Кетл теперь почти не спал по ночам, и, возможно, это сыграло спасительную роль.
Хотя он сам удивился, что так быстро почувствовал нападение — еще до того, как Теаюриг призвал его на помощь. Кетл был уверен, что его баланс совершенно разрушен, и ждал, что превратится в кого-то вроде Макеллина.
Он уже понял, что его любовь к землянке с каждым днем будет становиться мучительнее и сильнее, но надеялся, что расставание хотя бы погасит физический огонь. Но и это оказалось заблуждением: в разлуке огонь его горел только сильнее.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22)
Кетл понимал, что становится бесполезным для илле, а значит, кокон в опасности. Пора было сказать Теаюригу, чтобы срочно искал ему замену.
Но вот странно: сейчас, сопротивляясь незримой силе, он заново преисполнился собственной. Они с Теаюригом оказались наедине с нападавшим: никто из илян больше не откликнулся на призыв о помощи: те, кто спал, засыпали еще глубже, чтобы заснуть безвозвратно. Кто не спал, погрузился в принудительное забытье.
Поэтому Кетл так поразился, услышав голос Паттл Исии. Она смогла остаться в сознании, но, разумеется, ничем не могла им помочь, и Кетл приказал ей оставаться на месте, не расходовать энергию.
Напавший обладал ментальной силой, сталкиваться с которой на Илии еще не приходилось. Защитный кокон он пробить не мог, да и цели такой, похоже, не ставил. Но проник, просочился сквозь него, оказывая воздействие на всех одновременно. Действовал он в одиночку, и его сверхспособности поражали.
Сопротивление Теаюрига, увы, быстро начало ослабевать, и тогда вся сила удара пришлась на Кетла. Но вот что странно — его воля укреплялась с каждой секундой, а чем мощнее становилось давление, тем больше энергии появлялось у Кетла. Словно вся энергия Илии проходила сейчас через него.
И Напавший отступил. Но зато он заговорил! Заговорил «прямо» на огромном расстоянии — и это стало еще одним потрясением, до этого так умел только Теаюриг. Словно зная об этом, враг заговорил вначале с Главой Лайдера, но тот сразу же подключил к их диалогу Кетла. Разговор был коротким и ничего не прояснил.
— Чего ты хочешь? — успел спросить Теаюриг.
— Познакомиться, — ответил голос на отличном илините.
— Что тебе нужно? — повторил Теаюриг.
— Позже поговорим.
И Напавший исчез.
Кетл с трудом отдышался. Он мог поклясться, что различил знакомый акцент. Голос произнес «адакиа», именно «познакомиться», а не «вадери адана» — «узнать имя», как говорили о первой встрече на планетах тезурийской группы. С таким акцентом разговаривала Паттл.
Теперь Кетл не сомневался, что это был землянин. И он обладал собственной могущественной силой, равной или почти равной Дару илле. Кетл смог сопротивляться ему лишь потому, что тот истратил слишком много энергии на остальных. И еще повезло, что Кетл бодрствовал.
Но кто из красных людей мог заполучить такие способности, использовать их во зло? И почему Силы позволили ему это? Ответ, который приходил в голову Кетлу, требовал серьезного разговора. Илле не верят, что такое возможно, но…
Теаюриг, разумеется, тоже сейчас об этом думает. После нападения оба они некоторое время восстанавливались, потом коротко переговорили. Надо было срочно встретиться и обсудить случившееся.
Тем временем все приходили в себя. Те, кто сумел пробудиться, оказывали помощь остальным. А Кетла призвали врачевать тех, кому пришлось тяжелее других — пожилых и совсем юных. Он знал, что Кеунвен позаботится о землянке, тем более что она устояла при нападении. Отец Стара уже связался с ним. Он быстро восстановился и тоже собирался прийти на подмогу.
Кетл уже садился в куори, когда Кеунвен снова позвал его. «Землянка исчезла», — сказал он.
***
Всю дорогу, пока Кетл летел вниз, он звал ее, но она не откликалась. Холодный бессмысленный ужас охватил его, он едва мог управлять куори. Бросив куори неподалеку от пещеры Кеунвена, Кетл кинулся внутрь, словно хотел убедиться сам.
— Она говорила со мной в самом начале, — быстро объяснил Кетл. — Я велел ей оставаться дома.
— Сколько же прошло времени? — с тревогой вопрошал Кеунвен.
Они сели в куори и начали низко облетать скалы, вглядываясь в каждую точку.
— Она могла под воздействием пойти к обрыву и упасть в темноте, — Кетл заставил себя произнести самое страшное.
Они пролетели над пропастью — но что можно было там разглядеть? Сделали еще несколько кругов возле пещеры, подлетели к площадке для Лайдера и вдруг увидели, как кто-то усиленно машет им снизу. Снижаясь, Кетл узнал Бокчеррига.
— Сам не знаю, зачем я поднялся сюда, словно потянуло что-то, — с нетипичной для него быстротой объяснил брат. — И нашел…
Он указал в тень скалы — возле самого обрыва кто-то лежал. Сердце сдавило узнаванием прежде, чем Кетл приблизился. Он бросился к ней, упал перед ней на колени.
Паттл Исия лежала, скрючившись, руки прижаты к голове, словно она пыталась зажать уши. Закрытые глаза, белая-белая кожа… белее обычного… такая, как у мертвого дерева… И она не дышала. Кетл видел, что она не дышала! Но главное, он не видел ее цветов…
— Она умерла? — тихо спросил Бокчерриг.
Кеунвен молча стоял рядом. Если кто-то из них и мог что-то сделать, то это Кетл, но страх его обессиливал. Он положил ее голову себе на колени, одну руку ей на лоб, другую — в центр груди, призывая последние силы, пытаясь направить их в ее кровь, вдохнуть в нее жизнь. Но что-то мешало ему, в памяти всплывала страшная картина из прошлого: он так же сидит и держит на коленях голову собственной сестры… и знает, что ничто никогда не вернет в нее жизнь, что все уже бесполезно. А рядом таким же немым столбом стоит Бокчерриг.
А потом… потом он забыл, как надо действовать. Просто отдал все, что у него есть, словно у них на двоих один цвет и одна кровь. Рассудком он еще знал, что так делать нельзя, что все может плохо закончиться для него самого. Но ему было все равно. И тем более все равно, что о нем подумают. Потому что Паттл Исия, наконец, судорожно дернулась и сделала вдох. И он увидел чуть заметный синий, еле мерцающий зеленый, и поверх всех цветов — тонкие всплески индиго.
Выдохнув, Кетл откинул голову, давая себе набрать воздуха. И только потом поднял взгляд на брата, чтобы увидеть потрясение и вызов в его глазах.
***
Источник света казался таким близким, но внезапно что-то остановило ее полет и потянуло назад. Пат сопротивлялась — назад она не хотела. Снова летать среди холодных звезд, зачем это ей… Правда, там, позади, оставалось что-то ей очень нужное, но она не могла вспомнить, что. Должно быть, какая-то часть ее самой оставалась там, жаждала воссоединения. И Пат засомневалась, перестала сопротивляться. Ее медленно потянуло обратно сквозь узкую трубу. Никаких звезд больше не было, одна темнота. Ей стало плохо, затошнило, внезапно она поняла, что глаза ее закрыты. Она с усилием расклеила веки и увидела свет — не яркий, а приглушенный… и все вокруг кружится с бешеной скоростью. Ее затошнило сильнее, но зато ей удалось сфокусироваться на ком-то, кто склонялся над ней. Ее глаза смотрели в его перевернутое лицо.
И она вспомнила его. Она вернулась из-за него… хотя, похоже, сейчас она снова умрет от невыносимой тошноты. Пат дернулась, повернула голову на бок, и ее словно вывернуло наизнанку, вырвало пустотой. Зато стало легче. Кто-то протянул ей чашу — пить не хотелось, она боялась нового приступа тошноты, но сделала над собой усилие. Несколько глотков — и ей полегчало, она даже взяла чашу сама и взахлеб допила привычный утренний нектар.
Кетл помог ей подняться, но она едва держалась на ногах. В глазах потемнело, а когда она снова открыла их, увидела, что полусидит в куори рядом с Кетлом. Потом они приземлились, и дор на руках отнес ее в пещеру Кеунвена — на его половину, и опустил на кровать.
Пока остальные возвращались пешком, она молча разглядывала Кетла. Тот сидел неподвижно напротив — по-турецки, прямо на полу, и на нее не смотрел. Видок у него был измученный. Пат настолько пришла в себя, что даже подумала, что надо ему что-то сказать. Нахлынули разные чувства. Ей хотелось, чтобы он пожалел ее, и она злилась на него. В немалой степени за то, что он выдернул ее оттуда… где ей было хорошо, лучше, чем с ним, раз он не хочет ее знать… И еще она ужасно соскучилась по нему. Ей хотелось, чтобы он снова взял ее к себе на колени. Или хотя бы просто — дотронуться до него.
— Кетл, — сорвалось с ее губ.
Он вздрогнул и вскочил на ноги. Пат поняла, что сейчас он уйдет. Она села, протянув к нему руки в бессильной попытке остановить.
— Мне… мне так плохо…
Он ведь не бросит ее больную!
— Сейчас с тобой все в порядке, — мерно ответил Кетл. — Мне нужно помочь другим, а потом я вернусь.
Его внешний вид не вязался со спокойным тоном — выглядел дор так, словно его тащат в разные стороны, и только поэтому он удерживается на месте. Однако, преодолев себя, он сделал несколько шагов к двери.
— Ты… ты совсем не скучал по мне, да? — горестно воскликнула она. — Нет, нет, подожди… я не буду… ты знаешь, я видела истинный облик неба и звезд… Может, я умерла? Но это было совсем не страшно… страшно было до этого.
Кетл странно посмотрел на нее, и в его цветах полыхнул ярко-синий. В тот же момент в проходе появились Кеунвен и Бокчерриг. Этот всплеск был таким сильным, что его не могли не заметить. Дор метнулся мимо них и был таков. Иляне переглянулись: отец Стара выглядел озадаченным, Бокчерриг — возмущенным.
— Он что, даже не в состоянии удержать огонь, когда лечит женщину?!
Кеунвен бросил на него предупредительный взгляд.
— Дор Кетлерен потерял много сил, — строго произнес отец Стара. — Его баланс невольно нарушился, и его не хватило на защиту целителя. Да и не успел бы он…
Бокчерриг бросил на Пат хмурый взгляд, но сдержался.
Пат встала было с кровати, но тут же пошатнулась от слабости, удержалась за стену и снова присела.
— Ты еще очень слаба, землянка, — сказал Бокчерриг, — поэтому мы соберем Девятку здесь.
Здесь будет Лайдер? Из-за нее? Но при чем тут она?
Кеунвен принялся хлопотать с напитками. Пат вдруг поняла, что сидит перед ними в одной пижаме. Бокчерриг, словно прочитав ее мысли, взял из угла одеяло и протянул ей. Патрисия тут же закуталась в него. Они с Бокчерригом встретились взглядами.
— Я рад, что тебя удалось спасти, — произнес он с усилием.
А она словно увидела его заново и, впервые проникнув в его мысли, прочла в его глазах боль. Он смотрел на нее и, несомненно, думал о близких ему женщинах, которых Кетлу спасти не удалось.
Заметив ее взгляд, Бокчерриг снова нахмурился, и на его устах появилась привычная саркастическая улыбка.
— Ради тебя Кетлерен сделал то, чего не делал ни для кого, — жестко сказал он. — Он вызволил тебя обратно ценой своей крови и цвета.
— Ценой чего? — испугалась Пат.
— Целителю нужна энергия. Он может как призвать энергию Сил, так и использовать собственные запасы, — пояснил Кеунвен, с тревогой глянув на Бокчеррига. — Если всей этой энергии не хватает, разумный уходит в другой мир. Когда говорят, что исцеление произошло ценой крови и цвета… Паттл Иссия, это значит, что дор Кетлерен отдал тебе все собственные ресурсы, исчерпал их до дна, даже те, которые ему жизненно необходимы. Если бы ему не удалось вернуть тебя, он бы тоже ушел. Это огромный риск. Даже вернув больного, целитель сам может не восстановиться. Но, похоже, с ним все будет в порядке.
— О да, — усмехнулся Бокчерриг. — Силы любят Кетлерена, они всегда готовы снова его наполнить.
— Твоя жена, наверное, была очень красивая, — тихо сказала Пат.
Воцарилась тишина.
— Да, очень, — последовал, наконец, ровный ответ.
— Гвеаюриг умеет рисовать… он смог бы нарисовать твою жену… и у тебя был бы ее портрет.
— Мне не нужен портрет, чтобы помнить, какая она была.
— Я понимаю. Но если у тебя будет портрет, она снова окажется рядом… ее глаза будут говорить с тобой…
Патрисия, наверное, несла чепуху, она сама не знала, почему это говорит. Бокчерриг собирался ответить, вид у него стал взволнованным, но тут в просторной пещере стало вдруг тесно. Пат даже сразу не поняла, почему, пока не увидела, что в пещеру пробрался ригаз. Подобравшись к Патрисии, Увалень скромно сложил крылья и привычно положил мордочку ей на колени, словно они и не расставались. Иляне с изумлением взирали на него.
— Увалень! Малыш… ты пришел! — воскликнула она. — А ведь тебе надо быть рядом с Кетлом. Ему одиноко там… Ну… иди ко мне, иди…
Она принялась почесывать его за ухом. А потом повернулась к остальным.
— А хотите… хотите я вам спою?
Патрисию явно куда-то несло.
— Споешь? Ты хочешь сказать, что отдашь нам свою песню? — изумился Кеунвен.
— Ну да, только давайте я не буду все это объяснять, у нас все поют друг для друга, и так далее, и это вообще не моя песня… и я плохо пою. Вот.
Отступать было уже некуда, и Пат спела им ту же песню, что и Кетлу. Она смотрела не на илян, а куда-то в пространство, а когда закончила и перевела глаза, то увидела, что Бокчерриг не скрывает слез, Кеунвен печально смотрит перед собой, а в пещере прибавилось народу и еще больше убавилось места.
Вся Девятка была в сборе, все были тут: Тобоусир, Оггл, Новокуэен… И Кетлерен тоже.
***
Пологи пещеры отодвинули, широкий вход пропустил яркий утренний свет. Но Кетл остался стоять в самом дальнем углу, в тени. Она знала, что он совершенно опустошен, однако стоял дор прямо, словно каменная статуя, которая может упасть, но не развалиться.
Иляне разошлись по пещере, подыскивая места: кто мог, сел, остальные остались стоять. Пат продолжала сидеть на кровати Кеунвена — у нее все равно не нашлось бы сил встать. Сначала все обсуждали ригаза, почему он не улетает и как сюда попал. Потом ей что-то говорили по поводу музыки, которой она поделилась.
Снаружи начался дождь, как оказалось, специально вызванный дором, чтобы облегчить дыхание пострадавшим. Большинство проснулись сами, некоторых пришлось выводить из морока, но никто не среагировал так, как Патрисия. Девятка обсуждала, почему, иляне выдвигали версии.
А сама она занималась лишь тем, что усиленно старалась не смотреть на Кетла. А вдруг он считает, что она предала его, отдав свою песню? Но ей так хотелось утешить Бокчеррига. Хотя… какая разница, что считает дор. Почему ради ее спасения он готов отдать свою жизнь, но не готов стать счастливым?
Поскольку ответа у нее, как и раньше, не было, Пат попыталась сосредоточиться на обсуждении. И обнаружила, что уже несколько секунд слушает тишину. Казалось, иляне медлили перейти к тому, ради чего собрались. Теаюриг задумчиво поглядывал на Патрисию, Новокуэен казался рассеянным, Тобоусир мрачным, Бокчерриг стоял с закрытыми глазами. Первым не выдержал Оггл.
— Кто это был? — прямо спросил он. — Ты понял, Теаюриг, кто это был?
Вместо ответа глава Лайдера снова уставился на Патрисию. Она поняла это как вопрос. Она и сама собиралась поделиться догадками.
— Это он… Тот самый… Тот, кто искал меня, чтобы поймать Стара. Я чувствую, это он. И он меня нашел, увидел. Я даже подумала, может, он летит на куори где-то над куполом и видит меня сверху? Ведь его куори тоже мог быть невидимым… Он где-то получил, видимо, все-таки Дар… иначе как бы он…
Она обвела взглядом Девятку и поняла, что последний вопрос неустанно задает себе каждый из них.
— Он не летел на куори, кокон бы его не пустил, — возразил Теаюриг. — В остальном ты только подтвердила мои догадки. Что касается твоего вопроса…
— Стар не отдал бы Дара! — горячо вмешался Кеунвен. — Даже… даже если они его поймали…
— Никто из нас не отдал бы Дар добровольно, — мягко произнес глава Лайдера. — Никто…
— Но если бы Дар забрали насильно, у раненого или больного… — снова вступил Оггл.
— То получили бы тот же гамес, или вроде того, но не более, — возбужденно перебила его Патрисия. — Тогда как?..
— Это только один вопрос, — заметил Тобоусир. — Но есть еще более важный. Даже если бы некто имел полноценный Дар, как он мог бы использовать его во зло, не потеряв его? Ведь мы получили Дар от Сил… и Силы заберут его, как только мы встанем на путь не-блага.
— А… кто-нибудь до этого пробовал? — робко спросила Пат, подозревая, что несет полную чушь. — Ну, может, он не сразу теряется — Дар-то…
К ее удивлению, вопрос произвел впечатление. Все переглянулись. Казалось, каждый хочет, но не решается что-то сказать.
— Я уже говорил тебе, землянка, что твоя интуиция заменяет тебе мудрость, — Теаюриг помолчал. — Однако каждое убеждение основывается на опыте. Да, я видел илян, утративших свои силы (некоторые потом обретали их снова, исправившись и восстановив свои цвета)… Но ты права, иногда это происходило не сразу… как и с нашими женщинами, например.
— Существует легенда… — начал было, но так и не решился окончить Новокуэен.
— Если это легенда, — заметил Кеунвен, но тоже не стал продолжать.
— Это не легенда, — раздался из угла голос Кетла, и все с беспокойством уставились на него. — Всем известно, что оступившиеся иляне, на время потерявшие свой цвет, теряют в какой-то степени Дар. И все знают, что потеряли наши женщины, когда совершили не-благо. Однако Новокуэен говорит о другом. Это старинное знание, а не легенда, и в нем говорится: тот, кто навсегда покинул Силы, кто полностью и добровольно, всем своим существом поклонился Предавшему, тот может, как и он, использовать силы и знания, и они у него пока не отнимутся, до тех пор, пока Предавший…
— Не произноси это имя, — перебил, вздрогнув, Бокчерриг.
Дор даже не глянул в его сторону.
— Нет, я повторю это имя, чтобы все, наконец, услышали. Предавший, — Кетл произнес слово громко и твердо, — или Укравший Дар, как еще его называют, будет обладать силами и знаниями до скончания века, но потом украденный Дар обратится против него и тех, кто ему поклонился.
— И те, кто ему поклонился, тоже могут использовать Дар на не-благо, — полуутвердил-полуспросил Новоккуэен.
— Но изначально Дар мог быть только у илле… — в сомнениях пробормотал Тобоусир. — Откуда же у землянина…
— Через Предавшего. Он делится тем, что украл, с теми, кто ему поклонился. Он использует их, но служит лишь самому себе. Пока такие разумные живы, они способны творить многое, и силы их велики. Но кое-что, думаю, им недоступно так же, как и их хозяину. Например, они не могут творить новое благо.
— Таких не бывает, — неуверенно произнес Оггл. — Какие гнилые корни должны быть у разумного, чтобы он ему поклонился? Даже если это землянин, и у него плохие цвета… но он тогда просто безумен!
— Другого ответа, откуда Напавший черпает силу, у меня нет, — сказал Кетл.
— Но кто этот Предавший? — тихо, с невольным страхом спросила Пат. — Это кто-то, противоположный Силам, только со знаком минус?
Она вспоминала все земные рассказы о дьяволе, которые всегда считала просто страшилками, но никак не могла припомнить, откуда он вообще появился.
— Нет, Паттл Исия, не может быть никого, равного Силам, — ответил Кеунвен. — Кроме сотворенных во плоти, у Сил есть и другие, высшие разумные, обладающие Даром, не сравнимым с нашим по величине. Наши знания говорят, что среди них и нашелся некто, выбравший не-благо. Поэтому он и называется Предавший, что изначально таковым не был. Как раз из-за него зло распространилось по Вселенной, и всякий, кто выбирает не-благо, вольно или невольно служит ему.
— Тебе, землянка, об этом должно быть известно больше, чем нам, — заметил Новокуэен. — По легенде, Предавший не смог заполучить себе Илию, и властвует над другими планетами. У вас на Земле господствуют красные люди. Похоже, Земля давно предалась Ему. И значит, землянин, о котором ты говоришь…
— Мы не знаем, как действует Предавший во Вселенной, — прервал его Кетл. — И не можем утверждать, что чиста лишь Илия. Вспомни про наших женщин, разве не они выбрали не-благо? Если он не имеет тела, то и действует не через тело, и может проникнуть в любую душу. Никому во Вселенной нельзя считать себя в безопасности. Хотя где-то, несомненно, его власть особенно велика.
— Оставим пока этот вопрос, — сказал Теаюриг. — У нас пока нет дороги, чтобы по ней идти. Значит, пойдем по тропе, которая начинается прямо здесь и сейчас. Можем и должны ли мы что-нибудь предпринять?
— Я могу защищаться от нападения только в момент нападения, — ответил Кетлерен. — Я не могу найти этого человека. Если кто и может, так это ты, Теаюриг.
— И я не могу, дор Кетлерен, он от меня закрыт. Если он и правда отдался Предавшему, его сила такова, что я смогу найти его, лишь если он сам захочет. Но если бы и нашел — что мы могли бы сделать? Мы можем только защищаться, как сегодня.
— И у вас неплохо получилось! — бодро заметил Тобоусир.
— Это пока, — возразил Теаюриг. — И мы не знаем, чего он хотел. Вы помните, что мы еще не выбрали русло на тот случай, если разрушится кокон. Но мы должны понимать: даже если мы применим проклятье, оно вряд ли поразит Напавшего, хоть он и землянин.
Все снова умолкли. Патрисия даже вздрогнула, когда Кеунвен произнес, словно всего предыдущего разговора не было:
— На Землю пришел Человек-Полнота Индиго…
Все повернулись к нему, а отец Стара повторил негромко:
— На Землю пришел Человек-Индиго. Это не могло быть случайностью. Новокуэен прав: если Укравший захватил Землю, этим многое объясняется. И отсутствие Дара, и то, что земляне не видят цвета… Мы думали, что они просто еще не возросли в знаниях, но, похоже, они не возрастают в них, потому что их реки потекли не туда. Их деревья растут, но ветками вниз. Человек-индиго пришел к ним, чтобы спасти людей, и те на Земле, кто повернет свои воды за ним, откажутся от Предавшего, смогут избежать его доли. Перед нами, возможно, стоит тот же выбор, что и перед землянами. И мы не должны ошибиться. Я рассказал каждому из вас о том, что поведала нам землянка о Человеке-Индиго. Теперь, когда мы о Нем знаем, нам придется решить, за кем нам идти, за Предавшим или за Полнотой Индиго. Пора вернуться к вопросу: когда кокон рухнет — применить ли нам проклятье, спасая себя, или умереть, следуя Его руслу.
— У нас теперь больше знаний, — кивнул Новокуэен, — Силы приводят нас к ним постоянно. На Илию попадает землянка и рассказывает нам о Полноте Индиго, неизвестной ипостаси Сил. А потом происходит нападение, и мы говорим, хотя столько лет даже не упоминали это имя, о Предавшем. Кеунвен прав: нам самим нельзя обмануться. Выбрав борьбу против красных людей, мы войдем в их же русло; нарушая принцип самозащиты, мы станем такими же, как они. Погубив тех, кто лишь косвенно причастен к захвату, мы сами можем превратиться в слуг Предавшего. Лучше погибнуть, чем предать Силы и Дар! Теперь мои воды переполнились знаниями, и я заявляю, что согласен с дором Кетлереном и Кеунвеном. Когда кокон падет, мы лучше умрем, чем пойдем по пути не-блага.
— Я не хочу, — воскликнула Пат, забыв, что она вовсе не член Девятки, — не хочу, чтобы илле погибли! Мне все равно, что будет со мной, но вы… Вы лучше, достойнее землян! Бокчерриг прав, ваша цивилизация лучшая, ваш Дар должен жить… Сейчас на кону выбор: либо вы, либо красные люди! Это все теории, а жизнь… она другая… Ведь вы не можете быть до конца уверенными, чего хотят Силы?
Споры такого рода она вела со Старом. Она так и сказала, помнится, парню: когда-нибудь речь пойдет уже не об изгнании в горы, а о жизни илян!
«Это будущее, о котором ты говоришь, еще не наступило, и, возможно, никогда не наступит, — сказал тогда Стар. — А если наступит, тогда илле примут решение, стоит ли сохранять жизнь илле такой ценой».
Кажется, он тогда сомневался, все ли будут придерживаться его точки зрения, но в отце, разумеется, не ошибся.
— Зачем тогда теории, Паттл Исия, если, когда дело дойдет до практики, мы отречемся от них? — строго сказал Кеунвен.
Он смотрел на нее огорченно, как на ученицу, которая ничего не усвоила из урока.
— Землянка! — строго сказал Новокуэен. — Если быть до конца уверенными, то в чем тогда состоит выбор? Любая задача имеет верный и неверный ответы. Кто может решить ее за нас? Это только ваши неживые разумные не нуждаются в выборе, потому что решение уже заложено в их искусственной голове.
Патрисия не сразу сообразила, что он говорит о роботах.
— Ваша цивилизация — это не только красные люди, как мы убедились благодаря тебе, — сказал отец Стара. — Возможно, семя прорастает у вас на Земле незримо — в таких, как ты, Паттл Исия. Не зря Человек-Индиго пришел именно к вам. Конечно, целитель идет туда, где болеют. Но Он не стал бы спасать тех, кого спасти нельзя, лечить неизлечимых. Однако и нас тут здоровыми не назовешь. Скажи, землянка, когда ты говоришь, что мы лучше землян, что ты имеешь в виду?
— Вы придумали такие космические корабли… столько всего… но смогли отказаться от этого!
— Это лишь технологии.
— Но вы столько умеете! У вас столько способностей… видеть цвет… добывать воду. Ваши уникальные способности… общая память вашего рода… говорить прямо… говорить с деревьями и животными…
— Если подумать, то и это только технологии…
— Но у вас есть совесть и принципы, и вы не творите не-благо!
— Это важно, но это не главное в нашем Даре. Точнее, это только его результат.
— Что же главное? — растерялась она.
— Выбор. Постоянный правильный выбор. Только в этом может быть моральное преимущество. И как раз его-то мы и утеряем, если на этот раз выберем неправильно. Если убьем всех людей. Мы можем считать себя лучше красных людей, лишь пока выбираем путь, указанный для нас Силами.
— И какой этот путь?
— Я думаю, Дар заставляет нас пойти выше и дальше, — ответил ей Кетл, но умудрился при этом не посмотреть на нее.
— Я просто не хочу, чтобы вы погибали, — Пат, наоборот, смотрела на Кетла. — Я так полюбила вас…
— Я тебя понимаю, — мягко сказал отец Стара. — Но ты слишком юна, если чувства заменяют тебе рассудок. Вспомни, что жизнь не ограничивается существованием во плоти. Землянка, мы не можем навредить себе неправильным выбором здесь, потому, что этот вред уйдет за нами в вечность.
***
— Мы уже слышали, куда текут ваши с дором Кетлереном реки. Теперь и река Новокуэена течет туда же, — подытожил Теаюриг, до этого терпеливо молчавший. — Но мне эти воды не кажутся столь прозрачными, как вам. Землянка права — теории, не ставшие твердыми знаниями, могут быть неверны. Но вот что мне интересно. Землянка поведала о Человеке-Полноте Индиго. Скажи, дор Кетлерен, почему до сих пор ты ни разу не упомянул об этом знании?
— Я не знал, что у нее оно есть, — с непроницаемым лицом ответил Кетл. — Я получал знания, изучая саму землянку.
Пат невольно покраснела, но никому больше его слова не показались двусмысленными.
— Она сама призналась Кеунвену, что не знает, о чем говорит, — заметил Бокчерриг. — Это правда, землянка?
— Да, — подтвердила Пат.
— Но именно это и доказывает, Бокчерриг, что она говорит правду, — заметил Новокуэен. — Я был при том разговоре. Если бы она пыталась нас убедить в том, во что верит сама, ее слова могли бы быть искажены силой ее убеждения. Но она сказала, что это не ее вера. Она просто передала знания, которые принадлежали не ей. Не зная подробностей, она запомнила то, что повторялось чаще всего, то есть главное. Есть и другое доказательство: эти знания совпали с нашими, открыв нам сокрытое.
— Скажи, землянка, — обратился ней Тобоусир, — говорят ли ваши легенды об Укравшем? О духе, предавшем Силы?
— Ну конечно. Мы списываем на него практически все плохое. Но, если честно, во все это на Земле почти никто не верит… уже давно.
— Но у вас сохранились знания о Человеке-Индиго! — сказал Кеунвен.
— Только у немногих. Бабушка говорила, что Ему не слишком поверили еще тогда, в древности. Я сама… раньше… Многие думают, что Он был просто очень хороший, мудрый человек, возможно, лучший из всех на Земле. И почитают Его слова как слова мудреца. Вообще насчет Него много разных теорий. Одни считали Его обманщиком, другие, что Он безумен, ведь Он говорил, что пришел от Сил и сам называл себя Сыном Бога-Отца, первой ипостаси по-вашему.
— И это неудивительно, — так же спокойно констатировал Кеунвен. — У большинства землян, как мы поняли, совсем детское мышление, и их убеждения подстраиваются под желания. А с логикой они незнакомы.
— Ну а как тут поможет логика? — пожала плечами Пат.
— Очень просто. Он говорил о себе, что Он — ипостась Сил. Если это не так, значит, Он либо лгун, либо безумец. Но, судя по всему, Его любили, почитали и уважали — невозможно не уважать индиго! Этого Человека называют лучшим и мудрым. Но если Он лгал, Он не мог бы быть лучшим. А если был безумен, кто бы почитал Его за мудреца? Одно из двух: либо Он говорил правду, и Он — действительно ипостась Сил, либо Он не был Полнотой Индиго. А судя по тому, что ты нам рассказала, Он — Полнота Индиго. Потому что Полнота Индиго — это Полнота Любви. Нет любви полнее, чем если кто отдаст свою жизнь за другого.
— Этот разумный испытывал такую любовь ко всем землянам, что решил умереть за них? — снова заговорил Бокчерриг. — Но при чем тут мы, Кеунвен? Все это замечательно и прибавляет нам знаний, но никак не объясняет, почему я должен так полюбить красных людей, как полюбил этот Разумный. У Него, видимо, были причины пожертвовать ради них жизнью. Какие же причины у меня? Я не трус, вы знаете. И я готов пожертвовать жизнью ради илле. Но не для красных людей, не для тех, кому нужен лишь гамес!
— Извините, что перебиваю… — виновато прервала его Пат. — Я хочу понимать все, что вы говорите. Кеунвен произнес любовь, как «реутебо». А Бокчерриг сейчас сказал «реутеще». У этих слов один корень, есть ли различие в их значении?
— Есть, Паттл Исия, хотя и очень тонкое, — поклонился ей Кеунвен. — Ты очень вовремя подметила разницу, которую многие не улавливают. Реутеще — это чувство. Помните, дор Кетлерен велел нам отличать реутеще от простого огня? Огонь испытывает тело, реутеще — душа, а реутебо — это иное.
— Что же это?
— Понаблюдай за руслом Бокчеррига, и поймешь. Он не знает, как можно испытывать реутеще к землянам. И он прав. Никто не может чувствовать любовь к тому, кто тебя преследует и хочет убить. Но мы должны, как и Человек-Индиго, обращать к ним реутебо — не чувство, но действие. Это любовь-действие, которую мы можем совершить по отношению к любому, к тому, кто нас ненавидит или кто нам просто не нравится. Мы не можем заставить себя любить его, но мы можем поступать с ним так, как если бы любили.
Кеунвен говорил, как учитель, но это вовсе не значило, что все тут слушали его, как ученики. Патрисия видела, что согласия в Девятке нет. Но все, кто хотел, уже высказался, значит, дело было за новым голосованием. Однако оно снова не состоялось.
Она уже давно слышала какой-то шум снаружи, вносящий сумятицу в дробный стук дождя, но решила, что, если никто не придает этому значения, то и она не будет. Но шум приблизился, игнорировать его уже никто не мог. Только дор стоял с отрешенным лицом.
— Что там такое… — начал, было, Оггл, но не закончил.
В пещере появился новый илянин. За ним толпились другие, но все взоры теперь были прикованы только к нему. Это был Стар.
Продолжение - глава 24.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22)
художница Елена Юшина
навигация по каналу Галины Маркус