Посмотрел дебаты на одну из моих любимых тем - рынок или план. На этот раз на площадке SVTV (как я понимаю, всё это проходит известном в Москве «дворце Светова) сошлись в полемической битве «демократический марксист» Борис Кагарлицкий и сторонник рынка, Ростислав Капелюшников, член-корреспондент РАН, имеющий индекс Хирша - 52. Дебаты получились достаточно содержательными, лишёнными излишнее частых отсылок к истории РИ/СССР/РФ, что позволило больше говорить о настоящем, чем о прошлом.
Оба участника справедливо утверждали, что в мировой экономике не существует чисто рыночной и чисто государственной экономики, а присутствует симбиоз - смешанная экономика. Причём речь и левые и правые экономисты умеренного толка в конечном счёте ведут о том, в каким пропорциях будут находиться те или иные компоненты. Сторонники большего рынка, отмечая рост влияния государства в тех же США, призывают экономику «худеть настолько, насколько получится», отказываясь от госвлияния, левые же экономисты, наоборот, хотят поставить корпорации под контроль общества. Эти тезисы проговаривали и Ростислав Исаакович и Борис Юльевич, который даже не заявил о том, что надо идти и раскулачивать сверхбогатых. Точнее говоря, заявил между делом, но облёк этот традиционный для левых постулат в максимально политкорректную форму. Кулаком по столу не стучал.
Чего не хватило на дебатах? Можно было бы заявить о том, что на самом деле существует не противостояние между хаотичным рынком и бюрократическим регулированием, а конкуренция (и сотрудничество) двух версий планирования - госплана и корпплана, о чём я писал в статье «Всё идёт по плану: 10 аргументов в пользу плановой экономики», и что так или иначе проговорили и Кагарлицкий, и Капелюшников. Было бы правильным сделать акцент на том, что корпорации, управляемые на плановых началах, разрастаются настолько, что сравниваются по влиянию с государствами. Достаточно посмотреть на то, во что превращается «Сбер» - огромную махину, выполняющую услуги любого рода от заказа такси или продуктов до получения образования, поиска работы и покупки жилья. В конечном счёте, на концептуальном уровне будет стоять вопрос, будем ли мы жить в государстве «Сбер» или Facebook, или в государстве Россия. Скажем сразу - лучше всё же в России дожить свой век.
Среди наиболее сильных аргументов Ростистава Капелюшникова - указание на то, что хотя корпорации также осуществляют планирование, но имеют такой надёжный способ получения информации об обществе, как цена на товары и услуги, что повышает её эффективность, в то время как система, построенная на централизованном государственном планировании, такой информации лишены. Борис Кагарлицкий парировал тем, что социалистическая модель, которой он придерживается, рыночное ценообразование не отменяет, к тому же у госплана есть и другие источники информации.
В целом, выглядит грамотной критическая позиция Бориса Кагарлицкого в адрес чисто рыночной экономики, которая представляют собой не свободную площадку, где политика отделена от экономики, а непрерывную монополизацию и цементирование олигархата. С другой стороне, Борис Юльевич слишком часто говорил слово «демократия» (слишком часто для большинства красных), рассматривая её как некую универсальную отмычку на все случаи жизни. Государственное планирование, по Кагарлицкому, отлично уживается с парламентаризмом и максимальным народоизъявлением.
Действительно, участия граждан, например, в распределении прибыли госкорпораций или в организации малого бизнеса на артельных началах, должно быть намного больше. Но всё же отдавать государственное планирование лет на 20 вперед исключительно на откуп бросания в урны бюллетеней, выглядит утопично. Можно представить, какой госплан утвердят ведомые «экономистами» из ТикТока избиратели. Поэтому те варианты, которые работоспособны на муниципальном уровне или на уровне одного предприятия, могут привести к кафкианским последствиям в масштабах страны.
Андрей Песоцкий, кандидат экономических наук, доцент