы пришлось поставить крест. Тем не менее десятки тысяч таджиков, узбеков и туркмен, бежавших от советской власти, были тепло приняты афганскими властями. Им оказывалась помощь, предоставлялись земельные участки. Отряды басмачей начали нападать на советскую территорию из Афганистана: англичане и афганская армия снабжала их оружием и боеприпасами.
Однако Аманулле пришлось искать пути сближения с Советской Россией. В 1923 г. отряды басмачей на афганской территории были частично разоружены, а командиры отрядов высланы в Иран. Впрочем, в Афганистане осталось достаточное количество и вооружённых басмачей, и полевых командиров (самый известный из них, Ибрагим-бек, спокойно жил в Афганистане), хотя их боевая активность уменьшилась.
Аманулла давал приют не только басмачам, но и эмигрантам из Британской Индии, выступавшим против англичан. И если Москва пыталась задобрить эмира и перетянуть его на свою сторону, англичане больше полагались на силовое давление: оппозиционные афганские племена начали получать британскую помощь. В связи с этим Аманулла ещё больше сблизился с большевиками: в 1924 г. Красная армия передала эмиру несколько боевых самолётов с экипажами; они бомбили оппозиционные племена.
Реформы Амануллы были весьма радикальными для страны, практически жившей с средневековье. Эмир модернизировал судебную систему, ввёл уголовный кодекс, ограничил многожёнство, узаконил частную собственность на землю, заменил подати единым налогом, послал молодых людей учиться в Европу и открыл несколько современных школ. В 1923 г. была принята конституция (впрочем, не ограничивавшая самодержавие эмира), а в 1928 г. объявил о созыве парламента (тоже не имевшего права покушаться на самовластие монарха). Появились первые больницы и автомобильные дороги; в планах Амануллы было строительство промышленных предприятий и железных дорог, но этому не было суждено сбыться. Исключение составляли военные заводы в Кабуле и Кандагаре, построенные ещё до прихода к власти Амануллы: они производили по лицензии винтовки, пушки и гаубицы – устаревших типов, в очень маленьких количествах и низкого качества. СССР участвовал в модернизации Афганистана: советские специалисты построили первую в стране радиостанцию, проложили телеграфные и телефонные линии, организовали авиасообщение с СССР. Военные самолёты, посланные в 1924-м, остались в Афганистане.
Реформы Амануллы, в принципе правильные и необходимые, были обречены на провал. У Петра Великого были преображенские поручики, бояре-европеисты типа Бориса Голицына, Лефорт и Брюс с Немецкой слободой. Были порты и было, чем торговать. За Ататюрком стояло многочисленное образованное чиновничество и грамотное офицерство, и тоже были морские порты и предметы торговли. У Амануллы не было ничего, кроме маленькой группы кое-как образованных вельмож, желающих превратить Афганистан в современную страну, но плохо представлявших, что и как делать. По сути, эмира твёрдо поддерживала только королева Сорайя и её отец Махмуд-бек Тарзи, многолетний глава правительства. Влияние королевы было огромно: недаром Аманулла как-то сказал: «Я ваш король, но я лишь министр [вашего] просвещения, тогда как королевой является моя жена».
И самому Аманулле было далеко до Петра I или Ататюрка: он не трудился на верфях и в кузницах, не учился в военной академии, не проявлял талантов и на поле боя.
Реформы в Афганистане полностью лежали на хрупких женских (королева Сорайя) и ослабевших стариковских (Махмуд-бек) плечах. А это значит, что даже без «происков британского колониализма» (а они имели место, и даже очень) реформы должны были провалиться: афганское население и элита прекрасно себя чувствовали в своём привычном средневековье, и не понимали, зачем нужно что-то менять. Зачем конституция, если есть шариат? К чему собирать какой-то парламент, если есть традиционные вожди – ханы, шейхи и кади? Зачем автомобильные дороги, если всё равно нет автомобилей? А светские школы, тем более женские (излюбленный конёк королевы Сорайи), воспринимались как оскорбление религии.
Кроме того, Аманулла давил налогами и всячески угнетал национальные меньшинства – таджиков, узбеков, туркмен и хазарейцев. А первые три народа, благодаря массовой эмиграции из СССР, к 1928 г. составляли больше трети населения Афганистана, и к тому же были вооружены и озлоблены. В 1927 г. в провинции Кухистан начал действовать повстанческий отряд таджика Хабибуллы по прозвищу Бачаи Сакао – «сын водоноса». Он служил в армии, потом воевал против советской власти в Таджикистане в отрядах Энвер-паши. Впоследствии его призвали из резерва, но Бачаи Сакао дезертировал, скрылся в горах и сколотил банду. Программа его была предельно проста: отмена всех новшеств и полное закрытие Афганистана для всех иностранцев – как англичан, так и «шурави».
Реформы Амануллы стоили дорого: для нищего Афганистана одно дорожное строительство было разорительным. 40% бюджетных расходов шли на армию. Налоги росли, только что введённая национальная валюта – афгани – обесценивалась. А 2 октября 1928 г. королева Сорайя покусилась на сами основы средневековой жизни: на заседании Государственного совета Аманулла публично снял чадру с её головы (разумеется, идея принадлежала королеве), и пригласил всех афганцев следовать то же самое. Снятие чадры вызвало серию восстаний даже в куда более развитой, относительно грамотной и частично светской Турции, а в Афганистане началась настоящая буря.
После скандального демарша королевы авторитетные муллы собрались в городе Хост, где призвали народ восстать против эмира, «предавшего» истинную веру и сдружившегося с «неверными». Критичным для Амануллы было то, что к вечно недовольным узбекам и таджикам примкнули собственно афганцы. В ноябре 1928 г. в Хосте собралось огромное ополчение, двинувшееся на Кабул. Английские самолёты разбрасывали над афганскими селениями листовки с призывом к восстанию.
14 декабря воинство Бачаи Сакао вошло в пригороды Кабула. Неграмотный сын водоноса, дезертир и бандит объявил себя падишахом под именем Хабибулла-хан Газы. Центр столицы ещё месяц удерживали гвардейцы Амануллы. За это время он отменил всё реформы и попытался получить помощь извне, но СССР и Британия то ли не успели её оказать, что ли не считали очередной афганский мятеж серьёзным. 14 января 1929 г. Аманулла покинул Кабул на английском самолёте, и в столицу вошло воинство Бачаи Сакао, поджигая школы, фабрики и больницы. Повстанцы устроили резню, жертвами которой по традиции стали несчастные хазарейцы, исповедующее шиизм. Уцелевшие представители этого народа, отличающиеся замечательной выносливостью и меткостью в стрельбе, побежали на юг, в Кандагар, где обосновался свергнутый Аманулла, и на север, к советской границе.
Афганистан практически распался: народы, племена и отдельные кишлаки воевали друг с другом. Для англичан такой исход восстания был выгоден, а для СССР – наоборот. Бачаи Сакао сразу наладил контакты с известнейшим басмаческим курбаши Ибрагим-беком и бывшим бухарским эмиром Сейид Алим-ханом. Уже в марте 1929 г. советская разведка докладывала, что на севере Афганистана активизировались басмачи, и участились нападения на советских пограничников.
Москва встревожилась. Басмачество и так усилилось в связи с коллективизацией, и крах дружественного правительства в Афганистане мог вызвать ещё большее усиление антисоветских восстаний в Средней Азии. Генеральный консул Афганистана в Ташкенте Гулям Наби-хан советскому правительству предложил сформировать военные силы из афганских эмигрантов, прибывавших в СССР, и восстановить Амануллу на афганском престоле.
Решение о помощи Аманулле принял лично генсек И.Сталин после встречи с Наби-ханом и Сидик-ханом, министром иностранных дел в правительстве Амануллы. Они заверяли, что население северного Афганистана чуть не поголовно поддерживает Амануллу и готово восстать против Бачаи Сакао.
Небольшое количество вооружённых афганских эмигрантов распределили между частями РККА. Экспедиционный отряд был невелик: около 2 тысяч бойцов и командиров - кавалерийский и горно-стрелковый полки и горно-конный артиллерийский дивизион при 4 орудиях. Командиром был назначен герой Гражданской войны В.Примаков, но формально им руководил афганец Наби-хан. Красноармейцы переоделись в афганскую форму, командиры получили афганские имена (примаков превратился в «бывшего турецкого офицера Рагиб-бея»). Бойцам было приказано не говорить по-русски и вообще никак не выдавать, что они не афганцы и не мусульмане.
Следует проанализировать принятое на самом высоком уровне решение отправить экспедицию в Афганистан. Конечно, захват власти в соседней стране откровенно враждебной силой, да ещё при поддержке самого сильного на тот момент врага – англичан – не мог не обеспокоить Москву. Но предпринятые меры были явно неадекватными. СССР не имел никаких связей в Афганистане – не было союзных или «прикормленных» вождей, шейхов или ханов. Т.е. советская разведка в Афганистане не работала (в отличие от английской). Отправка столь маленьких сил означала, что советское руководство и лично Сталин верили в преданность населения севера Афганистана свергнутому Аманулле. Значит, в Москве вообще не представляли себе ситуацию в соседней стране. Не принималось в расчёт наличие огромного количества озлобленных и вооружённых беженцев, заполнивших приграничные с Советским Союзом районы страны. Сам Аманулла, как указано выше, находился на юге, в Кандагаре, и прямой связи с СССР не имел. Его разношёрстные отряды (как и у «Рагиб-бея», состоявшие в основном из хазарейцев) могли ждать помощи только от англичан, на что он, очевидно, и рассчитывал. Но тогда вырисовывается нелепая картина: СССР послал войска в помощь Аманулле, который, окопавшись в англо-афганском пограничье, выпрашивал помощь… у злейшего врага СССР.
И, наконец, трагикомедия с переодеванием красноармейцев и запретом говорить по-русски. Это какой-то детский сад: а на каком языке должны были разговаривать русские и украинские ребята? Как они должны были спрятать свои европейские лица и светлые глаза? Тем не менее явно идиотский приказ требовали выполнять. СССР тогда ещё пытался союзничать с Турцией Ататюрка, и вовсю заигрывал с националистами на исламском Востоке, и очень не хотел, что мусульман охватила ярость из-за вторжения «неверных» в исламскую страну.
15 апреля 1929 шесть советских самолётов атаковали афганский пограничный пост Патта-Гиссар в районе Термеза: почти весь личный состав поста, не ожидавший нападения, погиб. Одновременно экспедиционный отряд переправился через Аму-Дарью и двинулся вглубь Афганистана. Одновременно на юге страны Аманулла с 14 тысячами хазарейцев пошёл на Кабул.
16 апреля красноармейцы взяли город Келиф, 17-го – Ханабад. Афганский губернатор Мазари-Шарифа, столицы северного Афганистана, потребовал объяснений от советского консула, но тот… ничего не знал о вторжении советских войск! 22 апреля Мазари-Шариф был подвергнут артиллерийскому обстрелу, а затем взят штурмом. Потери советских войск составили всего несколько человек, а афганцев погибло около 3 тысяч.
Советский генконсул, взбешенный тем, что его не поставили в известность о начале военной операции, докладывал в Москву: «Пехота, бросившаяся в город, забыла, что ей нужно было играть роль афганцев и пошла в атаку с традиционным русским „Ура“». Представитель советской разведки Матвеев подтвердил донесение консула: «Операция была проведена чрезвычайно грубо. Несмотря на то, что по отряду было отдано распоряжение по-русски не разговаривать, после занятия Мазари-Шерифа на улицах сплошь и рядом раздавалась русская брань. Наши аэропланы самым бесцеремонным образом, даже не закрасив звёзд на крыльях, ежедневно совершали полёты в районе противника и бросали бомбы. Не исключена возможность, что кто-нибудь из иностранцев сумел сфотографировать эти картины и тогда нам трудно будет отговориться».
Вместо поддержки населением (к отряду присоединилось только несколько сотен беженцев-хазарейцев) вожди Северного Афганистана провели совещание, на которым приняли решение объявить русским джихад. 24 апреля многочисленные отряды ополченцев атаковали Мазари-Шариф, но были отбиты, понеся огромные потери.
«Рагиб-бей» понял, что против него восстало почти всё население, и запросил Ташкент о помощи. 25 апреля кавалерийский эскадрон переправился через Аму-Дарью и попытался прийти на помощь отряду Примакова, но столкнулся с огромными толпами ополченцев и был отброшен на советскую территорию.
Тем временем вокруг Мазари-Шарифа собирались ополченцы со всего севера страны. Они взяли город в осаду, и попытались перекрыть арыки, подающие воду. Примаков отчаянно требовал от Ташкента прислать гранаты с хлором и ипритом, но (слава Богу!) их не нашли на складах.
5 мая кавалерийский отряд из 400 сабель при 6 орудиях и 8 пулемётах, также переодетый в афганскую форму, во главе с неким «Зелим-ханом» (по-видимому, командиром 8-й кавалерийской бригады САВО И.Петровым) пересёк афганскую границу. Разметав бесчисленные толпы ополченцев, отряд 7 мая вышел к Мазари-Шарифу. Вместе с отрядом Примакова, при поддержке авиации, ополченцы были рассеяны.
8 мая объединённые силы «Рагиб-бея» и «Зелим-хана» двинулись на юг. Отбив ожесточённые атаки басмачей Ибаргим-бека, подтянувшегося на помощь ополченцам, отряд занял города Балх и Таш-Курган.
Несмотря на военные успехи, в Москве были недовольны Прмаковым: может быть, из-за демаскировки отряда (в которой он не был виноват), а может, из-за того, что Примаков был известен близостью к Троцкому, к тому времени снятому со всех постов и отправленному в ссылку. 18 мая командование принял А.Черепанов («Али Авзаль-хан»).
Отряд двинулся на Кабул, на соединение с Амануллой.
22 мая произошло непонятное: Аманулла внезапно покинул свои войска, сел на английский самолёт и отбыл в Британскую Индию. Перед этим он отправил телеграмму на север, Наби-хану, с приказом прекратить любые действия и покинуть страну. Возможно, это был очередной ход британской дипломатии, поставившей советский отряд в Афганистане в двусмысленное положение. Присутствие советских войск в Афганистане лишилось смысла. Европейская, турецкая и персидская пресса вовсю трубила о советской интервенции в Афганистане.
Узнав о бегстве Амануллы, отряд Черепанова не сразу заспешил домой: 23 мая его авиация подвергала бомбардировкам афганские города, в которых было много беженцев и басмачей. В скоро стало не до басмачей: сохранявшая нейтралитет афганская дивизия регулярной армии во главе с генералом Саид Хусейном внезапно атаковала Таш-Курган и захватила его. После этого и без того немногочисленные афганцы, остававшиеся в отряде, разбежались.
Советскому отряду для того, чтобы вернуться домой, пришлось с боем брать этот город. Бои за Таш-Курган носили чрезвычайно упорный характер: за два дня он трижды переходил из рук в руки.
28 мая Черепанов получил приказ прекратить военные действия и немедленно возвращаться на родину.
Военная операция в Афганистане завершилась. Красноармейцы успешно воевали, демонстрируя стойкость, высокую боевую выучку и дисциплину – практически все сражения с ополченцами, басмачами и регулярными афганскими войсками они выиграли. Тем не менее операция в целом показала чрезвычайно низкий политический уровень разработки операции. Сталин дал приказ об операции в Афганистане, явно не имея ни малейшего представления ни о настроениях афганского общества, ни о ситуации на севере Афганистана, куда вводился отряд. Странно и нелепо выглядит также расчёт на сотрудничество с Амануллой, с которым не было прямой связи, да ещё окопавшимся близ афгано-британской границы, а значит, неизбежно подпавшего под английское влияние. И уж совсем дикой была история с переодеванием и присвоением мусульманских имён советским командирам – как будто такой маскарад мог обмануть афганцев.
Конечно, в 1979-м всё было по-другому – СССР к тому времени превратился в великую державу с огромным опытом ведения войн. Но негативные черты советского строя, сыгравшие злую шутку с Афганской экспедицией 1929 г., изжиты не были. Так же решение о вводе войск принималось без серьёзных обоснований, основываясь на неверных представлениях о ситуации в стране и настроениях в афганском обществе. Эти решения, как и в 1929-м, принимались безответственными и некомпетентными, но чрезвычайно самоуверенными политиками.
В результате итог гораздо более масштабной войны оказался похож на тот, что был в 1929 г.: успехи на поле боя не привели к политической победе, и советские войска были вынуждены покинуть Афганистан, предоставив его своей судьбе.
***
Военная экспедиция 1929 г. не привела к восстановлению дружественного Советскому Союзу режима в Афганистане. Зато Великобритания воспользовалась советской авантюрой в полное мере. Помогая Бачаи Сакао, англичане убрали с престола нелояльного Амануллу и прервали союзнические отношения Афганистана и СССР. Министр обороны в правительстве Амануллы Мухаммед Надир-шах, бежавший после свержения эмира-реформатора в Британскую Индию, в начале октября 1929 г. вторгся в Афганистан во главе афганских племенных ополчений, получивших оружие от англичан. Разношёрстные отряды фанатиков Бачаи Сакао были разбиты в первых же боях, и 13 октября Надир-шах вступил в Кабул. Сын водоноса бежал в направлении границы с Персией, но был опознан, схвачен и убит.
Надир-шах не стал продолжать реформы Амануллы: он правил так, как положено восточному владыке, не покушаясь на средневековые устои. Управляло страной его окружение, а советовался он только с вождями племён, поддержавших его в борьбе за власть.
Во внешней политике Надир-шах проводил политику нейтралитета, сохраняя хорошие отношения и с Великобританией, и с СССР. После того, как в 1930 г. Красная армия провела широкомасштабную операцию против басмачей в Афганистане, Надир-шах, опасаясь нового светского вторжения, разоружил басмачей и вытеснил на советскую территорию тех, кто не соглашался сложить оружие. В 1931 г. в Кабуле был подписан советско-афганский Договор о нейтралитете и взаимном ненападении. Но союзником Советского Союза Афганистан стал только через полвека – после Саурской революции 1978 г.