Писать песни и петь их со сцены – у Ирины Богушевской это получается интересно, талантливо и глубоко. Как и все, за что она берется. Совсем скоро ее концерт в Зеленом театре ВДНХ. Не пропустите, ведь Ирина обещает публике настоящий праздник жизни. А свои обещания она привыкла выполнять.
Ирина, в вашей краткой биографии на сайте прочитала, что детство вы провели в Багдаде, а школу закончили в Будапеште. Какими остались в памяти эти города? Возвращались ли в города детства будучи уже взрослой и состоявшейся?
В Багдаде наша семья жила с моих трех до пяти лет, и воспоминания о нем безумно яркие, но обрывочные: плоские крыши, высокие пальмы и минареты, бассейн и пышный сад вокруг него в нашем дворе, закрытом со всех сторон высокой стеной, ослик молочника у калитки каждое утро…Ужасно крикливый и пестрый базар, путешествия по пустыне на джипе, у которого фары были наполовину заклеены синей изолентой так, что он стал похож на мультяшку, дом имама, который угостил нас огромными мандаринами из своего сада, когда мы заблудились. Такая, в общем, сказка «1001 ночь», в которую я никогда потом не возвращалась.
А вот в Будапешт попала несколько лет назад, и изумилась тому, насколько не знала этот город, пока в нем жила. У меня были два последних класса школы, и я, как подорванная, готовилась к поступлению в МГУ. Конечно, мы с родителями бывали и в легендарных бассейнах с термальной водой у горы Геллерт, и на Сигете летом загорали, и по маленьким окрестным городкам покатались, но когда я приехала в город уже взрослой, поняла, что у меня под рукой несколько лет была буквально шкатулка с сокровищами, а я ее тогда так толком и не открывала.
Вы с 14 лет мечтали быть «великим деятелем русской литературы»,
писали дневники, хотели стать трагической актрисой или певицей и в
результате поступили на философский факультет МГУ… Почему
именно философский, а не на филологический?
Моя мама оканчивала философский, и я росла среди ее книжек и разговоров с однокурсниками. Философы-стоики (а также философы-сидики и философы-лежики) были такими же персонажами моего детства, как Винни-Пух и Пятачок. Ну то есть постоянно читать, размышлять и разговаривать о высоких материях казалось чем-то совершенно естественным, и больше того, мне это ужасно нравилось. Во мне очень рано забулькали стихи и песни, и параллельно в голове проснулся исследователь, у которого было очень много вопросов к этой жизни. Вот он-то и привел меня на философский.
Во время учебы в вузе вы играли в Студенческом театре МГУ. Можно ли сказать, что этот театр подарил миру артистку Ирину Богушевскую?
Да, конечно. И я всегда буду благодарна Ирине Санне Большаковой, худруку театра, за то, что услышав мои песни на каком-то университетском конкурсе, она пригласила меня в театр попробоваться на главную роль в мюзикле. Это было таким невероятным везением! Мы ведь не просто занимались сценической речью, сценическим движением и мастерством с прекрасными педагогами – у нас была уникальная возможность выносить свою работу на широкую публику. Тогда у театра было свое здание на улице Герцена, 1, и всё, что кипело и варилось в нашей студии, с пылу с жару попадало на сцену. Это была нереально крутая школа, и ей я обязана всем, что знаю о том, зачем певцу и сонграйтеру выходить на сцену и что там делать.
Что дал вам философский факультет, кроме философского отношения к жизни? Вы ведь даже преподавали философию после окончания МГУ.
Да, у меня была аспирантская практика на журфаке. Потом, когда началась сольная карьера, я, казалось, навсегда от этого ушла, потому что совместить сцену и науку технически невозможно. И то, и другое требует тебя со всеми потрохами. Но хорошее образование дает две бесценные штуки: умение мыслить и умение всю жизнь учиться. И когда я несколько лет назад поймала авторский блок и начала с этим разбираться, то села читать книги по психологии и нейрофизиологии креативности – и снова вернула себе свои любимые дофаминовые приходы.
Что делать, чтобы Муза вернулась? В 2019-м для меня это был вопрос жизни и смерти. Авторский блок – это такой тупик, из которого люди порой выходят в окно, и я понимаю, почему. Так что у меня была могучая мотивация перелопатить гору информации, выстроить ее в систему и начать немедленно проверять на себе, как это сработает. Сработало! Потом этим захотелось делиться с другими. И в 2020-м я в каком-то смысле вернулась к преподаванию: пока мы все сидели по домам, провела онлайн-квест по поиску вдохновения для творческих людей, «Тайный сад», и он стал одним из самых важных приключений в моей жизни. И оно далеко не окончено, потому что наше сообщество требует продолжения банкета.
Помимо философии, вы сменили несколько творческих профессий: побыли и диджеем на радио, и певицей, и поющим продюсером
проекта «Детская площадка». Что из всего этого было и остается вам особенно по душе, а какой опыт считаете не слишком удачным?
Знаете, я не то, чтобы «побыла певицей» – я ею всю жизнь была, есть и, надеюсь, буду. Писать песни и петь их со сцены – это мое призвание, это то, что я буду защищать, ради чего могу сделать непростой выбор, например, уйти из созависимых отношений, которые разрушают меня как творческую единицу. Это не просто «одна из профессий», это дело моей жизни. Работа на радио была интересной, очень любимой, но отчасти вынужденной мерой на тот момент, пока не было возможности зарабатывать только музыкой. Мне нравилось вести прямые эфиры, это настоящий драйв, но гораздо больше мне нравится приходить на радио как музыканту. Продюсировать чужую музыку и организовывать концерты тоже было отличным приключением, но в какой-то момент пришлось остановиться: эта работа требует, чтобы ты был на связи 24/7, а если ты пишущий автор и хочешь им остаться, тебе нужно много тишины и уединения. И ты просто вынужден соскочить с этого белкиного колеса, чтобы сохранить себя. В общем, моя Муза требует жертв.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ СЛЕДУЕТ...