Офелия шла по деревенской улице, размахивая ридикюлем. Ее любимая универсальная сумка выписывала в воздухе причудливые линии. Время от времени Офелия останавливалась, вытанцовывала на месте что-то похожее на твист и потом шла дальше, как ни в чем не бывало. Она совершенно не обращала внимания на изумленные взгляды деревенских жителей. Сумма, озвученная политтехнологом, радовала душу и требовала от тела как-то выразить свой восторг.
Предыдущая глава здесь
Начало второй части повести про Офелию здесь
Офелия совершенно забыла про Фиму. И только подходя к дому, вспомнила, как нехорошо поступила с бабкой. Она просила у Офелии поддержки на встрече с кандидатом. А Офелия эту встречу, получается, сорвала. «Может, уже успокоилась!» - подумала Офелия, входя в дом. Но сразу поняла, что нет, Фима не успокоилась. Бабка была злющая и очень активная. Она собирала свои вещи в большие клетчатые баулы и параллельно разбрасывала по дому все, что ей попадалось под руку и было не нужно. В доме Матвея царил настоящий хаос. Офелия села за кухонный стол и, не зная, с чего начать разговор, просто наблюдала за Фимой.
Фима нарочито громко проворчала что-то про загребущие ручонки, которые почему-то вернулись домой пустыми и в кои-то веки не приволокли с собой какого-нибудь завалящего мужичка. Потом Фима, продолжая разговаривать сама с собой и игнорировать Офелию, вспомнила, что в этом доме уже есть два беспризорных дяденьки, которые непонятно кем приходятся ее бывшей снохе. Бабка гордо сказала сама себе, что некоторые приличные женщины соблюдают английские традиции, файф-о-клок, например. А всякие прошмандэ, похоже, соблюдают шведские традиции. И Фиме ни к чему оставаться с этом логове разврата, потому что репутация ей дороже всего на свете.
При упоминании про репутацию, бабка Фима задумалась, подошла к комоду, где-то в дальнем углу отрыла свой китайский пояс верности и демонстративно нацепила его поверх юбки. Она взяла за ручку один из баулов, он был очень тяжелым, поэтому бабка волоком потащила его к двери. Офелия встала из-за стола и окликнула ее:
– Фима! Ну, куда ты на ночь глядя? Автобусы уже не ходят! Давай сядем, спокойно все обсудим! У меня есть хорошие новости.
Фима не слушала Офелию и тянула свой баул к выходу. В это время во двор вошли Матвей и Юра, которые вчера уехали в соседнюю деревню перенимать опыт открытия страусиного ранчо. Мужики были веселые, довольные, громко переговаривались между собой. В руках каждый держал по страусиному яйцу. Когда они поднялись на крыльцо, бабка резко дернула баул и пнула дверь, выскочив им навстречу. Дверь больно ударила по мужикам, и от неожиданности они оба уронили яйца на пол. Они разбились вдребезги, заляпав с ног до головы их, бабку Фиму и ее баул.
Несколько секунд все молчали. Потом Юра с Матвеем истошно завопили, бабка с перепугу заскочила в дом и спряталась за Офелией. Та сказала бабке сесть, а сама пошла на крыльцо посмотреть, что случилось. Мужики ползали, хватали куски скорлупы и громко матерились, ругая бабку Фиму последними словами. Офелия поняла, что у мужиков возникла новая бизнес-идея, и Юра уговорил Матвея вложиться в покупку двух страусиных яиц.
– Сегодня какой-то сплошной шалтай-болтай с этими яйцами! – сказала вслух Офелия, но в ее голосе не было ни капли сочувствия.
Пока мужики ползали по крыльцу, она вернулась к Фиме и стала уговаривать ее не уезжать. Чтобы заинтересовать бабку, она рассказала, что ей тоже предложили стать депутатом. Офелия умолчала о том, что потом надо будет отдать голоса Забубырзику. Новость не сильно удивила Фиму. Она держалась рядом с Офелией из страха, что мужики сейчас ей накостыляют за свой страусиный бизнес. А Офелия, пользуясь случаем, продолжала уговаривать Фиму:
– Я тебя в помощники возьму, будешь помогать мне с агитацией! Я тебе даже платить буду! Я ж не Вова, который воспользовался твоей добротой задаром.
Фима слушала рассеянно и все еще косилась в сторону входной двери. На крыльце уже какое-то время было тихо. Вдруг дверь отворилась и в дом вошел удивленный Юра. Не обращая внимания на бабку, он обратился к Офелии:
– Тебе предложили стать депутатом???
– Да, а что? – высокомерно ответила Офелия, поправляя рюши на декольте.
– Почему ты согласилась? Надо было порекомендовать меня! Какой из тебя депутат? Ты же ни ступить, ни молвить!
– Та-а-ак! Где-то я это уже сегодня слышала! – Офелия медленно вставала из-за стола и водила глазами по комнате, высматривая свой ридикюль.
Юра намека на возможное рукоприкладство не понял. В отличие от Фимы, он был просто шокирован новостью про депутатство. Сел за стол и стал расспрашивать Офелию: как ее угораздило? Она снисходительно рассказала про сегодняшнюю встречу на площади, упустив момент про яйца, чтобы Юра не вспомнил про свой страусиный бизнес и не учинил разборку бабке Фиме. Про свое вознаграждение и передачу голосов Забубырзику Офелия тоже умолчала. В дом зашел Матвей, который подсел к столу послушать Офелию. Он был чрезвычайно недоволен информацией о том, что его гражданская жена будет куда-то баллотироваться. Прямым текстом говорил, что ей нужно сесть дома, прижать пятую точку и заняться хозяйством. Офелия сердилась, но при Фиме и Юре ссориться с Матвеем не хотела.
А Юра, забыв про страусиное ранчо и бабкину оплошность, стал допрашивать Фиму про выборы и про агитацию. Взял у нее все листовки и брошюрки Владимира, начал изучать. Потом долго ходил по комнате из угла в угол и о чем-то думал. Матвей хлопотал во дворе. А Офелия с бабкой накатили по рюмашке настойки и мирно беседовали за столом в кухне. Бабка подобрела и уже не злилась на Офелию. Наоборот, строила планы по агитации. Офелия пожаловалась, что злобная Белинда требует, чтобы она сменила имидж. А ей страшно что-то в себе радикально менять.
– Белинда-мелинда, – прожевала губами Фима и тут же задумалась. – Где-то я слышала это дурацкое имя. Ишь, чего захотела! Имидж поменять! Покажешь мне потом эту прошмандэ! Я с ней разберусь.
Продолжение здесь
Первая часть повести про Офелию в навигаторе по каналу: clck.ru/TLuY7