ЗАПИСЬ ВТОРАЯ
Мы смогли отменить смерть, но мы ничего так и не узнали о ее природе. Сегодня смерть для нас стала чем-то шокирующе-неизвестным, чем-то выводящим из равновесие всех и сразу.
Последнюю смерть мы до сих пор не можем ни понять ни пережить.
Когда мне было 13 умерла моя мама. Это было больно, это было давно. Я почти никогда об этом не вспоминаю, я заблокировал воспоминания о ее смерти. Но даже в распакованном виде, в моем сознании воспоминания о смерти матери занимают одну сотую процента от объема данных о смерти нашего интеллектуального вождя. Как это заведено у нас на Земле, на его кровавом перформансе мы фактически построили нашу новую цивилизацию.
Наш новый Иисус когда-то сидел со мной за одной партой. Видимо, я могу считать себя одним из его апостолов.
Не знаю, как общество в целом, но я уже признал абсурдность всех наших технологических достижений, учитывая глубочайший религиозно-философский #кризис, накрывший нас всех поровну.
Я работаю в институте на кафедре идеологии бессмертия. Я не могу сказать, что это мой выбор. В нашем мире мы все стали учеными. #Наука заменила нам телевизор — многие до сих пор верят, что в институте им скажут что-то новое, что-то ценное.
Так или иначе, я занимается разработками идеологии для общества людей, на полном серьезе считающих себя Богами. Их доводы не так уж абсурдны. Во-первых, мы и правда бессмертнее прочих поколений. Не известно сколько ещё будет продолжатся этот театр имитирующий жизнь, но белки в нас продолжают вести свою жизнедеятельность. Средний возраст населения земли 276 лет.
Во-вторых мы сильно продвинулись в снятии ограничений свободы самовыражения. В этом нам помогли наши каскадные цифровые миры. То что мы позволяем там себе творить ни индианке Кали ни греческому Марсу и не снилось. Мы проиграли там все наши маниакальные потенциалы, мы систематизировали произведённый контент в категории, расшифровали послания подсознательного и прошли терапию. Эти вторичные миры превратились в музеи нашего темного прошлого.
Ну и в-третьих, установить связь с неким превосходящим нас разумом так и не удалось, как и не удалось отыскать автора Библии. Зато сотворением мира в наши дни никого не удивишь. #Колонизация и моделирование новых замкнутых систем — вот чему посвящает свою бесконечность законопослушный Бог.
Лично для меня все до простого очевидно — мы и есть авторы мира в котором живем. Из чувства жалости к себе самим, мы пишем свои вечные тексты, о древе жизни и древе познания.
Понимание это тяжкое бремя. Оно нас деморализует, если не сказать, разрушает. На словах, подавляющее большинство моих коллег мечтает деградировать до уровня обезьян и вернуться обратно в лес. Мы рассказываем друг-другу байки о том, как чудно были сконструированы идеологии общества предыдущих эпох, как просто и ясно было жить единой коммуной и охотиться на мамонта, как счастливы мы были, не понимая ни законы мироздания, ни его размеры, как просты в своих желаниях были наши кровожадные Боги и как тоскливо наше теперешнее положение, когда мы догнали и перегнали идеи, которые когда-то считали абсолютными. Мы обогнали сами себя, и бежать больше некуда. Но не смотря на этот проникновенный трёп возле кофемашины, не один из моих коллег до сих пор так и не сбежал в вожделенное лоно природы, не основал свою секту, не убил ни одного мамонта.
Насколько я могу судить, по себе, жизнь романтика, делающего вид, что всерьёз занят поиском идеи способной удовлетворить #общество бессмертных, это, конечно, перекрытие. Мы просто до одури напуганные полу-киборги, которые боятся, что кто-то услышит, как в нашей груди бьется обычное человеческое сердце, а из раны течёт настоящая красная кровь. Нас все еще тянет друг к другу, но мы слишком глупы и высокомерны, чтобы говорить о своих чувствах. Вместо этого мы говорим о Боге, смешных заморочках первобытных обществ, о природе происхождения #табу, о загадочных нестриженых ногтях вождей с острова Пасха, о чертах первобытного культа в макияже восьмидесятых годов двадцатого века.
Дружба, в той форме в которой она была до бессмертия, стала недоступна для трехсотлетних эсквайров. Нам все сложнее имитировать интерес к предмету беседы, так как интеллектуально мы все уровнялись. В какой-то момент нам стало сложно, почти не возможно дружить. Обмен информацией посредством беседы оказался не эффективным, а признать, что за нашими вечными обсуждениями Бога, кроется простая человеческая потребность быть любимым — нам не хватило духу.
Лишив себя прекрытия, мы, увы, все еще не научились говорить о важном. Напротив, мы увеличили дистанцию. С чипом в мозгах, под вездесущим надзором камер объективности мы стали чувствуем себя очень не уверенно. Инстинктивно, мы дистанцировались друг от друга на безопасное расстояние, чтобы наши телепатичные технологии лишний раз не совали свой нос к нам в голову.
Должно пройти больше времени, чтобы мы смерились с тем, что творится с нашим миром. Сейчас же мы больше одиноки, чем когда-либо.
Помню, у меня заказали статью для National Geographic. Давным давно, до бессмертия, возможно даже до интернета. Удивительная история. Статья должна была рассказывать о Пингвинах. Я не помню имени учёного, к исследованиям которого я прибегнул — мне не хочется гонятся за фактами в собственном дневнике. Это просто история, воспоминание, без имён и дат. В архивах музея, в котором работал один мой знакомый, я напоролся на записи исследователя Южного полюса, одного из первых попавших туда зоологов. Он очень интересовался пингвинами, и вёл аккуратные записи, что само по себе производило приятное впечатление.
Первые страницы журнала, несмотря на научный стиль повествования были пропитаны любовью и восхищением, но к десятому дню наблюдения слог ученого сменил тональность. Подчерк стал ещё аккуратнее, записи более скудными. На следующей странице я обнаружил ключ к шифру. Учёный по какой-то причине решил скрыть от лишних глаз свои наблюдения. Меня это зацепило. Оставив душу в залог, я вынес записи из музея и с упоением предался расшифровки в приятной кофейни, со стильным название — Север. Мне не хочется пересказывать то, что я узнал об этих замечательных животных. Но мотивы, по которым исследователь Южного полюса зашифровал свои записи, мне стали очевидны.
Тогда мы испытывали шок от подобного контента, потому что не знали кто мы на самом деле есть. Благодаря цифровым мирам, мы смогли внимательно разглядеть себя в зеркало, и с удивлением осознали, что мы ничем не лучше пингвинов. Мы все так или иначе насилуем, убиваем и поливаем друг друга дерьмом, но мы во много раз изобретательнее животных, мы не любим повторяться.
Когда мы это друг о друге узнали, в наши мозги уже были встроены #чипы. В смущении, доведённом до паники, мы разбежались в разные стороны, стыдливо прекрывая свой срам ладошками. Мы поступили точно так же, как тот учёный, описывающий пингвинов Антарктики — мы приступили к разработки алгоритмов шифрования, чтобы обуздать безграничные возможности нашей электронно-волновой телепатии. Получился очередной технологический #абсурд. У нас у каждого в голове установлен девайс, позволяющий взаимодействовать напрямую друг с другом, без слов, транслируя мысль в ее структурном выражении. Но мы так стесняемся сами себя, нам так глубоко стыдно показывать свои #мысли, что в повседневной жизни мы никогда этого не делаем.
Тем не менее, теперь мы знаем о себе такое, что общаться друг с другом с одной стороны бессмысленно, с другой просто противно.
У нас за душой больше нет ничего нового, что мы могли бы друг-другу о себе рассказать — наши #психотипы давно оцифрованны, наши уникальные черты интегрированы в общую облачную личность, мы все прошли курс психотерапии с мировой душой. Официально и технически, мы все 100% анонимные #эмпанты. Но эмпатия эта оказалось с привкусом дерьма, навсегда застрявшим в наших трехсотлетних зубах.
В мире, где 80% населения за 300, не происходит ничего хорошего, нового или удивительного, потому что мы теперь воистину равны. Мы якобы победили пирамиду, которой больше тысяч лет, чем нашему виду.
У нас не осталось ни надежды ни веры на лучшие времена. Наши лучшие времена не так давно наступили, а придумать нечто большее мы оказались не способны. Но у нас есть некая миссия. Ради душевного спокойствия друг-друга мы делаем вид, что увлечены колонизацией Космоса. Мы не столько верим в свой божественный статус, сколько смерились с логичным выводом о том, что так оно и есть. Наши технологии нас подтолкнули к этому. Теперь не только наша верхушка, но и мы все молча делаем, то что должно. Мы заражаем собой новые миры, торгуем перспективными планетами.
Разумеется, мое поколение в этот бред не верит, с другой стороны это лучше чем ничего. Так получилось, что нами правят дети. Средний возраст политиков шестьдесят лет. При том, что срок обучения, даже с нашими технологиями составляет более пятьдесят лет. Верить в смысл жизни перестаёшь ближе к ста. Пока это не произошло — будь добр — пропагандируй Колонизацию.
В прошлом веке мой одноклассник Юрий Флеминг, основатель института в котором я отсиживаю свой срок длинною в бесконечность, сформулировал последнюю философскую мысль в своём Трактате о Боге, превышающий объём Рамаямы в пять раз. В своём труде он прошёлся по всем мировым религиям и сектам, когда-либо находившим адептов на нашей планете. Он насчитал более двух тысяч религиозных учений и примерно столько же авторских философских концепций. Электронный чип игрушка веселая — даёт возможности систематизировать огромные объемы информации.
Мне сложно понять как нам удаётся делать вид, что после публикации труда Флеминга у нас есть хоть какой-то шанс выкрутится в вопросе поиска смысла жизни.
Если попытаться выразить основную мысль Юры в двух словах — последняя философская мысль человечества аннулирует предыдущие религиозно-философских идей за ненадобностью, по причине бессмертия общества.
Будда курит в сторонке, потому что мы перестали перерождаться, а за то что мы о себе узнали даже такой чудик, как Иисус не полез бы отдуваться за нас на крест. Какое-то время мы надеялись переложить ответственность на ИИ, заявляя что у них с Богом много общего, например отсутствие моральных ограничений. Но не один ИИ так ничего и не создал нового и мы перестали ему молится. В конце концов, мы вообще перестали молиться. Флеминг нас отучил от этой вредной привычки.