В детстве мы с братом очень любили ходить с мамой в зоомагазин. Родители не разрешали заводить нам животных, поэтому там мы с восторгом всех разглядывали и умилялись.
Однажды летом, когда мне было примерно восемь лет, в зоомагазин нас привёл папа.
Пестрые рыбки в аквариумах быстро дергались в противоположные стороны от стука наших пальцев, в маленьких клетках сидели разные грызуны и, казалось, им было то ли жарко, то ли скучно, но вид их был весьма изможденным, грустно смотрели волнистые попугайчики и канарейки. И всех животных было очень жалко и всех хотелось забрать.
Тут мы обратили внимание на маленького зверька, похожего на крысу, но с закруглённой мордочкой и без хвоста. Он показался нам необычным: его тело от носика и до конца вдоль спины было поделено на две части: рыжую и чёрную, и даже уши были разные — рыжее на чёрной стороне и чёрное на рыжей. Он так же спокойно сидел комочком в уголке своего тесного вольера, наполненного опилками.
Папа, заметив наш интерес, попросил продавца показать грызуна. Мы застыли в трепете и наблюдали, как женщина достает маленького зверька:
— Это морская свинка, мальчик.
«Морская свинка? Она что, плавать умеет?» — подумала я, но постеснялась произнести это вслух. Брат тоже молчал и внимательно смотрел. Свинка мирно сидела на ладонях женщины и издавала интересные звуки, похожие на взвизги.
— Сколько ему лет? — спросил папа.
— Примерно два года, — ответила женщина-продавец.
— Не старый?
— Нет, в самом расцвете сил.
— Ну, что? Берём, дети?
Мы с братом в это время гладили свинку по шерстке и, услышав папин вопрос, пришли в изумление и неописуемый восторг от такого неожиданного поворота:
— Да, папа! Берем!!!
И вот свинку положили в коробку с дырками для прохождения воздуха, и мы привезли ее домой.
Папа достал пластмассовый тазик, набрал туда тёплой воды, и мы стали купать зверька, но умеет ли он плавать, проверять не стали. Мокрого и от того ещё более забавного, мы обтерли его полотенцем, и дали ему кличку «Рыжик». Рыжика папа посадил в овощной ящик с низкими бортами, устланный газетами, и отрезал ему кусок морковки.
— Вот теперь заботьтесь, чтобы у него всегда было чисто в ящике, — сказал папа и пошёл отдыхать.
Мы с умилением наблюдали, как забавный Рыжик смешно разгрызает морковку и быстро прожевывает ее, набивая щеки.
Когда мама пришла с работы и увидела Рыжика, испытала шок. Она не любила мышей и крыс, и свинка, своим видом тех напоминающая, вызвала у неё отвращение. Потом она сказала мне:
— Как же папа принёс Рыжика, когда прекрасно знал, что я боюсь крыс?
Я пожимала плечами и мне было жалко маму. Но со временем произошла невероятная метаморфоза: она быстро прониклась к зверьку, полюбила его и именно мама тщательнее всех следила, чтобы у Рыжика было чисто в ящике, чтобы в мисках всегда был корм и свежая вода. Когда мы возвращались из магазина с пакетами, мама всегда останавливалась и рвала самую красивую траву «определённого сорта» и несла для Рыжика домой:
— Он не всякую траву ест, а с длинными стеблями!
Рыжик стал нашим любимым маленьким членом семьи. Удивительно, но всегда, когда мы приходили домой, стоило только открыть входную дверь, как сразу было слышно, что Рыжик на кухне взволнованно визжит, радуясь нашему приходу — так же он встречал любого, кто заходил в комнату. И всякий раз, когда кто-то приближался к нему, Рыжик, опираясь передними лапками о борт или угол своего ящика, вставал на задние лапки и вытягивался во весь рост, прося его погладить.
И мы всегда умилялись Рыжиком и любили его. Его фотографии до сих пор красуются в детском альбоме.
Прошло два года.
Однажды папа принёс уличного кота Кузю. Он был худой рыже-белого окраса с зелёными глазами. Мне было очень его жалко, потому как было видно по нему, что на улице ему жилось совсем не сладко и приходилось не раз драться с другими котами.
Я всегда мечтала о кошке, и когда в нашем доме появился Кузя, все мое внимание приковало к нему, и все реже и реже я стала подходить к Рыжику.
Чтобы кот не подрал свинку, папа купил клетку и пересадил ее туда. Кузя поначалу проявлял к Рыжику интерес и нависал мордой над решеткой, а тот, видимо, боялся нового соседа и испытывал стресс от непривычного жилища. Рыжик стал вялый, и мы пересадили его обратно в его овощной ящик.
Потом Кузя стал проситься на улицу, истошно мяукая и днём, и ночью. И папа, не выдержав кошачьих воплей, выпустил его. На следующий день мы нашли кота возле соседнего дома, снова принесли домой и обмазали его боевые раны зеленкой. Через какое-то время Кузя снова захотел на волю, и пришлось вновь выпустить его. И так продолжалось до тех пор, пока он не принёс на себе лишай. Поскольку я постоянно обнималась с ним, то сразу же от него заразилась. Папа очень разозлился, когда увидел, как мама прижигает мне уксусом лишайное пятно на животе, и сказал:
— Больше его домой не пускайте! Пусть сидит в подъезде!
Мама поставила коробку у входа в квартиру, и когда Кузе надоедало гулять, он приходил и лежал в ней.
Как-то раз я услышала голоса за дверью и посмотрела в глазок. В задымлённом от сигарет пространстве я увидела соседа, о котором было известно, что он наркоман. Его мама и сестра всегда ходили уставшими и грустными, а сам он хоть и казался мирным, не внушал доверия вследствие своей репутации. Со своим товарищем они сидели на корточках, курили и, матерясь, что-то обсуждали.
Соседу было на тот момент лет двадцать восемь, и я очень боялась его: к нему постоянно приходили взрослые ребята, часто они вели себя шумно — громко смеялись, иногда ругались, а как-то раз у них случилась какая-то потасовка, и кто-то даже стучал к нам в дверь и просил о помощи.
Однажды ночью один из его обкуренных приятелей позвонил в нашу квартиру. Папа имел обыкновение сразу открывать настежь дверь перед чужим человеком, и в этот раз его даже не смутило позднее время и то, что все уже легли спать:
— Чего тебе надо?
— У вас есть сигареты?
Потом я услышала, как папа спустил того человека по лестнице, с гневом говоря ему:
— Ты детей мне будишь, урод! Какие сигареты среди ночи?!
И вот, в тот вечер я смотрела в глазок и не знала, что делать: Кузя лежал в коробке, а сосед с приятелем находились рядом с ним и во всю дымили. Дома никого не было, и мне было страшно открывать дверь, как вдруг соседский приятель приблизился к коту и потушил об него свою сигарету. Они засмеялись. Я же, стоя в оцепенении, заплакала от того, что не могу набраться смелости, выйти и забрать бедного кота. Когда они ушли, я открыла дверь, занесла Кузю домой, прижала к себе и стала плакать, мучаясь от стыда и собственной трусости.
Но к сожалению, папа не стал больше терпеть Кузю и в какой-то день куда-то его отвёз.
«Куда ты его отвёз?» — спрашивали мы потом, а папа отвечал, — «Туда, откуда забрал».
Долго мы плакали и горевали по Кузе и совсем не заметили, как и Рыжик совсем зачах без прежнего внимания и тоски. Он заболел, перестал двигаться и отказывался от еды. У него выросли передние резцы, и мама отнесла его к ветеринару.
Я пыталась окружить Рыжика заботой, но было уже слишком поздно. Он больше не вставал на задние лапки, не визжал и постоянно сидел, забившись в уголок. Изредка он пожевывал траву и больше ничего не кушал.
Я не помню, сколько Рыжик ещё проболел, но как-то рано утром, когда было ещё совсем темно за окном, я резко проснулась и услышала доносящийся с кухни гул вентиляции, который никогда больше не слышала ни до того дня, ни после. Сердце екнуло, и я побежала на кухню. Приблизившись к овощному ящику, где должен был сидеть Рыжик, я ничего не увидела, кроме аккуратно сложенного «стога» травы, которую накануне мама принесла для Рыжика. Осторожно отодвинув пальцами верхний слой, я увидела спинку Рыжика, который зарылся в траве с головой, будто от чего-то спрятавшись. Я коснулась его, но он не отозвался. В слезах я побежала в спальню к родителям и сказала:
— Рыжик умер!
Мама, увидев Рыжика, закопавшегося в самодельном травяном гробике, взяла небольшую коробку, и плача, насыпала туда цветков фиалки. Осторожно она переложила его уже остывшее тельце в коробку и накрыла крышкой. Мы оделись и понесли его за дом в парк и решили похоронить его у плакучей ивы, которую было видно из окон нашей кухни. Тут подошёл папа с лопатой и стал копать ямку.
Так мы попрощались с нашим Рыжиком, который умер от тоски и от предательства тех, что были для него самыми близкими и родными существами, единственной ласки которых он жаждал.
И всю жизнь теперь меня мучает совесть, что когда-то в детстве я забыла своё маленькое животное и оставила его без своей любви.
