Продолжение. Предыдущая часть
Но вернемся к блокаде: ходить домой каждый день не было сил, и дед, повесив портфель на шею, так как руки не держали, приходил домой только раз в неделю помыться. Выжили он только за счет того, что бабушка работала в магазине бухгалтером, и ей кое-что перепадало помимо пайка. Кроме основной работы все, кто мог еще двигаться, должны были помогать персоналу в госпиталях. Бабушка рассказывала, как раненые зимой лежали в шинелях и шапках, так как отапливались только операционные, и те, кто описался, примерзали к матрасам. Особенно много раненых было после неудавшихся попыток прорыва блокады.
И вот, когда зимой 43-его была очередная попытка, весь город замер в мучительном ожидании. Слишком свежи были в памяти две предыдущие неудачные попытки прорыва блокады с их ужасными потерями.. Стреляло все – сухопутные батареи, корабли на Неве и береговые батареи Кронштадта. Грохот стоял страшный. И вдруг все стихло. Все поняли, что пехота и моряки с кораблей пошли на штурм немецких укреплений и теперь все зависит от них. Шли часы, и никто ничего не знал. Напряжение было страшное. Бабушка тогда работала в магазине на углу Звенигородской и Загородного проспекта. Я помню этот гастроном. При мне это был «коммерческий» гастроном, где все можно было купить без карточек, но по очень высоким ценам. Все продавщицы выбегали периодически на улицу послушать. И вот, как рассказывала бабушка, по Загородному мчался грузовик, полный раненых, и один стоя кричал: Прорвали! Прорвали!
Началась моя ленинградская жизнь на улице Марата (бывшая Николаевская), дом 65, квартира 22. Кстати, в первый же день я впервые в жизни увидел белый хлеб и спросил, можно ли его есть. Но начнем с нашего дома. Дом выходил на три улицы: Марата, Социалистическую и Достоевского. По Марата это был дом 65, по Социалистической -20 и по Достоевского – 46. Он имел двое ворот напротив друг-друга с Социалистической и с Достоевского. По Достоевского наш дом граничил с приборостроительным заводом. Здание завода было дореволюционной постройки из красного кирпича фигурной кладки. Очень красивое. По обе стороны от входа на высоких постаментах стояли два бронзовых медведя в натуральную величину, обнимавшие бронзовые же стволы деревьев, увенчанные красивыми фонарями. (Листайте галерею! мое прим.)
Ворота во двор закрывались красивыми решетками, которые наш дворник дядя Ваня запирал на ночь. У каждых ворот был электрозвонок в дворницкую, если кто-то припозднился, Дядя Ваня приходил, и ему полагались за это чаевые. Но когда мне пришла «пора тоски и грусти томной», особенно в белые ночи, то я просто перелезал через ворота, не беспокоя дядю Ваню. Проем ворот был с аркой, а ворота прямоугольные и между верхней их частью и потолком было пространство, в которое можно было протиснуться в 17 лет. Во дворе была еще одна арка, она вела на задний двор, где была помойка и маленький домик под общественный туалет, где выше щиколотки было ясно чего. Ходили туда только зимой, когда все замерзало, и можно было ступить. В воротах на стене висела маленькая эмалированная табличка со стрелкой и надписью – Туалет. Помойка представляла из себя цементный короб, в котором был люк, закрывающийся тяжелой деревянной крышкой, которая подписалась при помощи блока с противовесом. Странно, что сейчас нет жидких помоев, а тогда их выносили ведрами, стараясь не расплескать на лестнице. (Листайте галерею! мое прим.)
Двор был мощен мелким булыжником, а в середине был канализационный люк. Зимой над ним дядя Ваня ставил некое подобие круглой печки. Сверху в середине была открытая воронка, куда дядя Ваня кидал снег. Печка топилась, снег таял и стекал прямо в канализацию. По всему двору лежали поленницы дров. Отопление-то было печное. Дрова были длинные по полтора метра, и их надо было пилить и колоть. По дворам ходили мужики по три человек с козлами, пилой и топором. Войдя во двор, они начинали кричать: Пилить, колоть! Пилить, колоть! Кто-то нанимал их, и двое пилили, а третий колол. Потом эти дрова надо было уносить в квартиру, иначе украдут. Но некоторые имели в подвалах клетушки, где лежали уже наколотые дрова. Туда надо было пробираться по узким проходам в полной темноте со свечой. Потом открыть маленькое оконце на уровне земли и выкидывать туда дрова на двор, а потом носить вязанками на третий этаж. Лифта не было.
Продолжение следует...