После возвращения в Галёнки в нашем положении ничего не изменилось: нам следовало убыть к новому месту службы. В Амурскую область в гарнизон Орловка. Место это было уже знакомо некоторым однополчанам-галёнковцам. Полки активно обменивались личным составом. И нас настроили на тяготы и лишения воинской службы. Стращали без особого цинизма, но по степени сочувствия было всё понятно. Теперь и нам предстояло ощутить все прелести этого гарнизона. Начальников там, видимо, хватало. А вот с лётчиками была напряжёнка. Только этим можно было объяснить состав нашей группы: одни лейтенанты.
Нам дали время рассчитаться со всеми службами полка, собрать вещи и отправить их железной дорогой в Орловку, освободить квартиры. Началась беготня, суета, хлопоты. Я не успел обрасти собственной мебелью и прочей крупногабаритной собственностью. Квартиры за мной не числилось. Всё помещалось в чемоданы и парашютные сумки. Зато мне надо было быстренько за это же время оформить брак.
Парни меня сильно выручили: сходили со мной на сватовство, помогли пройти этот этап, взяв часть внимания на себя. Родители невесты были людьми простыми, работали в КЭЧ. Отец — водителем, а мать была завскладом. Они знали к чему идёт дело и уже успели про меня всё разузнать. Мама дошла до комэски. Благо, что она была «нужным человеком» у военных. Комэск дал самые благоприятные рекомендации. Успокоил родителей невесты.
Будущая тёща всё организовала и в сельсовете. Мне нужно было только предоставить нужные бумаги от полка. Полк с готовностью подтвердил, что офицер срочно убывает. Далеко и надолго. Даже — насовсем. Назначили дату регистрации брака.
Свадьба была скромной, но весёлой. Сослуживцы присутствовали на ней со стороны жениха. Из числа убывающих в другой гарнизон. Лёха был в ударе и местным понравился больше, чем жених. Я плохо помню весь этот свадебный процесс. Это не моя стихия — гулянки с большим количеством людей.
Прощание молодой супруги с роднёй прошли в ускоренном режиме. Небольшой чемодан с её вещами добавился к моим. На автобусе нас перевезли к транспортному самолёту. И офицерская жена впервые полетела на самолёте. В новую жизнь. Знакомую ей очень поверхностно, со стороны.
До свидания, Галёнки! Мы-то с женой будем навещать родителей. А вот остальные смело могли сказать «Прощай». Никого из нас армейская судьба больше в Галёнки не вернула.
Орловка встретила нас зимней стужей и темнотой. Новый комэск встретил нашу группу на аэродроме. Перевезли в городок, который был в семи километрах от ВПП и штаба. Покормили в столовой, что было очень кстати. Моя женитьба оказалась для командира сюрпризом. Нас с женой разместили вместе с четой Коваль в каком-то номере на две комнаты. У Коваль уже была грудная дочка, которая тоже совершила перелёт. Мы заняли проходную комнату. Ситуация была для меня новой. Всё воспринималось, как нормальное явление. Временные трудности. Для нас, молодожёнов, они и трудностями не были. Мы были вместе. Начинали новую жизнь, которая была неизвестна и мне, и ей. Рядом были однокашники с жёнами. Помогут. Подскажут. Хотя, у большинства супружеский стаж был около года. Только Витя Бородаенко был ветераном семейной жизни. Будем выживать сообща.
Утром Орловка предстала перед нами во всей своей зимней красе. Единственная улица тянулась от КПП и упиралась в Дом офицеров. По обе стороны стояли пятиэтажки. Бросилось в глаза, что старых домов и бараков, как в Галёнках, тут не было. С южной стороны городок подпирал сосновый лесок, а вокруг виднелось смешанное редколесье, которое росло на болотах. Потрёпанный автобус отвёз нас вместе со всеми лётчиками в штаб. Уже по пути начались расспросы про однополчан и однокашников, которые служили в Галёнках. Тут же посыпались воспоминания об этих офицерах. Лётный состав орловский был весел и бодр. И это вселяло оптимизм.
Расположение гарнизона было рассредоточенным. На одной гряде сопки располагался аэродром с эскадрильскими зонами. К нему прилепился и штаб с учебной базой и зданием тренажёра. Тут же была ТЭЧ и склады. А через балку на другой гряде были казармы и боксы обслуживающих и обеспечивающих частей. Там же была казарма полковых бойцов и дежурка.
Никаких селений нигде рядом не наблюдалось.
Пока мы представлялись командиру полка, знакомились с командованием эскадрильи и становились на всякое довольствие, нашими жёнами занимался женсовет полка. Вводил в особенности существования в городке. Тут надо было бы говорить о выживании, особенно в зимнее время. Основной проблемой было тепло в квартирах. Котельная отапливалась бурым углем, который добывался в Приморье открытым способом. Горячей воды в квартирах не было. Стояли титаны под дрова. Или под тот же уголь, который можно было брать из куч, что окружали котельную. Такое негласное правило.
Магазин имелся. Школа была в соседнем селе. Детсад был в городке.
Второй проблемой выживания зимой было электроснабжение. И эта проблема вытекала из первой. Жильцы ДОСов пытались компенсировать недостаток тепла в квартирах включением всяческих обогревателей. Зачастую слепленных на коленке из всякого аэродромного мусора. Предохранители горели. Да, что там предохранители! Сами щиты на площадках выгорали. А уличные трансформаторы? Ломы вместо предохранителей? Это отдельная история. Боюсь в неё пускаться: электрики заплюют.
Снабжение продовольствием тоже страдало однообразием и ограниченностью. Чтобы что-то купить дефицитное, надо отстоять очередь. Наш Бог — очередь! Наша религия. Столько времени женщины отдают очередям, сколько ни одной религии. И ничто эту очередь не убивает. Даже смена экономического базиса. Только теперь она, эта очередь, облачилась в электронную одежду. У неё появились иконостасы, мимо которых пройти нельзя. У неё появились рингтоны и собственный голос. Тьфу!
А рядом с городком было село Верное. Полтора километра через соснячок. Небольшое, вытянутое вдоль гряды сопок. Но верное служивому люду: там всегда можно было подхарчиться у местных. Мясом, молоком, картохой, яйцами (летом). Соленьями и салом.
Жить можно. Жить нужно! Обязаны.
А между тем декабрь идёт полным ходом к празднику новогоднему. А летали мы в начале сентября. Теперь, чтобы приступить к полётам, надо изучить район, сдать зачёты всякие. Исписать кучу листов тетрадных. Тут я сразу почувствовал, что буду летать на аппарате третьего поколения. Комэск потребовал завести тетрадь формата А4 для Заблаговременной подготовки к полётам. Там должны быть разделы: тактика, авиатехника, аэродинамика, боевое применение. И другое. То, что мы изучаем по программе командирской подготовки. Отдельно — тетрадь для лекций по марксистско-ленинской подготовке и отдельно для конспектов работ классиков теории коммунизма. Учебный год уже в разгаре, а мы опоздали к планированию. Оно занимает весь ноябрь. Теперь спешно рисуем графики личной подготовки на год по новому Курсу боевой подготовки. КБП-75.
Меня укорил один читатель, мол, что ты про пьянки пишешь, пиши про полёты, где проходило становление настоящего лётчика. А как про них писать? Про эти полёты. Больше трёх месяцев перерыв. Куча всяких событий, в которых приборная доска кабины истребителя отсутствовала.
Да и вообще: во фронтовой авиации полёты — меньшая часть жизни лётчика. Просто незначительная по времени. Зато по адреналину… Сидишь, сидишь на земле, потом — бах, счастье: запланировали вылет для «поддержки штанов». Садишься в кабину на мандраже. Иногда его прогоняет звук работы двигателя, а иногда он уходит только после сруливания с ВПП после полёта. От перерыва в полётах зависит. Про себя говорю. Никаких обобщений не делаю.
Комэск у нас человек большой и безапелляционный. Сразу начал проверять конспекты. Оказалось, что ему нужен был хозяин красивого почерка. О, это не ко мне. Бедный Серёга Фоменко! Пришлось ему «учиться» заочно в академии.
Замполит — весельчак и балагур. Душа компании. Везёт мне на замполитов. Старлей, черниговец. Это про училище. Откуда он родом — не помню. Я его хорошо узнал, поскольку он водил звено, где я ходил четвёртым.
Замкомэску и начальника штаба не помню. Значит хорошие были офицеры, дело своё знали.
Когда же начнём летать?
В отношении самолётов нас в полку ждало разочарование. На сложный пилотаж и воздушные бои они не летают. Собрали старьё с западных полков. Узел поворотный у крыла износился. Нельзя перегрузки создавать больше 4 единиц. Грустно.
Не повезло истребителям.