Текст: Галина Мумрикова
Продолжая рассказ о керамике Анны Филипповой, мы подошли к теме изразцов, которые вообще-то после революции повсеместно исчезали, потому что во время индустриализации камины и печи просто-напросто разбирались, они стали не нужны, поскольку появилась новая система отопления. Так вот реставраторы-энтузиасты из Абрамцево собирали буквально по крупицам каждую печь и привозили в музей, чтобы создать коллекцию.
Из интервью Анны Филипповой радиостанции «Спутник»
«…Когда долго смотришь на изразцы, они смотрят на тебя. Мы целый год исследовали русский изразец, с 15 по 19 век. Исследовали стили этого очень скромного не броского искусства. А между тем любая изразцовая печь – как храм, потому что росписи, которые регистрами находятся на печке, рассказывают о системе мира: на них и истории из Ветхого Завета, всякие пословицы и поговорки, тихая и незаметная природа, путешествия, небольшие картинки, птички поют, зайцы скачут...»
А ведь и правда – изразцы о многом говорят, они как маленькие иконки, к которым в силу их изначальной утилитарности можно прикоснуться, погладить их, погреться около них, улыбнуться. В Псалтири есть такие строки: милость и истина встретятся, правда и мир облобызаются. Своеобразная суть Ветхого Завета, в котором толкователи видят два начала – милосердия и справедливости, не существующих отдельно и дополняющих друг друга.
Аня призналась, что очень любит ярославскую иконописную школу. На авторских иконах этой школы очень живописно разработаны все животные – они без нимбов, но у них такие разумные одухотворенные лица. На ярославских иконах Аня и увидела зайцев. И влюбилась. Так зайцы с икон как бы «перепрыгнули» на бумагу, на изразцы, - появился свой, собственный Заяц, которого, кстати, еще надо воспитать. Трансформировать. Но он непременно уводит нас к истокам добра и милосердия, в парадигму Ветхого завета.
Таковы Анины керамические пласты (они же изразцы) с главным героем и зайцами, которые всегда у его ног, потому что «Союз наш благ…». Зайцы готовы и выпить с ним, и о жизни порассуждать, и разделить нехитрую трапезу. Но вот «Окулина, обернися». И тут они. Сочувствуют, наблюдают, ждут, недаром одна рука Окулины лежит на заячьей голове. Они слушают веселую игру своего курчавого героя, ведь они же в раю. В саду, где все красиво и все есть.
Исчезнувшие. 107х172
А вот на летней выставке «Человечность», которая проходила в прошлом году в Московском Доме Художника на Кузнецком мосту, Аня выступила с проектом «Черные доски».
Из интервью Анны Филипповой радиостанции «Спутник»
«…Как можно говорить о человеке в материале? Все художники рассказывали о человеке и все по-разному, но с невероятной любовью. А я для этой выставки сделала проект «Черные доски», навеянный одноименным рассказом Владимира Солоухина. В нем герой во время путешествия по русскому Северу увидел на старых досках проступивший иконный образ. И забрал эти доски домой. В моем проекте реальные черные доски, а вокруг выложены из керамики нимбы, кусочки керамики, фризы, какие-то клейма на иконах. Я создавала образ ушедшего мира…»
Можно, наверное, в «Черных досках» углядеть определенные символы эпохи: утраченная вера и надежда на ее возвращение, и вся эта разбросанность керамических квадратиков, из которых одни уцелели, на других где идиллия, а где какая-то борьба цвета. Ведь это ж по сути житийная икона с клеймами. На иконе в клеймах, собственно, отражалась жизнь святого, который был изображен на самой иконе в центре. Здесь святого-то нет. Вот в том и дело. Но его ждут – и оставшийся светлый нимб над головой неизвестного святого как образ вечности и благодати – не это ли ожидание закодировано в черной доске?
У Вл. Солоухина в рассказе есть такие строки, где герой сталкивается с удивившем его чудом реставрации: «…На иконе отшелушилась от времени поздняя живопись, отвалилась пластом, как штукатурка со стены, и тогда проглянула в образовавшуюся брешь затаившаяся древность, и догадка, как молния, осветила потрясенный ум очевидца, и он понял, что за отвалившимся лоскутком не просто красное пятно величиной с пятачок, но целый океан красоты, целая культура, цивилизация…»
И, наконец, два слова о парсунах. Парсуны Ани Филипповой – вещь в себе. Я уже писала в своих «картинках с выставки», прошедшей на Елагином острове в Санкт-Петербурге, что они напоминают «холст/масло» петровских времен, только в керамике. Ведь парсуна XVII века еще не портрет, а лишь его предчувствие, и писали такие светские портреты мастера Оружейной палаты Московского Кремля. Вроде уже не икона, но не портрет в том понимании, в коком он стал гораздо позже. Сходства с оригиналом в парсуне тоже было весьма символичным.
У Ани эти керамические картины – звучащий красочный взгляд в прошлое. Любование им. Они разогревают фантазию, когда всматриваешься в керамические клейма-обрамления, разглядываешь их наполнение и не находишь вроде бы ответа. А нет никакого ответа. Потому что нет и вопроса – кто это, зачем, откуда? Есть лица-образы с милыми деталями костюма, пояска, расцветки платья, цветочка в руке дамы, листочка в тонкой ладошке юноши… И это все – Ее Величество Керамика…
Напоминаю, что осенью Анна Филиппова вместе с художницей московского лубка Ольгой Соколовой будет участвовать в выставке во Всероссийском музее декоративно-прикладного искусства под рабочим названием «Ключи и коды», которую организовывает галерея «InGallery». Уже скоро.
#искусство#декоративно-прикладное
искусство#керамика#анна филиппова#хотьково#
