Всё слишком долго затянулось. Эта темнота немного угнетала, но я знала, что рано или поздно меня всё равно вытащат или сбегу сама, третьего не дано. Мрак стен и висящая в углах паутина меня не пугали. Самое страшное – тишина и одиночество.
Не помню, как я оказалась здесь, в подземелье, где сильно пахло сыростью, для меня всё это было полной неожиданностью. Я лежала на какой-то старой тряпке и была в шоке после того, что произошло.
«Меня предали те, кому я верила, те, с кем сражалась бок о бок, кто меня спасал, и кому помогала я! За что?… Почему?… Где я допустила ошибку?… А главное – в чём? Неужели в том, что в очередной раз доверилась кому-то?»
Затем присела на бочку, стоявшую рядом, и, укутавшись в накидку, стала думать. Действительно, для меня было полной неожиданностью предательство со стороны Брутто, Макса и Герка. Это можно было сравнить только с ударом в спину, причём каждый наносил его по-своему, с особой жестокостью. Единственное, что запомнилось – это бокал с водой, который выпила перед тем, как потерять сознание. Слегка болевшая голова никак не могла сосредоточиться на главном и тут меня словно осенило. Я вспомнила разговор между ними, услышанный накануне.
– Они что-то говорили о каком-то плане спасения… обмена… и… обо мне. На тот момент я даже понятия не имела о том, где нахожусь. Это место больше напоминало тюрьму или комнату пыток, но уж точно не место отдыха. Здесь было жутко холодно, даже накидка не спасала.
– Что же произошло?
Я помню его появление также отчётливо, как первую встречу с Лексом. Заскрипела задвижка, отчего я вздрогнула и уставилась на дверь. Вошёл высокий и очень страшный вампир. Я вовсе не преувеличивала, он действительно был страшным и некрасивым. Высокий, худой, с козлиной бородкой, с редкими бровями, слегка выпученными, синими, без зрачков глазами и с очень выраженными заострёнными ушами. Всё остальное было скрыто под красной накидкой, но что-то подсказывало, что «это остальное» выглядело ничуть не лучше. Он даже не удосужился спуститься с лесенки. Просто плавно, не прикасаясь к полу, «съехал» по ней, как на эскалаторе. Молча приблизился почти вплотную и стал пристально смотреть в глаза. Честно признаться, я испугалась, но старалась этого не показывать. В этот момент мне вспомнились слова Мирры:
– Если хочешь, чтобы вампир не почувствовал страх, просто перестань его бояться.
– Перестать бояться? Разве это возможно?
– Вполне. Страх – это всего лишь чувство, которое можно притупить, заглушить или забыть о нём. Конечно, всё приходит с опытом и с годами, но кто знает, может ты из тех, кому не нужно столько времени?!
– Может быть… – задумчиво произнесла я.
Это были её последние слова, перед тем как она пропала. И я помню о них. Я смотрела посетителю в глаза и пыталась понять, кто он и чего хочет. Мой страх постепенно унимался. Я совсем забыла о голоде и холоде. Мысли стали ясными. Его пустые глаза пристально смотрели на меня, изучали или чего-то выжидали. Я была словно под гипнозом, но взгляд у него был тяжёлым. Моё тело обмякло, ноги стали ватными, разум словно покрывала какая-то дымка забвения, я уже плохо понимала, что происходило вокруг. Ни одна мысль не пролетела у меня в голове за это время. Стараясь ни о чём не думать, просто смотрела на него. Странно, но в тот момент моё сердце стучало абсолютно ровно. Почему? Вдруг почувствовала, как внутри что-то сдавливает органы. Дикая боль! И сильный удар, словно от волны, холодной, безжалостной и чёрной.
«Что это было?!» – пронеслось голове.
Действительно, раньше такого я не ощущала, и никто не рассказывал о подобном. Я всё ещё стояла перед ним, живая и невредимая, но как тогда это объяснить? Иллюзия! А боль… такая ощутимая. Словно психическая атака, но как это возможно? Его лицо выражало абсолютное спокойствие, казалось, что он вообще умер, если бы не его глаза, которые были живее его самого. Затем я снова почувствовала удар, но он был не сильнее предыдущего.
«Что же это может быть?!»
После этого его глаза закрылись, на какое-то мгновение я почувствовала себя лучше, но ненадолго. Мне было не по себе стоять рядом с ним. От него исходили отрицательные эмоции, они обволакивали его всего, образуя тёмное облако.
– Кто вы? – спросила чуть слышно.
Он ничего не ответил, только как-то странно улыбнулся, приоткрыл глаза и посмотрев на меня, закрыл их снова. Словно длинные невидимые щупальца обволакивали мой мозг. Они что-то настойчиво, сантиметр за сантиметром, искали в моей голове, но что? Я пыталась прятать мысли, чувства, но он всё настойчивее повторял свои прикосновения. Он искал что-то определённое, что-то сильно значимое для него. Не находя в одном месте, его щупальца исчезали и появлялись в другом. Я была под гипнозом, но всё равно мысленно пыталась бороться с этим вторжением. Он был сильнее. Я не успевала прятать мысли, образы, различные эпизоды из жизни. Вот он увидел мою маму, некоторых одноклассников, Соню и Лекса. Затем всё резко сменилось. Вот уже стою около Мирры. Первая охота… я отчётливо слышу чьи-то голоса, но чьи? Не понимаю, о чём говорит Мирра. Смотрю в сторону кустов и вижу двух дерущихся кошек! Слышу, а главное понимаю, что они говорят:
– Сапфир, я не хочу возвращаться домой без подарка! – сказала одна из кошек.
– Брось, сестричка, то, что мы есть у нашего папочки – это и есть самый лучший подарок, а больше ему ничего и не нужно! – ответила другая.
– Но это нечестно! Папочка всегда нам дарит подарки! Неужели мы совсем ничего не принесём?! – чуть громче и жалостливее проговорила первая.
– Если ты не прекратишь ныть, я тебя поколочу. Ты поняла?! – шипя предупредила Сапфир.
– Ты мне ничего не сделаешь! – крикнула первая.
– А вот это мы сейчас посмотрим... – ответила Сапфир.
Затем между ними началась драка. Тут выскочила я, и повторилось всё то, что произошло тогда. Эта ночь повторилась сначала! Вот что он искал! Через мои воспоминания он словно сам побывал там, и то, что я слышала, о чём они говорили, это было благодаря ему. Он открыл глаза, в которых отражались злоба и ненависть. Я могла только молиться о том, чтобы это был не тот, о ком я подумала.
– Ты узнала меня… – прошипел он.
– Нет, – сказала я, опасаясь самого худшего.
– Не глупи, охотница. Ты всё прекрасно видела и поняла. Думаю, тебе стоит начинать бояться, потому что я не зря дал тебе всё это увидеть! – всё так же шипел он, смотря своими выпученными глазами.
– Визирь! Что ж, тем проще для нас, не нужно лишних любезностей, – уже говорила не я.
Охотница снова появилась внутри, и, как мне кажется, вовремя. Никакого чувства страха уже не было, только твёрдый и уверенный голос. Мне стало легче, не нужно было прятать мысли, учитель была что-то вроде защитной оболочки для меня, но физически я по- прежнему оставалась уязвимой.
– Я не чувствую твой страх. Разве ты меня не боишься? – спросил он злобно.
– Тебя? Не вижу смысла. Убив твоих дочерей, убью и тебя, Визирь, – сказала я с усмешкой.
Его лицо исказилось в ужасную и дикую маску. Видимо, на него такое впечатление произвело то, в каком тоне я, а точнее она, с ним разговаривала, а ещё и упоминание о дочерях.
– Да как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне, ты, человеческое отребье! Ты вообще понятия не имеешь, с кем разговариваешь?! А может надеешься, что тебя спасут? – последние слова он проговорил хитро
– Я ни на что не надеюсь, – ответила я спокойно.
– Ты глупая и маленькая девчонка. У тебя нет опыта ни в чём. Разве ты ещё не поняла, что я могу убить, даже не пачкая рук? – сказал он на повышенных тонах, но уже менее агрессивно.
«И почему все хотят меня убить, не пачкая своих рук?» – я усмехнулась собственной мысли.
– Я не отрицаю твоей силы, Визирь, но я и не настолько глупа, как ты думаешь. Если бы ты захотел, то убил, а раз я до сих пор жива, значит, у тебя есть какие-то планы в отношении меня, не так ли? – спросила я всё так же спокойно.
Лицо Визиря изменилось, оно казалось немного удивлённым.
– Я не убил тебя только лишь потому, что обещал Лексу, что судить убийцу будет он, но знаешь, я всё же удивлён тому, как ты ведёшь себя со мной. Меня все боятся, а ты – нет. Почему? В тебе нет ничего такого, чтобы отличало от обычного человека. Ты слаба и уязвима, но при этом храбришься. Ты не боишься умереть?
– Смерть – это всего лишь начало новой жизни. Умру в этой, отомщу в другой, – ответила я спокойно.
«Странная девица, тем не менее, в ней есть что-то от дочерей: храбрость и твёрдость Сапфир, спокойствие и невозмутимость Изумруд. Но она не моя дочь. Визирь, это же она убила их, и теперь ты обязан отомстить!»
Его лицо изменилось от злости, и он, скрипя зубами, произнёс:
– Я заставлю Лекса вынести для тебя самое суровое наказание. И тогда ты поймёшь, с кем имеешь дело и уже не будешь такой храброй, как сейчас.
«Самое суровое наказание?» – промелькнуло в голове, но учитель опередила:
«Самое страшное наказание за смерть вампира, принадлежащего королевской семье – это смерть через укус вампира».
Визирь усмехнулся и ответил:
– Нет, ты глубоко заблуждаешься, если думаешь, что умрёшь под палящими лучами солнца после укуса. Разве ты не знаешь, что за наказание ждёт охотника, убившего моих дочерей?
– Нет.
– А ты пошевели извилинами. Что для охотника будет самым позорным и страшным? Смерть – это благо, а вот сделать охотника жертвой – сделать его вампиром! – после этих слов он рассмеялся. Я почувствовала, как учитель испугалась.
«Разве это самое страшное?»
«Да…» – ответила она.
Учитель замолчала, видимо ей действительно стало не по себе, хоть она и была всего на всего духом.
Я должна была что-то сказать и, преодолев страх, произнесла:
– Великой честью для охотника будет умереть в бою, в руках врага, в пытках, но ни один охотник не станет тем, за кем охотится. А это значит только одно, Визирь, что я умру раньше, чем приговор приведут в исполнение. Да, я не родилась охотницей, но умру ей! – сказала я ехидно, не отводя от него своих серо-голубых глаз.
«Ах, умничка…» – похвалила учитель.
– А это мы посмотрим. Ты просто ещё не знаешь, с кем имеешь дело. Думаешь, мы не предусмотрели этот вариант, ошибаешься. Капитан! – после этого вошёл наш Капитан.
Его лицо при виде меня изменилось, он зло улыбнулся. Его глаза буквально светились от счастья. Складывалось впечатление, будто он увидел старого друга, с которым не виделся много лет.
– Да, мой господин, – сказал он, поклонившись.
– Наша охотница хочет расстаться с этим миром раньше, как мы и предполагали. Сделай так, чтобы до вынесения приговора этого не произошло, – гнусно улыбнулся Визирь.
– С большим и превеликим удовольствием, мой господин. Эти трое суток она будет жить и предстанет перед судом, как и положено убийце, господин!
– Я на тебя надеюсь, Капитан, – с этими словами Визирь вышел, а Капитан учтиво поклонился ему в след. Затем он повернулся в мою сторону и медленно подошёл.
– Ну, здравствуй, охотница. Я же говорил, что последним смеяться буду я, а ты не верила! – он опёрся о стену.
Я чувствовала себя подавленной и разбитой, но сдаваться не собиралась.
– Что-то ты повторяешься, Капитан… – произнесла слегка раздражённым голосом.
Учитель молчала. Капитан словно не расслышал:
– Не правда ли, ужасно осознавать предательство? Те, кому ты верила, с кем бок о бок так яро сражалась, кто помогал тебе и… предал тебя.
Я молчала. Впервые не знала, что ответить.
– Молчишь,… ужасная боль в твоём маленьком сердечке не даёт тебе покоя! Обида! Ненависть к ним! Хочется узнать, почему и за что, не так ли? – он говорил это абсолютно спокойно, мягко, но всё-таки с какими-то издевательскими нотками.
Я посмотрела в глаза и произнесла:
– Если это сделали Брутто, Герк и Макс, значит, на это были очень веские причины и винить раньше времени я никого не стану, пока всё не выясню.
Он усмехнулся и сказал:
– Хочешь знать причину? Тогда слушай: они променяли тебя на свою предводительницу – Мирру. Визирь поставил им условие, что обменяет Мирру только на тебя, и как видишь, они оправдали его ожидания даже раньше, чем мы предполагали: ты здесь, а Мирра вместе с ними. Ты будешь жестоко наказана, а она, как всегда, избежит наказания. Не правда ли, справедливо?!
Не знаю, что он ожидал увидеть и услышать от меня, но явно не то, что произошло. Я улыбнулась, глядя ему в глаза, и спокойно проговорила:
– Что ж, я рада, что она жива, и их поступок оправдан. Они сделали то, что посчитали нужным, и я полностью поддерживаю это. Таких, как Мирра, Брутто, Макс и Герк мало, их нужно беречь, а таких, как я, будет ещё много.
Его выражение лица изменилось. Он стоял, явно удивлённый ответом, который был для него как гром среди ясного неба.
– Но-о.… Как ты можешь так рассуждать? Ведь тебя предали так называемые друзья. Ты что, не понимаешь? Разве тобой не овладевает месть? Разве ты не хочешь отомстить за предательство? Неужели ты спустишь им это с рук? – спросил он, возмущаясь, чем сильно удивил меня.
– Нет. Они мои друзья. Ради меня они пожертвовали всем, а я всего лишь помогла им. Долг платежом красен, Капитан. Скажи, у тебя есть друзья?
Капитан смотрел на меня, как на дуру. Минут пять стояла тишина, потом он басом сказал:
– Друзья, пожертвовавшие всем? Даже я, будучи вампиром и не зная значения этого человеческого слова, чувствую отчетливый запах предательства, охотница. Они просто использовали тебя в своих целях. Ты оказалась в нужном месте в нужное время для них, вот и всё. А сейчас ты ведёшь себя как полоумная идиотка, свято веря в то, что они тебя спасут. Хочешь, расскажу кое-что интересное? – он с усмешкой продолжал смотреть на меня.
Мне нечего было ему ответить, он это понял.
– За восемьсот лет существования этого замка ни одно существо не смогло выбраться из этих темниц. Они построены настолько хитро и грамотно, что нужны столетия, чтобы разгадать загадку этого лабиринта. Поверь, ты сдохнешь от голода гораздо быстрее, чем хотя бы маленькая крупица или даже пародия на разгадку одной крошечной головоломки озарит тебя. Один архитектор строил этот замок, а он был гениален до сумасшествия, помешан на загадках и головоломках, и только он знал, что и как здесь работает. После того, как он рассказал об этом господину, чтобы избежать огласки, Визирь приказал замуровать его в одной из стен, поэтому секреты замка знаем только Визирь и я. Так вот к чему я всё это тебе рассказываю, все повстанцы, попавшие в эту тюрьму, никогда больше не видели ни друзей, ни родных, ни кого бы то ни было, и твои, так называемые «друзья», прекрасно об этом знают. Только смерть! Здесь погибло немало их сородичей. Отсюда невозможно убежать и попасть сюда без определённых знаний тоже нереально. А теперь включи логику: почему они так быстро и легко согласились на обмен?
– Потому что... – его слова действительно казались правдой.
– Ну, охотница! Не разочаровывай меня. Ты же уже всё поняла, осталось только сказать это вслух, – всё так же усмехаясь, подталкивал на очевидный ответ.
– Потому что... если бы Мирра попала в тюрьму, вытащить её было бы уже нереально, и они об этом знали. Значит, они уже и знали заранее, что спасти меня шансов нет… так же, как и смысла... – я была в шоке от собственного ответа.
«Как так?» – это никак не укладывалась в моём сознании. Капитан стоял довольный.
«Какой смысл ему было мне врать? Всё, что он сказал, было логично, он всего лишь разложил по полкам все их действия и ответ пришёл сам!» – внутри меня шла борьба противоречий. Я была словно в прострации.
– Это слово может использоваться у кого угодно, независимо от того, вампир ты, человек или охотник. Если сам захочешь, чтобы у тебя были друзья, они будут. Ведь друг – это не только поддержка, внимание, помощь в трудную минуту, но и доверие. Вот скажи, есть ли среди твоих знакомых вампиров тот, кто бы ради тебя пожертвовал собой? – проговорила на автопилоте заготовленный ранее ответ, даже не осознавая этого. Казалось, удивлению Капитана не было предела, он не мог понять моей реакции.
– Я не знаю…, скорей всего, нет, ведь самое ценное для вампира – его собственная жизнь. Вряд ли кто-нибудь стал бы жертвовать этим.... Я, устав сидеть, встала. Капитан посмотрел на меня. Он был настолько большим, что когда я сидела, всё равно смотрела на него снизу вверх, несмотря на то, что он сидел на бочке, а когда встала, он всё равно казался мне великаном.
«Такой одной рукой шею свернёт и даже глазом не моргнёт», – пронеслось в голове.
– А ведь знаешь, Капитан, люди тоже ценят свою жизнь, но, тем не менее, всё равно рискуют ради других. Да и если сравнить человека и вампира, можно даже невооружённым глазом понять, что вампир намного сильнее.
– Ты не права! Люди – тоже сильные создания, только они не умеют пользоваться этой силой и бессмысленно растрачивают её по пустякам. Почему, к примеру, когда один находится придавленный деревом, другой, казалось бы, хилый и дохлый, может приподнять это дерево, превышающее по весу его самого во множество раз? Потому что, видя, как тот умирает, забывает о том, что он чего-то не умеет, действует на очень сильных эмоциях, они его стимулируют, зашкаливая и отключая мозг.
Зато потом он сидит и удивляется:
«Как так получилось?»
Вы, люди, слишком много думаете, изобретая для себя сложности. Сами придумываете рамки, барьеры и ограничения, а потом воете, словно волки на луну от того, что чего-то не можете или боитесь! – ответил он басом, не вставая с места, но и не отводя от меня взгляда.
– Возможно, ты и прав, Капитан. Люди – сильные и жестокие создания, и порой мне даже кажется, что вампиры более снисходительнее, но даже у самого жестокого человека есть тот, кто ему предан и верен! – я обошла его вокруг.
– Хм-м... согласно твоей логике, я – друг Визиря? – с удивлением спросил Капитан. Я усмехнулась, что его немного удивило.
– Нет, это вовсе не означает, что ты его друг. Ты разве предан ему,… хотя зачем спрашиваю, всё и так понятно. Твою преданность видно за версту, но это не значит, что он твой друг.
– Но ведь я готов пожертвовать ради него жизнью!
– Если жизнью пожертвовать готов один, а другой им пользуется, как захочет, это не дружба. Ты просто обязан ему подчиняться. Запомни, настоящий друг, будь он такой как Визирь, никогда не отдаст приказ своему другу. Он даже не посмеет попросить тебя что-то выполнить, зная, что ты можешь пострадать. Он задумался.
Затем медленно встал и, подойдя ко мне, сказал:
– Знаешь, если бы ты была ламией, мы бы с тобой поладили, а так ты до сих пор остаёшься моим врагом! – с этими словами он посадил меня на скамейку и надел на руки и на ноги оковы – …это чтобы ты ничего с собой не сделала. Я понимающе кивнула. Что мне оставалось делать? Ничего. Куда-то бежать, но куда? Да и Капитан мне показался не таким уж и плохим. Может быть, действительно, мы плохо знали друг друга?
– Помни, Капитан, друзей мы выбираем сами. И только приобретя, начинаем по-настоящему ценить не только свою, но и чужую жизнь.
Дойдя до двери, он повернулся:
– Жаль, конечно, что такую, как ты, скоро казнят.
– Почему?
– После того, как тебя сделают вампиром, ты не сможешь им быть. Ты даже полукровкой не станешь. Кстати, по нашим законам после вынесения приговора, если повезёт, даётся возможность из ниже перечисленных видов смертной казни выбрать то наказание, которое тебе понравится, – ответил он, открывая дверь.
– Да? Спасибо за предупреждение. Теперь у меня есть время подумать, как лучше умереть, – я нервно усмехнулась, он это заметил.
Лицо Капитана выражало удивление и какое-то сожаление по отношению ко мне. Посмотрев на меня ещё раз, ушёл, закрыв за собой тяжёлую железную дверь. Я сидела и тупо смотрела на то место, где он только что стоял. Не осознавая смысла его слов, улыбалась, но вдруг словно что-то щёлкнуло в голове и…, я разрыдалась. Слёзы градом обрушились на моё лицо.
– Что я здесь делаю? – спросила я себя, вытирая их руками.
«Ты молодец, Рома! Не плачь, сейчас не время», – услышала я голос учителя.
– Немедленно появись, я хочу видеть тебя! – зло проговорила я.
«Хорошо…» – с этими словами передо мной появилась голубая дымка. Она становилась всё плотнее и плотнее, пока не появился сам образ – высокая белокурая девушка. На её лице была улыбка, а волосы доставали до самого пола. Она была в форме охотника, которая смотрелась на ней великолепно, а вся она напоминала супергероя из комиксов.
– Здравствуй, Романна!
Эта была наша первая «официальная» встреча за всё время знакомства. До этого я видела её или в отражениях, или просто слышала голос. Я была приятно удивлена, ведь в моём представлении она была совсем другой.
– Здравствуй, учитель!
Она подошла ближе и, сев рядом на скамейку, спросила:
– Ты злишься на меня?
– Нет, не злюсь.
– Не стоит скрывать свои чувства, ты имеешь право злиться на всех, и я это прекрасно понимаю!
– Понимаешь? Разве можно меня понять? Разве можно вообще хоть что-то понять в этом мире, а? Да, я злюсь, но у меня есть повод для злости и не один. И теперь я не знаю, что мне делать. Через три дня вынесут смертный приговор и предложат на выбор вид смертной казни. Не правда ли, они поступают гуманно. Где ещё встретишь такую справедливость?
Из глаз, не переставая, текли слёзы. Видимо, за всё это время я ни разу не дала себе выговориться и «выбросить» на волю эмоции, постоянно сдерживая их в себе, а сейчас произошёл «взрыв». Учитель сидела и просто смотрела на меня всё с той же спокойной улыбкой.
– Перестань себя так вести. Ты же сильная, и со всем справишься. Всегда верь в друзей и не унывай. Ты слышишь меня? – спросила она, немного повысив голос.
– Да. Значит, они меня не предали, как сказал Капитан?
– Нет. Они вытащат тебя. Верь в них и нисколько не сомневайся в этом. Ты поняла меня?
– Вытащат? Каким образом? Отсюда могут вынести только вперёд ногами и никак иначе, – я пыталась получить от неё честный ответ.
– Он пытается сломать тебя психологически. Я же тебе говорила, что они очень хорошие психологи. Он знал, чем можно зацепить тебя и старался как можно глубже разбередить эту рану, – она уставилась на меня в ожидании ответа, а я молчала, уставившись в пол.
– Романна, ты веришь мне или Капитану? – сурово спросила она.
Я продолжала смотреть в пол, сжимая руками край скамейки.
– Ты веришь мне или Капитану?! – повторила она вопрос ещё раз.
– Я уже никому не верю! – проговорила с какой-то ненавистью и злостью, медленно подняла голову и посмотрела ей в глаза.
«– Великая Мать Тьмы! Неужели до этой дуры наконец-то дошло, в каком она находится мире и по каким правилам здесь живут? – приятно удивился Олег.
– Прекрати. Всё приходит с опытом. Она не могла знать заранее, что так произойдёт, иначе бы она не была охотницей, – защищала Айва.
Он встал:
– Да прекрати ты её уже защищать, Айва! Выключи уже человека. Что ты из неё мученицу делаешь? Она – воин, охотник, убийца. Она должна уметь проявлять свой характер, показывать когти и давать сдачи. Она не размазня, и жалеть её не нужно, – на удивление Айвы брат слишком проникся к этой девушке.
Она удивлённо посмотрела на него.
– Что ты на меня так смотришь? Что, я не прав?
– Да нет, ничего... – усмехнувшись, ответила она, продолжив читать».
Учитель довольно улыбнулась.
– Здесь так и живут. Никому не верят и всегда готовы увернуться от удара в спину. Сейчас же отдыхай, тебе понадобится много сил, и не смей больше плакать. Охотница не имеет права показывать свои слабости, ты поняла меня?
Я вытерла рукой остатки слёз.
– Даже тебе?
– Мне особенно. Меньше разочарований в дальнейшем. Урок номер один: никому не верь. Чем ближе существо, тем больше желания обмана и предательства, следовательно, сильней боль от разочарования в нём. Я усмехнулась.
– Не все же такие.
– Абсолютно все.
– И что теперь делать? Не могу же я спать с цепями? Они мешают.
– Ну, в этом я тебе не помощник. Сейчас мне пора, я не могу долго находится в таком состоянии. Не забывай о том, что я тебе сказала и не плачь больше, им не нужно видеть слёз. Мне нужно будет исчезнуть на какое-то время, но потом обязательно появлюсь снова, так что держись! – с этими словами она прикоснулась рукой к щеке, мне стало легче от её прикосновения, а после она также красиво испарилась, как и появилась.
– Что же ещё мне остаётся делать... – сказала я, провожая её взглядом.
Да, помню, этот день был насыщен визитами. Спустя пару часов принесли еду, если конечно это вообще можно назвать едой. Тарелка каши вперемешку с чем-то непонятным и отвратительным на вид и кувшин с водой. Спустя ещё полчаса снова зашли два военных и принесли немного яблок и виноград, испорченный местами, не сказав ни слова, поставили на пол и ушли. Что самое интересное – так это то, что я вообще с трудом дотянулась до яблока, не говоря уже об остальном. Я оценила их чувство юмора.
Замок Лекса
– Лекс! – Орлан буквально влетел в комнату брата.
Александр стоял на балконе и держал в руках бокал, наблюдая за подданными в парке. Он лениво посмотрел вправо и так же лениво спросил:
– Что-то случилось?
Когда Орлан поравнялся с ним, ответил:
– Визирь поймал Мирру и обменял её на охотницу, на Романну. Ты меня слышишь, Лекс? На Романну!
Лекс был абсолютно спокойным. Никакой эмоции на его лице не было. Он словно не слышал брата, а просто смотрел куда-то вдаль и думал о чём-то своём.
– Лекс, ты вообще слышал, что я тебе сказал?! – на повышенных тонах спросил Орлан, глядя ему в лицо.
– Не нужно так кричать. Я знаю, что дядя поймал Мирру и обменял её на охотницу. В любом случае через трое суток состоится суд, и судить её буду я, так что это не повод так ярко выказывать свои эмоции. Ты же не человек, Орлан! – последние слова он произнёс с каким-то отвращением, посмотрев на брата.
На какое-то мгновение на лице Орлана появилось удивление, но он тут же спохватился и продолжил:
– А вот здесь ты не прав, Лекс! Судить он её будет сам и не через трое суток, а через сутки. Как тебе эта информация? – он смотрел на него, как на проигравшего.
После этого Лекс повернулся и внимательно посмотрел на брата. Его лицо в этот момент выказывало полное недоумение и недовольство.
– Неподчинение законам? Что ж, придётся навестить нашего дядю. Орлан, а откуда ты узнал об этом?
– Об этом позаботились наши шпионы, и ты знаешь, не с добра всё это он затеял. Не могу понять только одного, если он собирается судить её сам, зачем тогда откладывать казнь? Он вполне мог убить её сразу, а не ждать сутки, чтобы при всех вынести приговор.
Лекс медленными шагами вошёл в комнату и, сев в кресло, сказал:
– Наш дядя никогда ничего не делает просто так. И в этом случае ты прав, зачем-то оттягивает смерть, при этом судит раньше срока. Что он хочет этим показать?
– Власть! На большее он не способен, по крайней мере я так считаю.
– Ты не прав и прекрасно это понимаешь. Наш дядя способен на многое, и чтобы это узнать, необходимо его навестить, но уже не сегодня, – сказал Лекс, закрывая балкон и опуская тёмные багровые шторы. Скоро рассвет.
– Согласен! – с этими словами Орлан подошёл к брату и, похлопав его по плечу, добавил…
– Улыбнись, братишка, покажи эмоции, а не то всю свою вечную жизнь будешь букой! Он усмехнулся, но ничего не ответил. Орлан вышел. Лекс снял плащ и, расстегнув пуговицы на рубашке, лёг на кровать.
«Зачем же он это делает? Чего добивается? Если намеревается встать во главе правления, то у него это не выйдет. В любом случае власть останется в моих руках или в руках брата, но не у него – это уж точно! Так… если завтра состоится суд, какой приговор вынести? Пощадить – значит нарушить закон и проявить слабость, а нарушать законы я не умею и не собираюсь. Проявлять слабость тоже не по мне… и потом Романа уже мертва, а девчонка не могла добраться до меня, не то что так близко, а вообще. В любом случае это невозможно! Орлан, как всегда, навёл панику. Ну, брат, – он просунул руку под подушку и вытащив изумрудную маску, стал разглядывать её.
– Тогда на балу и у себя в комнате я видел красивого и весьма необычного вампира, кто она? Её никто не знает, но этот взгляд мне кажется знакомым, и тепло, исходящее от тела.… То, что она живёт среди повстанцев, это очевидно, хотя может быть она чья-то дочь? Может быть, у кого-то из старых вампиров, но тогда я бы знал её. Вряд ли…. Чёрт, она сильна, правда видимо сама об этом даже не догадывается. Ведь она и правда могла бы убить меня… Хоть я её и ранил, но сдаваться, судя по всему, не в её правилах! Да и желание убить меня велико, но ведь лично ей я ничего не сделал. Почему она так стремится меня уничтожить… и маску свою не дала снять и это прикосновение, уверен, что и она это прочувствовала. Но этого не может быть! Мне когда-то рассказывал об этом отец, но я в это не верил и не верю, всё это бред и сказки. Нет, нет. Завтра пойду к дяде и всё выясню, расставлю точки над «i»! Рассказать об этом Орлану или нет? Хотя нет, пока ничего говорить не стану, учитывая, каким паникёром он стал. Странно, с тех пор, как у нас появилась эта Соня, Орлан сильно изменился. Он не был таким счастливым, с тех пор как умерла Вальрика. Он становится как человек – это плохо. Но я этого не допущу!…» – это были последние его мысли, перед тем как он уснул.