Две семьи водной квартире. Это не жизнь. Это клуб любителей безумных приключений. Даже если это семьи двух братьев. Тем более, что половинки этих братьев друг друга на дух не переносят. Одна пассивно. Другая агрессивно.
Пятница. Восемь вечера. Сижу в комнате. Тружусь за компьютером. Жена ещё не вернулась с работы. Слышу в коридоре возню. Шаги тяжёлые – значит мужики. Топает несколько человек – значит бригада мужиков. Что делают – не ясно. Но уходить не собираются. Толи террористов задерживают, толи мебель перетаскивают. Мне не любопытно.
Стук в дверь. Открываю. На пороге товарищ под метр девяносто. На лице написано: «опер». У дверей соседней комнаты (владений брата) ещё один мужичок кисточкой орудует. Отпечатки пальцев снимает. Понятно - эксперт-криминалист. Третий посреди коридора стоит. Смотрит на всё с нескрываемой иронией. Все трое в штатском.
- Вы здесь живёте? – спрашивает здоровый опер.
- Да.
- Можно пройти?
- Конечно. А что случилось?
- У соседей телефон украли.
Соседские телефоны - это песня. Они с гаджетами не расстаются. Ни на кухне, ни в туалете, ни в коридоре. Играют, читают, видео смотрят. Так, что при нужде попасть в ватерклозет - это проблема отдельная и, практически, неразрешимая. Устройства, конечно, самые примитивные. Красная цена 5-7 тысяч. Словом не IPhone.
Ну, как бы, спёрли и спёрли, хотя кому это барахло понадобилось – не понять.
- Понимаете, - опер говорит, между прочим, очень вежливо, - Украли смартфон ночью у сына.
- И какие версии?
- Версий несколько, но в общих чертах: вечером телефон был, и сын его видел. А утром пропал. С концами.
В этот момент меня отпустило. Я семейку брата изучил хорошо, и понял сразу, что в краже хотят обвинить меня и жену. Но вот какая заковыка: я ночевал у товарища в деревне, а жена всю неделю жила у дочери. Вообще в другом районе города. Здесь не просто алиби – Великая китайская стена, которую ни в лоб не взять и с фланга обойти.
Излагаю всё это оперу.
- Да мы уже поняли. У вас какие отношения с семьёй брата?
- Лет десять практически не общаемся.
- А в чём проблема?
- Удачно женился. Нашёл в морге, точнее в судмедэкспертизе девочку из Братска. Теперь у неё идея фикс – выжить меня с занимаемой жилплощади. Даже обещала в психушку сдать.
- Ну, кого в психушку – вопрос отдельный. Девушка из морга утверждает, что вы сделали дубликаты ключей и по ночам ходите к ним в комнаты.
- Зачем, интересно?
- Вещи воруете и бельё режете.
- Что?
- Бельё. Ножницами.
- Ну, это что-то новенькое. Раньше мы у них конфеты воровали и продукты из холодильника. Теперь, видно, квалификация выросла. Перешли на вещи. И что именно украли? Кроме телефона?
- Рубашки!
- Какие рубашки?
-Чёр-ны-е!
- И что мы с ними сделали?
- Продали и купили наркотики!
- Интересно: а много наркотиков можно купить на ворованные чёрные рубашки?
- Да, бред, конечно. И этим бредом мы занимаемся вместо того, чтобы преступников ловить.
- Сочувствую.
- А что можете сказать про сына вашего брата?
- Маленький был вполне милый, сообразительный и энергичный ребёнок. Только мамаша запрещала ему сладкое, заставляла поститься, лупцевала. Теперь ему шестнадцать. Сдачу маме даёт.
Читать на ЛитРес
Пока опер снимал с меня показания, подошла моя половина. И мы все отправились в отдел. Нас, как подозреваемых в преступлении повезли на дежурке. А «протерпевшие» мамаша с сыном отправились на городском транспорте. Отказались с «ворами» в одной машине ехать.
Но до отдела мы добрались позже родни.
Сначала с опергруппой поехали на труп. Мне понравилась аргументация позвонившего дежурного: «У вас там крюк небольшой. Всего пара кварталов. Заедите. Посмотрите».
Заехали.
Здоровый опер десантировался среди немецких двухтажек. Немецкие – потому, что микрорайон строили пленные немцы после войны. Вернулся минут через десть, благоухая ароматами средневековой аптеки. Почему средневековой? Тогда зелья и составы в герметичную упаковку ещё не прятали.
- Ну, что? – поинтересовался эксперт.
- Рак. Четвёртая стадия.
- Зачем ездили? Скорая должна была сама все документы оформить. Ясно же: от чего помер.
Пока мы расследовали убийство человека раком, моя родня уже добралась до отдела и ждала нас в комнате, напротив дежурки. Мы к ним не пошли. Смотреть на сморщенную рожу невестки – то ещё удовольствие. Тем более, что эта рожа нас в воровстве обвинила.
Стоим в коридоре, разговариваем, а из комнаты постоянно высовываются две мордашки. Братья. Цыгане. Одному лет семь. Второму, вероятно, пять.
- А где ваша мама? – мою половину на детей пробивает с полувзгляда.
- На работе. – Отвечает старший цыганёнок.
- А что вы сделали?
Мордашки насупились, и скрылись за дверным проёмом.
- Знаешь, что меня что интересует? - Говорю специально в полный голос, чтобы родня услышала, – вот сейчас они напишут заявление. В полиции возбудят уголовное дело. Как только телефон появится в сети, а он обязательно появится, то всю цепочку от того у кого его изымут до того кто его взял дома, установить, как два пальца об асфальт. И что они будут делать? Сына в тюрьму отправят или мамашу?
- Лучше мамашу, но пусть делают, что хотят. - Жену не интересуют соседи. Жену интересуют дети. А мордашки снова высовываются в коридор.
- И давно вы здесь?
- Четыре часа. - Хмурится старший.
- И что, вас никто не забирает?
- Нет. Дяденька, дайте телефон. Я тёте позвоню.
Я раб предрассудков. Дать телефон цыганёнку, даже в отделе полиции, из которого он уже четыре часа не может вырваться, мне кажется верхом безрассудства.
- Диктуй номер. Я с ней поговорю.
- Нет. Нам запрещают звонить.
- Раз запрещают –звонить не будем.
На лице цыганёнка читается схватка между желанием обрести свободу и боязнью наказания. Младший дёргает его за футболку и канючит: «Позвони, я домой хочу. ..»
- Ладно, - мрачно соглашается цыганёнок и диктует номер.
Телефон тёти ведёт себя самым странным образом: он не занят, не сообщает, что вне зоны доступа. Он извергает вне в ухо мёртвую, первозданную тишину.
Проверяем номер. Набираю повторно с тем же эффектом. Стучу в дежурку, прошу выпустить . Только прогулка на крыльцо не даёт никакого эффекта. Тишина.
- Не отзывается твоя тётя.
- Вон они. Пришли. – Цыганёнок заглядывает мне за спину. В отдел действительно заходят две молодые цыганки. Мама и тётя. Их встречает женщина в форме с лейтенантскими погонами. Видимо, инспектор по делам несовершеннолетних.
- И что они, сорванцы сделали?
- Скажите маме!- Инспектор переадресует вопрос «сорванцам».
Братья рассматривают кроссовки. Старший, выдержав паузу отвечает: «Ничего не сделали».
- Совсем, совсем? – удивляется инспектор.
- Совсем, совсем. – Отвечают хором.
- А кто бегал с ножиком по двору и кого-то собирался зарезать?
-С ножиком?! Со складным? Я же его на шкаф спрятала. – Разводит руками мамаша.
- Нашли.- Резюмирует инспектор. – Ну, что будем изымать из семьи. В детдом!
- Забирайте прямо сейчас. – С ходу подыгрывает цыганка, - я целый день на работе. Смотреть за ними некогда. Зарежут кого-нибудь и в тюрьму. Забирайте!
- Мама! Хотим домой! Сашка первый начал! - Конючит старший.
- Мама, не отдавай! – Рыдает младший, - Сашка обещал меня побить.
- Сашка? Вы же вчера были лучшими друзьями?
- Мы поссорились! - на слезу пробило уже и старшего. И не понятно, что его расстроило: перспектива оказаться в детском доме или ссора с Сашкой.
- И что будем делать? - мамаша изображает глубокое сомнение.
- Протокол писать. – Отвечает инспектор, забирает семейку и уводит на второй этаж.
Следом за ними поднимаются невестка с племянником. Агрессии у них заметно поубавилось.
Между тем в отделе появляется ещё один персонаж. Тётка лет пятидесяти. На ногах держится, но равновесие даётся ей с огромным трудом. Стучит в стекло дежурки.
- Ми-лень-ки-е, по-мо-ги-те!
- Что случилось?
- До-мо-й не пу-ска-ют.
- Кто не пускает?
- Му-у-уж!
- Что говорит?
- Ничего. – Речь у тётки начинает склеиваться в слова немного быстрее.- Я с работы пришла. Он открыл. Посмотрел. И закрыл. Я сначала там сидела. Потом пришла сюда сидеть. Где?
- Что, где? - переспрашивает дежурный.
- Где сидеть? Мне завтра на работу…
- В соседней комнате стулья. Сядь. Сиди. Сейчас подъедет экипаж, подвезут в адрес.
- Значит, вы мне не поможете… - в голосе тётки нескрываемый трагические интонации.
- Сядь, сказали, и жди экипаж.
- Не поможете!!! - Тётка в отчаяние бьёт кулаком по стеклу дежурки. - Как отсюда уйти?!
Подсказываю: «Выход слева. Где решётка».
- А где решётка? – говорит тётка таким тоном, что сразу становится понятно: если она найдёт решётку, то решётке не поздоровится!
Но тётка поворачивается к выходу, как выражалась моя тёща, «карданом» и направляется вглубь здания. Почему-то под лестницу на второй этаж. Из дежурки выходит здоровенный сержант, подхватывает даму под ручку и заводит за стекло.
- Ай, да поли вы на х..! - с надрывом орёт мужской голос, - Ветер северный, в п…, на х.., зла не меряно!
- Это менты? – удивляется супруга.
- Нет, в дежурке обезьянник. Кого-то из задержанных на песню пробило. Как волка в мультике. Помнишь: «Щас спою!». Только волк без матов обошёлся.
Из отдела выходим во втором часу ночи. В полиции время улетает в космос почти так же стремительно и безвозвратно, как в суде. Самое странное, что, кажется, будто оно тянется бесконечно, как кисель в детском сад. А потом раз - и уже два часа ночи.
- Я показания подписываю, а опер мне говорит: «Припишите, что телефон нашли.»
- Где?
- Он сказал: в комнате сына. За батареей.
- И что ты?
- Расплакалась. Но писать не стала. Я же этого не знала.
- Никогда бы не пошёл работать в этот дурдом. – Подвожу итог потерянно вечер.
Уважаемые читатели, приобретая мои книги, вы поддерживаете и автора и блог. Спасибо, вам!