Новые игроки вытесняют традиционную мощь и влияние Франции и других игроков из северо-западной Африки. Когда 17 июня портовые докеры в порту Алжира обнаружили двух мертвых свиней в партии продовольственной пшеницы из Франции, алжирцы-мусульмане возмутились. Поскольку в исламе свинья считалась нечистым животным, министр сельского хозяйства Аль-Хамид Хамидани немедленно занес французского поставщика в черный список и отправил 27 000-тонный груз обратно, потребовав компенсации.
Однако алжирские пекари недолго оставались без пшеницы для выпечки хлеба. Всего пять дней спустя 28 000 тонн продовольственной пшеницы, как сообщается, направлялись в Алжир – первый такой груз за четыре года из страны, находящейся гораздо дальше Франции: из России.
Действительно, в настоящее время по всему Магрибу – странам северо-запада Африки от Ливии до Мавритании – традиционные европейские державы сталкиваются с вызовом со стороны государств, которые либо давно отсутствуют в регионе, либо являются для него совершенно новыми. Растущее влияние Турции, России и даже Китая на северо-западе Африки уменьшило участие традиционных игроков в этом регионе, особенно, Франции.
«В последние годы Магриб становится все более многолюдным», – сказал Asia Times Интиссар Факир, руководитель программы по Северной Африке в Институте Ближнего Востока. Это соревнование не ограничивается зерном, оно включает оружие, солдат и политическое влияние. Это соревнование, которое также влияет на гораздо более широкую географию. «Когда вы говорите о Магрибе, вы также должны говорить о регионе Сахеля», – сказал Asia Times Арезки Дауд, главный аналитик MEA Risk и редактор журнала North Africa Journal, – «И этот регион сейчас потенциально находится в переломном моменте».
Действительно, к югу от Марокко, Алжира и Ливии находится пояс стран – Мали, Нигер и Чад – где конфликт теперь угрожает нарушить весь баланс сил в Северной Африке.
Колониальный, пост-колониальный и нео-колониальный периоды. Начиная с XIX века, в Магрибе – «Запад» по-арабски – доминировали европейские колониальные державы. Франция правила в Тунисе и Алжире и разделила контроль над Марокко с Испанией. В начале 20-го века Италия также вторглась и оккупировала Ливию, изгнав Османскую империю, которой в то время было лояльно большинство североафриканских государств.
Однако серия войн за независимость привела к тому, что все эти государства вырвались на свободу в 1950-х и 1960-х годах. Тем не менее, после обретения независимости связи с бывшими колониальными державами продолжались – как в экономическом, так и в культурном плане. В 2019-м году Франция, Италия и Испания, безусловно, входили в тройку основных торговых партнеров Алжира, Туниса и Марокко, в то время как на Европейский союз регулярно приходилось более половины всей торговли в Магрибе.
Жители региона также связаны с Европой. Например, во Франции сегодня количество граждан Магрибского происхождения оценивается в диапазоне от пяти до восьми миллионов. Французский также остается основным языком в Алжире, Тунисе, Мавритании и Марокко. Однако в последнее время начали усиливаться и другие влияния.
«Между Северной Африкой и Западом существует давняя развязка», – сказал Asia Times Риккардо Фабиани, директор проекта Международной кризисной группы в Северной Африке. За этим стояли два основных фактора – экономический и геостратегический. На экономическом фронте кризис еврозоны – многолетнее явление, начавшееся еще в 2009-м году – снова отбросил Европу в качестве основного источника финансов и инвестиций. «После этого было ощущение, что Европа отступает», -–говорит Факир, – «что она перестала уделять пристальное внимание своим североафриканским союзникам, как раньше».
«На геостратегическом уровне США играли гораздо более отдаленную роль в Северной Африке», – утверждает Фабиани, – «сначала так было и при Трампе, но, похоже, Байден продолжает идти по тому же пути. США не особо беспокоят Западная Сахара, Тунис или даже Ливия, в то время как Европа просто не в состоянии восполнить этот пробел».
Это создало пространство для более полного участия нетрадиционных актеров. В Ливии Турция теперь является крупной державой с войсками в Триполи, в то время как турецкие предприятия и продукты являются основными игроками в Алжире, Тунисе и Марокко. В Тунисе партия «Эннахда» является одной из крупнейших и связана с «Братьями-мусульманами» (МБ), панарабским исламистским движением, широко поддерживаемым Анкарой. Эта связь также привела к участию Магриба в противоборстве после арабской весны между сторонниками групп, связанных с МБ – Турцией и Катаром – и их противниками – Египтом, ОАЭ и Саудовской Аравией.
Эта запутанность наиболее очевидна в Ливии, куда ОАЭ направили деньги и военные ресурсы, чтобы противостоять поддерживаемому Турцией правительству в Триполи. В то же время турецкая «мягкая сила» также очевидна в странах Магриба, в популярных сериалах, образовательных обменах и в стиле руководства президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана. «Независимый, упорный и с твердой кожей, он выстраивает позицию регионального лидера, что нравится многим здесь», – говорит о нем Факир.
Россия также является крупным военным игроком в Ливии – избегая любого прямого присутствия, работая через наемную группу Вагнера, – в то же время она является крупным поставщиком оружия во всем в регионе. «Алжир – крупнейший покупатель российского оружия в Африке», – подтвердил Факир, – «в то время как Россия также активно инвестирует в энергетический сектор Алжира через Газпром и Лукойл».
Алжир обладает обширными запасами газа и нефти, в основном находящимися в ведении государственной Sonatrach, крупнейшей компании на континенте. Россия также добилась определенных успехов в «вакцинной дипломатии». «Алжир и Тунис разрешили вакцину Sputnik и надеются производить ее на месте», – добавляет Факир.
Коридоры Восток-Запад. Еще одна страна, занимающаяся вакцинной дипломатией в наши дни, – это Китай, который направил Sinopharm в Магриб, поскольку его влияние также растет. «Пекин не высказывается ни о правах человека, ни против авторитаризма, ни критикует поведение страны, о чем здесь государствам следует беспокоиться, когда речь идет о Европе», – сказал Факир.
Действительно, 21 июня Германия объявила, что приостанавливает свою программу помощи Марокко на сумму 1 миллиард долларов из-за спора по поводу оккупации Марокко Западной Сахары, бывшей испанской колонии, захваченной Рабатом еще в 1979-м году. Напротив, Китай не комментирует Западную Сахару, а вместо этого увеличивает объем своих инвестиций в странах Магриба, в основном за счет строительства.
Сюда входят такие престижные проекты, как Великая мечеть в Алжире стоимостью 1 миллиард долларов – самая большая в Африке – и мост Рабат-Сале стоимостью 32,5 миллиона долларов в Марокко – самый длинный на континент. Сообщается, что Китай также помог Алжиру в установке оборудования наблюдения Huawei для наблюдения за оппозиционерами. Тем не менее, «Китай не добился таких успехов в Северной Африке, как в странах Африки к югу от Сахары», – подчверкнул Дауд. Страны Северной Африки по-прежнему опасаются китайской «долговой дипломатии», хотя в последнее время также возник ряд проблем с проектами, такими как аэропорт Рабат-Сале в Марокко и Tangier Tech City.
Магриб также остается в стороне от основного внимания китайской инициативы «Один пояс – один путь» (BRI). «BRI соединяет Китай с Европой», – сказал Фабиани, – «и Средиземное море является частью этого, но восточная часть, а не западная».
Подъем и падение. Между тем, обратная сторона медали растущего присутствия нетрадиционных для жэтого региона игроков – это исчезновение традиционных влиятельных лиц. «Вы должны спросить, что случилось с европейцами?» – утверждает Дауд, – «а что, собственно, случилось с французами в Северной Африке и Сахеле? Они просто не смогли обновить свою политику в отношении Африки, поскольку времена изменились».
Эта проблемная роль была дополнительно подчеркнута 10 июня, когда президент Франции Эмануэль Макрон объявил, что прекращает французские военные операции в Сахеле против боевиков-джихадистов. По его словам, Франция не может больше поддерживать там «постоянное» присутствие.
В Магрибе также «европейцы уже не считают себя имеющими «рычаги воздействия» на то, что там происходит», – сказал Факир. Однако это может измениться, поскольку европейские государства начинают принимать во внимание растущее присутствие Турции, России и даже Китая. «Европейцы теперь ясно дают понять, что видят в Китае угрозу», – говорит Фабиани, – «поэтому в будущем может произойти усиление конкуренции за инфраструктуру, которая может повысить важность Магриба для обоих». Однако на данный момент, хотя «Европа и Северная Африка не могут обойтись друг без друга», – подтвердил Факир, – «отношения будут продолжать разрушаться и становиться сложнее и сложнее».
ДЖОНАТАН GORVETT