Бабушки, и бабушки! Такие разные!
Например, степенные, с ровным и спокойным нравом. Чистенькие, седенькие, приятные…
Есть бабульки, бабуленции, веселые и юморные, неунывающие, со своими причудами. Это как моя попутчица баба Маня. Еще напишу о ней.
А то еще бабки вздорные, сварливые, злобные, сплетницы, с каким-нибудь мозготюкством своим и самодурством.
И такие еще старухи, законопослушные, правильные, с социально-приемлемыми нормами поведения, но внутри себя негармоничные, злые, с поджатыми тонкими губами, они, если и улыбаются, с усилием ниточку губ растягивают, а в глазах у них стыло, ничего не теплится.
Я старушек люблю, уважаю и трепетно к ним отношусь, только если они всамделишные, настоящие, которые быть ими не стесняются, но и с высоты своего опыта не назидают, а мудрость вся, которая внутри них разрослась и углубилась, изливается чаще обычного в виде шуток и юмора.
Умницы, они к себе в первую очередь с юмором относятся. И смиренность в них, они у Бога много для себя не просят.
Я готовлюсь такой милой старушкой стать в дальнейшем. Но у меня пока плохо получается, нагрешу, каюсь, потом думаю: ладно, прошло, время еще есть… Но я не о себе хотела.
Есть у меня одна такая бабушка из родни, Ксения. Живет она в глуши, на кировском направлении, с крыльца на лес - сиди, любуйся в холодочке. Летом там по вечерам седой туман. А зимой волки воют близко, близко.
И всю-то она долгую жизнь прожила в этом селе, теперь уж захудалом, и никуда не стремилась уехать, и даже не хотела, когда ее дети пытались перевезти в город, а дом бы продать.
- Ну а што я там? Ни вздохнуть, ни пер...ть. И их в грех вводить: будут моей смерти ждать, да ведь ишо старухами то брезговают, стирать возьмут, так уж в последней воде, ... неет, лучше уж я сама, я тут на воле, и к земле - матушке ближе.
Ей недавно девяносто два года отметили, дети приехали и внуки, правнуки. Дети уже тоже старики да старушки, но еще крепкие, впрочем, и «болящие» есть старики среди детей, а внуки - дяденьки и тетеньки.
Бабушка Ксеня еще и рюмочку выпила на своем дне рождения.
Про него она так говорит: «Первое не помню, второе не знаю», это уже про смерть. Рождение и смерть, первое и второе, а между ними дооолгая жизнь. Пролетела.
А смерти бабушка Ксения не боится, живет каждый день, что «даден».
Помощь пока никакую не спешит принимать: сама, - говорит, - сама ишо могу и штаны свои простирнуть в тазике, и ведро вынести, и на грядках еще, - вот ведь! Кверху не отсиженным местом.
Сосед, уважительно: "...как ни гляну, а Федоровна то, все в огороде, все в огороде, да все кланяется…"
- Уж как я землю люблю! Как я рвусь ее обиходить, украсить. Каждый год радуюсь: вот и еще весна мне улыбнулась. - Говорит бабушка Ксения.
На окошке у нее герань, а за окном мальвы и георгины цветут.
А к жизни у бабы Ксении подход философский, она часто кого-нибудь из молодых утешает: «… ну и ничего страшного. …» И такой подход мне ужасно нравится, вот если бы мне в детстве и во время взросления так почаще говорили, а и действительно, подумаешь: ничего ведь страшного, все перемелется, мука будет.
А у меня внутри всю жизнь девочка такая обиженная, пугливая и дерганая сидит, страхи ее одолевают; сидит она, дрожит и таращится, "кабы чего не вышло, не случилось, да кабы чего худого про меня взрослую не подумали".
Я так и буду параллели проводить. Ну а что, чтобы стать такой бабушкой, как баба Ксеня, нужно многое проанализировать.
Фото взяты с Pixabay
Я пишу о бабушках:
Как живут бабушки в деревне. Зарисовки из сельской жизни.
Баба Шура - фронтовичка. Из детских воспоминаний.
Райские кущи. На небо то и взглянуть некогда. Рассказ бабушки Клавы.
Ох, Луиза Максимовна! Бесстрашная Лу. Я бы так жить не смогла.