Одной из наиболее ранних мировоззренческих систем человечества считается буддизм, название которого произошло от имени его основателя индийского принца Гаутамы (623–543 до н. э.). Он был сыном индийского раджи и с самых юных лет призывал людей любить друг друга и нести добро. Бог Брахма подарил Гаутаме золотое колесо — символ власти — и повелел ему оставить дом своего отца и идти проповедовать истину. Так принц и сделал, приняв имя Будда и став Учителем, проповедующим истину. Для многих людей он стал великим символом добра и справедливости.
В Древнем Китае одним из ведущих философских учений стало конфуцианство, названное так в честь его основателя Конфуция (552–479 до н. э.). Он и его последователь Мэн-цзы (372–289 до н. э.) утверждали, что идеалом является создание гармоничного общества по древнему образцу, в котором всякая личность имеет свою функцию. В I веке нашей эры конфуцианство стало официальной религией Китая и существует до сих пор, впрочем, не в виде религии, а как своеобразное официальное мировоззрение Китая, а сам Конфуций рассматривается и в современном Китае как образец для подражания. Догматы, которые он сформулировал, были оспорены даосизмом — другой религией, возникшей в то же время на основе учения Лао-цзы (VI–V вв. до н. э.) о пути (дао), который должен пройти человек. Дао - это не дорога из пункта А в пункт В. Это жизнь, которую проходит человек, обязательно сделав в начале пути первый шаг. Этот путь предписан нам, но пройти его должен только сам человек. Такая предзаданность, сопряженная со свободой, которую привносит в дао сам человек, и составляют суть этого учения. Однако принцип свободы, которым пронизан даосизм, не понравился Конфуцию. Главное в человеке — не переживания человека, как утверждал Лао-цзы, а речь, которая лежит в основе познания и принятия правильных решений. Человек должен уважать нравственные нормы, сформулированные обществом и являющиеся основой человеческого общежития. Конфуций составил свод предписаний, которым должен следовать человек в своей жизни. Смысл их похож на десять заповедей христианства, но они имеют более «административный» характер. Человек, нарушавший законы конфуцианства, мог быть подвергнут не только моральному осуждению, но и уголовному преследованию.
Великие учения Востока не ушли в прошлое, не исчезли в нем. Люди западной цивилизации долго ничего не знали о восточных учениях, о практике работы с духом и телом, принятой на Востоке, о философии, содержащейся в религиозных системах буддизма, даосизма, конфуцианства. Только в XIX в. эти идеи начали проникать в Европу и приобретать форму эзотерических, тайных учений. Стала появляться эзотерическая литература, среди которой особой популярностью пользовались книги русской исследовательницы Елены Петровны Блаватской (1831–1891). В Америке и Европе появилось спиритическое учение, представители которого пытались взаимодействовать с духами, будто бы являвшимися некоторым избранным - спиритам, - в виде слабо различимых астральных тел и их голосов. Представители этого учения верили в бессмертие души и возможность общения с ушедшими в мир иной.
Но представители этого направления, которым сегодня мы пренебрегаем, не были единственными, кто обратил внимание на восточные учения. В XX в. отношение к человеку как к целостному организму, не разложимому на отдельные элементы, стало проникать в разные науки. Одной из таких наук стала физика. В современных книгах по философии физики мы обнаруживаем множество апелляций к восточным учениям, используемых для объяснения феноменов, которые открывает современная наука. В своей книге «Дао физики» американский физик Фритьоф Капра приводит много примеров, когда физические открытия могут получить свое объяснение при помощи восточных учений. Конечно, Капра больше известен как популяризатор науки, но и в рассуждениях таких авторитетных исследователей XX в., как Вернер Гейзенберг, Норберт Винер, Альберт Эйнштейн, неоднократно встречаются высказывания, указывающие на их интерес к философии Востока. И в психологии можно отметить интерес к восточной философии. Например, серьезное внимание восточным подходам к человеку уделяли психоаналитики Э. Фромм и, особенно, К. Юнг.
Все сказанное позволяет еще раз вспомнить ответ на вопрос «Зачем нам история психологии». Если сегодня мы называем имена Будды и Сократа, Лао-цзы и Конфуция, Платона и Аристотеля, значит, это вызвано какой-то нашей потребностью. Более того, книги этих мыслителей в наше время издаются огромными тиражами, а значит, продаются. В каждом книжном магазине мы найдем книги Декарта и Локка, Фрейда и Выготского: бизнесмены-издатели продают сочинения, написанные много столетий и даже тысячелетий назад, и получают прибыль. Значит, современные издатели испытывают потребность в этой литературе, в тех идеях, которые в этих книгах содержатся.
Значит, история психологии нужна нам не только для того, чтобы выстроить логику развития этой науки, - есть глубинные причины, вследствие которых не только профессиональные философы, психологи или физики, но и люди, далекие от науки, испытывают интерес к мудрости наших предшественников. Не одними детективами живет душа человека, но и такими повседневными истинами, о которых, например, в XVII веке рассказывал японский поэт Мацуо Басё (1644–1694) в своих хайку (особых стихотворных формах):
Старый пруд!
Прыгнула лягушка.
Всплеск воды.