Вокруг темно, но не тихо. Слышатся то тут, то там шепотки, но не посмотреть вокруг.
- Скоро, скоро, совсем скоро! Скоро будем вить гнезда, прятаться в ветвях!
- Скоро солнечные зайчики будут прыгать на листьях!
- Скоро у корней перестанет быть холодно и станет - тепло, весенняя капель разбудит подснежники.
Тинь, тинь, тинь.
Это летний дождь звенит, а весенняя капель другая. Робкая, хрупкая, но уверенная. Стучится в зимнее царство, согревает теплом скважину кованых ледяных ворот. Тепло возвращается с юга в День Равноденствия.
Тинь, тинь, тинь.
Он ежится под капелью и выпрямляется. По макушке скачет солнечный зайчик. Поначалу он заглядывал редко, но успели познакомиться. Мы тянемся к кому-то, когда нам отвечают.
Что-то щекочет ухо. Он вздрагивает, чихает тоненько. И вокруг рождается мир.
Сотни, тысячи таких, как он, колышутся зеленым морем. Он трепещет нетерпеливо, чтобы рассмотреть каждого, но в первую очередь шумливого зайца.
- Привет!
Скажу по секрету, к каждому листочку прикрепляют зайца. Он является ближе к закату, поучает, свесив лапы вниз со стебелька. Иногда раскидывается во всю солнечную поверхность,закинув лапки. Голос у него низкий, мудрый, похожий на скрип ветвей. Может, потому, что приходится переводить с солнечного на лесной язык.
- Ты думаешь, так будет всегда. Ветер, лето и ранний рассвет.
- Конечно, - бодро вьется листочек.
- А вот и нет. Друзья не всегда будут с тобой, жизнь не идет по солнечно-летнему расписанию. Но это не плохо.
Листочек трепещет в недоумении. Что лучше зеленой необъятности? Что приятнее утренней прохлады, жаркого полдня и согретого им вечера?
- Ты не понимаешь. Сейчас. Потом поймешь. Вообще-то это секрет, так что тс-с-с...
"Тсс" у старого зайца выходит так забавно, что листочек дрожит от смеха, не заметив, что заяц исчез. Он не явился на следующий вечер. И на следующий тоже.
Но братья и сестры радовались жизни и листочек вскоре об этом забыл. Летнее небо полнилось безмятежностью.
***
- Что со мной? Я заболел? - спросил листочек у брата. - Смотри, - он уныло взмахнул краями. - Кажется, со мной что-то не так.
- Я слышал, - тихо, едва уловимо затрепетал тот. - За нами скоро придет осень.
Они задрожали вместе, поближе прижавшись друг к другу.
Говорили, что осень - мягкая и справедливая, везде рассыпает золото и синь в осколках луж. Воробьи щебетали, поправляя перышки, что в ладонях ее - горсть вкуснейших семян и спелых алых ягод.
- Лучше сто раз увидеть, чем сто раз услышать, - перекувырнулся в воздухе озорной солнечный заяц. - У страха глаза велики! Так дедушка говорил.
- Что это значит? - листочек встрепенулся и сильнее зазеленел.
- Не знаю, - заяц снова перекувырнулся и добавил перед тем, как умчаться дальше, гонять по травинкам росу. - Наверное, страх думает, что если у него большие глаза, он всех напугает. Но ты не бойся. Ты ведь меняешься.
Листочек вздыхает и молчит, бережет оставшуюся зелень.
***
Гордо ступает в лес осень, за спиной ее два спутника, два ветра. Восточный любознателен и игрив, это он устилает осени дорогу. Северный колюч, остроглаз и беспощаден. Гнет траву, обнажая землю, срывает с деревьев листья, не слушая мольб. Птицы в страхе прячутся от него в ветвях. Восточному они бы подарили по перышку, но северный пробирается к коже, забирая тепло.
Листочек дрожит, стелется по ветви, спасаясь от холодного касания. Ему страшно одиноко. Солнце не выпускает лучи гулять и зайцев нет уже много дней и ночей. Даже золотистая луна не выглядывает из-за кустистых туч.
Но ветер срывает брата с ветви и наш листочек, забыв о страхе, устремляется за ним, позволяя колкому потоку подхватить себя. Ветер ревет угрожающе, мир вокруг кружится, но вдвоем не так страшно, как одному.
Северный ветер сменяется восточным, тот обнимает ласково, щекочет стебельки, переплетая. Заботливо опускает на водную гладь.
- Смотри, смотри! - восторженно произносит брат. - Ты теперь совсем золотой!
Волны качают ласково, как облака. Такие же мягкие. Выносят к берегу и обновленному миру.
***
Время внизу идет по-другому. Тянется замерзшей капелью, заставляет ежиться. Ветра гуляют наверху, а зайцам и в голову не приходит заглянуть вниз. Листочек теряет счет часам и минутам, растворяясь в серой бесконечности, но стебля вдруг касается что-то теплое.
- Какой ты красивый... - шепчет кто-то. Листочек трепещет в ответ, всеми прожилками улыбаясь на солнце.
Его несут в место, где тепло. Оно называется домом, а тот, кто несет его - мальчик.
- Мама, мама! - кричит он с порога. - Посмотри, я собрал букет!
Теперь рядом его братья, а стебель обнимает что-то прохладное. Наверное, это стеклянная банка, мама сказала поставить букет в нее. Листочек выпрямляется и чуть не вскрикивает от удивления. На сверкающей кромке сидит старый друг, солнечный заяц.
- Ты изменился, - скрипит он. И вдруг меняется сам, вытягивается, становясь больше, позволяя пылинкам играть в его свете.
Листок неверяще трепещет.
- Я теперь не заяц, я теперь - луч, - звонко возвещает он. - И ты им тоже станешь. Все становятся светом, ты не знал? Все становятся лучами. А потом, когда надоедает купаться и играть в облаках, падают на землю спелыми августовскими яблоками.
- А потом?
- Становятся кем-нибудь еще. Главное - не бояться.
- Главное - не бояться, - повторил листочек, затрепетав, и зажмурился на солнце.
- Мама, мой самый красивый листочек пропал... - у мальчика дрожат губы, в горле царапает комок.
Мама улыбается так ласково, как могут улыбаться только мамы.
- Он вовсе не пропал, - мягко отзывается она. Переставляет банку на подоконнике и, приложив палец к губам, указывает на солнечного зайца.