Сквозь трещины на лобовом стекле большой чёрной машины на Елифёрова смотрели глаза испуганной женщины. Её взгляд кричал о чём-то страшном и неминуемом. Черты лица, сведённые судорогой отчаяния, тем не менее показались ему тонкими и красивыми, а сама она - маленькая и хрупкая, вжавшаяся изо всех своих сил в огромное кожаное сиденье автомобиля, выглядела словно напуганная охотником птица.
Да, на фоне чернеющего вдалеке неба Елифёров видел и птицу - белоснежного голубя, раскинувшего свои крылья точно над головой охваченной ужасом женщины. Не сразу, и от этого подобный контраст показался ещё более сильным, молодой человек разглядел ребёнка на соседнем пассажирском сиденье - девочку лет десяти. Она смотрела на Елифёрова спокойно и строго. Русые волосы обрамляли детское лицо лёгким воздушным ореолом, а в уголках рта словно бы спряталась неприметная поначалу улыбка.
Вся эта картина представала мужчине на фоне величественных, обездвиженных мгновением стареющих городских елей.
Звук будильника резко выбросил Елифёрова из странного и невероятно реалистичного сна. Привычным движением правой руки он попытался сразу же отключить его, но та по пути случайно задела оставленную на прикроватной тумбе фотокамеру. Фотоаппарат громко ударился о пол спальни, а следом раздался звук сработавшего затвора. Окончательно проснувшийся фотограф иронично и тихо рассмеялся. Вот он - первый на сегодня кадр!
Снимок этот наверняка не получился, а если вдруг и вышел случайно, то что может быть глупее и обыденнее его?
Вообще же, как говаривал сам Елифёров, фотографировать обычную жизнь у нас не принято.
Фотевиль сам по себе городок маленький и неприметный настолько, что ни на картах его не найти, ни в памяти людей его однажды посетивших. Всё началось с того, что жители категорически не желали вспоминать о частных событиях своей повседневной жизни, настолько скучна и однообразна она была.
Делать новые фотографические снимки перестали сразу же, как только поняли, что фотокарточки прошлого года ничем не отличаются от снимков сделанных пять лет тому назад. На любом торжестве обменивались старыми отпечатками, делая вид, что на изображениях появились новые черты и детали.
Не сдавался один только Елифёров. День изо дня он бродил по улочкам Фотевиля и пытался поймать кадры непохожие на те, что сделал вчера, позавчера, или месяц тому назад. Горожане привыкли к бессмысленным, на их взгляд, похождениям молодого человека и довольно быстро он сам стал для них одной из привычных и постоянных частей неизменного. День сменялся ночью, за ней наступал новый, а Елифёров словно никуда и не уходил.
Его часто встречали у фонтана, фотографирующим деда, чьи кошки с удивительной точностью сидели на его коленях всегда в одинаковых, изящно-беззаботных позах. Дед Марат их кормил, говорил с ними о жизни, а потом уходил домой, где в пустых комнатах пахло тишиной и безысходностью.
После Елифёров отправлялся на городскую площадь и долго стоял, мысленно фотографируя голубей. Силой своей мысли он складывал из порхающих в небе птиц красивые узоры, но стоило ему только заснять их своей фотокамерой, как рисунки эти куда-то сразу же исчезали.
Фотограф сердился и однажды в сердцах чуть было не разбил фотоаппарат прямо о разогретый июльским солнцем асфальт. Но светящаяся жёлтой, ярко-пахнущей пылью поверхность от соприкосновения с камерой прогнулась, вобрала в себя чёрный прямоугольник, а потом аккуратно вытолкнула его обратно. Елифёров тут же решил, что перегрелся и в ближайшей к нему забегаловке залпом выпил стакан абрикосовой газировки. Сказал "спасибо" и вежливо посмотрел в глаза симпатичной девушке, протянувшей ему навстречу тонкую загорелую руку. Молодой человек внезапно вздрогнул - колючие пузырьки защипали в горле быстрыми укусами мелких термитов и пальцы Елифёрова разжались чуть раньше, нежели юное существо напротив успело перехватить стакан. Гранёный, потёртый временем, поцарапанный стальными кольцами завсегдатаев цилиндр звонким хлопком швырнул брызги стекла на ботинки и брюки незадачливого посетителя. Глаза девушки округлились и она на секунду перестала быть собой, в одно лишь мгновение став особенной.
Вот же оно, - подумал Елифёров - такого в его жизни точно ещё не было!
Он быстро потянулся за фотокамерой, выверенным движением поднял её до уровня своих глаз и собирался было нажать на кнопку спуска, когда понял, что всё таки опоздал.
Девушка смотрела на него самым обыкновенным взглядом скучающей провинциалки. Мужчина скомкано извинился, вытянул из кармана помятый стольник, чтобы рваным движением положить его на ближайший к нему столик, и буквально вылетел на улицу.
- Да что же это такое! - почти вскричал Елифёров. Когда уже наконец ему удастся заснять то, что вызовет в нём, а главное и во всех остальных жителях, удивление? Своей новизной докажет ему и всем прочим, что жизнь прекрасна в своём разнообразии и, следовательно, вовсе не бессмысленна!
Удручённый и внутренне разбитый, словно разлетевшийся стакан, молодой фотограф медленно побрёл в сторону дома. Он более не смотрел по сторонам, а просто переставлял ноги, как фигуры по шахматным клеткам, где все ходы были известны ему далеко наперёд.
Поглощённый своими мыслями Елифёров не заметил мчащийся прямо ему навстречу чёрный автомобиль. Через секунду улицу до самых краёв высоких бордюров (и даже намного выше - почти до верхушек столетних елей) наполнил липкий и тошнотворный визг тормозов.
Фотограф машинально выхватил камеру и сделал снимок. Увидеть его он уже не успел, но знал - это лучшее из того, что он снял в своей жизни.
---
Да, друзья мои, время от времени я пишу и окололитературные тексты. Потому будет необычайно интересно и важно узнать ваше мнение о том, стоит ли мне и дальше искать доказательства не только в области фотографии, но и на территории слов, иллюзорно делающих мою жизнь чуть менее бессмысленной.
Хейтеров прошу не беспокоиться. Ненависть меня не подпитывает и не вдохновляет.
Мой инстаграм @egorov .
Есть и простой способ поддержать моё творчество материально.