Спустя год, когда концертная индустрия оказалась в изоляции, мы нашли возможность взять интервью у Стива Хакетта по Zoom’у. Помимо информации о создании акустического альбома Under a Mediterranean Sky, Стив также рассказал о последствиях пандемии, о старости и о скором новом рок-альбоме.
И: Нам есть что обсудить с тех пор, как общались в последний раз. У вас вышла новая работа в начале года, поэтому с неё давайте и начнём. С момента прошлого вашего акустического альбома прошло много лет. Когда слушаешь новинку, кажется, что у вас акценты сделаны либо на оркестре, либо на гитаре. Это специально, чтобы избежать противостояния гитары с оркестром?
СХ: Я планировал сделать альбом, в котором есть и гитара, и оркестр. Но из-за ограничений пришлось использовать множество сэмплов, но и реальные инструменты присутствовали. В итоге звучание получилось симфоническим. А в некоторых моментах даже симфоничнее, чем если бы мы использовали настоящие инструменты. Но план состоял в том, чтобы сделать романтическую музыку, которая могла бы забрать с собой слушателя в путешествие, пока у нас нет реальной возможности ездить по миру. То есть альбом символизирует свободу, которой мы когда-то наслаждались. И теперь мы снова ждем, стараемся оставаться оптимистами, что опять сможем жить на пике как когда-то. Я доволен очень альбомом, мне нравится его звучание. Мне понравилась работа в таким кинематографическом стиле. Могу сказать, что только что закончил работу над новым рок-альбомом. В общем итоге я сделал уже за год три альбома. Сначала концертный, потом «Under a Mediterranean Sky» и вот ещё один. Раньше сентября его точно ждать не стоит. В общем я продолжаю выпускать много и разное.
Если вернуться к «Under a Mediterranean Sky», я был очень удивлен, как сильно он проявил себя на рынке. Пожалуй, даже лучше прочих рок-альбомов, и продажи хорошие. В каком-то смысле, он стал больше, чем просто акустический альбом. В нем есть аспекты мировой музыки. Словно ландшафтный дизайн, звуки живописи. Он и не должен был быть акустическим в буквальном смысле слова, а гораздо шире. Так что если его и называть акустическим, то с отличиями.
И: Хотелось бы поговорить о Роджере (Кинге — клавишные — прим.). Вы пишете гитарные партии, а затем просите его сочинить что-то оркестровое?
СХ: Если честно, даже не помню, просто недавно я работал над совсем другим проектом. А сейчас в голове много других идей, и потому пытаюсь вспомнить, а что и как я делал тогда… Было много всего смешано. Открывающая альбом мелодия появилась очень рано, и мне показалось, что она может отлично звучать с оркестром, а затем сильно удивился, как в итоге всё получилось с сэмплами. Когда я записываюсь, то полноценно собираю весь материал, но при этом продолжаю сочинять до последней минуты. Поэтому мы часто записываем немного и добавляем чуть-чуть оркестра или даем ему возможность плыть самостоятельно. Не могу сказать ничего о каждом конкретном случае. Всё постепенно. Нет четкого плана. Как по мне, всё вообще должно идти органично. Я даю возможность музыке плыть туда, куда она сама захочет. Я всегда общаюсь на эту тему с Роджером или Джо (Хакетт — жена Стива — прим.) о создании музыкальных произведений. Иногда Роджер или Джо что-то подсказывают, например, что неплохо было бы сделать так, чтобы звучало по-гречески или ещё как-то, а потом ищем подходящие инструменты. Не знаю, является ли это ответом на ваш вопрос. Другой пример: мелодия, которая завершает первый трек, у меня уже была записана в ранних формах. Я подумал, что было бы хорошо иметь драматическое начало альбома, но с романтическим концом.
Я сыграл её Нику Магнусу по окончании, и ему она показалась трогательной, вот именно эта завершающая мелодия. Так что я получил от него эмоциональный отклик, ему очень нравится новый альбом. Приятно это знать. Мне нравится ещё обложка. И как это всё выглядит в общем.
Отзывы на Under a Meditarranean Sky были отличными. Альбом стал одним из моих хитов.
И: Поговорим о локдауне. Можно ли сказать, что альбом не состоялся бы без локдауна?
СХ: Весьма возможно! Я общался с InsideOut о дальнейших действиях, они сказали, что были бы рады либо рок-альбому, либо акустическому, и в любом случае меня поддержат. Я рад, что нам удалось сделать оба. Как по мне, это полезно. В каком-то смысле, две крайности одновременно. Я очень рад, что не ограничиваюсь одним жанром. Отзывы были отличными, и альбом стал одним из моих хитов. Акустический альбом! В некоторых местах прикольно звучит гитара, как пианино. Роджер с каждым разом работает всё лучше и лучше.
И: Один трек выделяется по многим причинам. Scarlatti Sonata – было ли какое-то веское основание, чтобы включить её в альбом?
СХ: Хм… Я слышал её версию в исполнении Сеговии. И понял, что потерял виниловую копию. Спустя много лет я видел, как он исполнял её в Альгамбре в Испании, и это была концертная версия произведения. Исполнение показалось очень красивым. Что-то в стиле барокко, и дополнение, которое я хотел использовать, заключалось в том, чтобы трели больше походили на игру на клавишных в этом стиле… тогда были популярны клавишные, скрипки и даже виолончели, где трели действительно выделяются. Звучит как пулемет, по сравнению с тем, если «терроризировать» клавиатуру левой рукой.
У меня был друг Тео Ченг, классический гитарист. Блестящий классический гитарист. Увы, умер не так давно. Когда мы были вместе, то обменивались гитарными техниками, показывали друг другу разное. Одна из техник, что он мне показал, это трель перекрестных струн. Когда используете 4 пальца на этой руке, чтобы извлечь две ноты, но с правой рукой это получается ещё быстрее. Я очень активно использовал эту технику на альбоме. Мне потребовались месяцы, чтобы её освоить. Очень требовательная техника, но бесконечно красивая.
И: Требует ли работа над таким альбомом больше внимания к деталям и композиционной тонкости по сравнению с рок-альбомами?
СХ: Мне кажется, всё одно и то же. Искусство везде имеет место быть. И музыка. Всё начинается ведь с идеи. Если есть что-то, что требует технических навыков, то надо продолжать совершенствоваться, пока не получится. Я всегда смотрю в лицо неудачам. Чтобы что-то получилось, надо подумать, почему не получается? Что надо сделать, чтобы конкретно эта часть сработала? И ты продолжаешь её шлифовать, работать над своими навыками, а также над техникой записи, чтобы всё в итоге звучало великолепно. Затем удаляешь лишнее, работаешь над ошибками и так далее, чтобы создать нечто непревзойдённое. Так работает живопись, так работает скульптура, так работает кино. Дьявол кроется в деталях, работа над деталями ведет к успеху. Вспомните «I Am the Walrus» из Битлз. Когда слышишь оригинальное демо, то кажется, что ничего в ней нет. А потом начинается настоящая работа. И они добились того, что песня звучит фантастически с аранжировкой и преданностью к искусству исполнения. Простые песни в итоге могут стать шедеврами только из-за внимания к деталям.
Задача заключалась в том, чтобы всё звучало как Берлинский симфонический оркестр
И: Ваши последние три рок-альбома были своего рода трилогией. Сейчас они – закрытая глава и мы можем ожидать совсем нового альбома?
СХ: Вообще я посвятил себя оркестровому звучанию. Это может быть сэмпл, парочка музыкантов или часть оркестра. В конце концов, задача заключается в том, чтобы всё звучало как Берлинский филармонический оркестр. Это тот стандарт, к которому я стремлюсь постоянно, и иногда мне кажется, что мы его достигаем. Дело не в инструментах или количестве музыкантов, а в воображении и внимании к деталям, точности. Наблюдать за тем, как мы с Роджером записываем альбом, было бы скучно абсолютно любому. Всё равно, что смотреть, как сохнет краска… Никакого интерактива. Временами мне приходится уходить, чтобы Роджер продолжал в том же духе. В современном процессе записи отсутствует интерактив, как это было когда-то. Раньше была группа людей, которые стояли в диспетчерской и все вместе держали руки на фейдере, пытаясь одновременно управлять кораблем. Теперь это в прошлом. Сегодняшняя реальность: один человек и компьютерная мышь, так мы и работаем. Я посылаю Роджеру свои мысли и список своих идей, он пытается реализовать их и свои идеи, затем мы возвращаемся к чертежной доске и смотрим, что можно обновить. Этот процесс вообще не походит на живое выступление. Мы делаем паузу и возвращаемся по желанию, потому что этого требуют новые технологии. Никто не получает бонусов, если придет к финишу быстрее. Должен быть момент реальности, процесс должен быть честным, эмоционально непревзойдённым. Это то, что я хочу получить в результате.
И: Но когда вы пишете альбом At the Edge of Light, а затем Under a Mediterranean Sky, а затем снова возвращаетесь к записи рок-альбома… то есть у вас есть намерение сделать так, чтобы всё звучало совсем по-другому?
СХ: Честно? Каждый раз, когда я собираюсь работать над новым альбомом, мне очень сложно сделать так же хорошо, как в прошлом. Приходится иметь дело с внутренним критиком, чтобы сделать всё гораздо лучше, чем в прошлый раз. Поднимать планку всё выше и выше… Надо бросать вызов себе самому и сталкиваться с пугающей вероятность, что, возможно, я не смогу сделать что-то столь же удачное, прекрасное, как предыдущая работа. Думаю, сейчас я превосхожу себя с точки зрения техники и способностей, контролирую свой вокал, свои пальцы и так далее. Знаю, что сейчас я делаю то, чего не делал раньше. Я всегда себя подталкиваю. В конце концов, всё зависит от слушателя. Если они предпочитают то, что я делал в 1971 году, то мне не удастся ничего изменить. Думаю, многое связано с возрастом слушателя. Все люди, которые в восторге от раннего Genesis, думают, что я остановился в своем творчестве с точки зрения способности волновать людей. Но я сравниваю их с новой публикой, которые получают удовольствие от того, что я делаю сейчас, и думают, что нынешний я лучше, чем прежний. Это меня вдохновляет идти вперед. Я сам для себя худший критик. Я также могу критиковать и поднимать планку всё выше – как для музыканта, певца, продюсера или аранжировщика. Я бы хотел снова стать 15-летним, а потом послушать то, что я сделал с тех пор. Как бы это было? Это вызов, тут ничего не можешь сделать, пока работает мозг, работает тело и работают пальцы, я хочу иметь возможность записывать как можно больше материала на максимальном уровне.
Невозможно сочинить соло на ударных за барабанщика. Смысла нет
И: То есть плана у вас нет. Вы начинаете, а потом анализируете, что получается?
СХ: Для начала надо иметь представление о нескольких песнях. Это не то же самое, что провести месяц в студии на Эбби-роуд, а потом – раз и у тебя альбом, и всё, что написано в тот день, идёт в альбом. Вуа-ля. Нет, тут всё по-другому. Команда – это я, Роджер и Джо, мы вместе пишем материал, чтобы потом отдать его невероятным музыкантам. Один из них Арсен Петросян из Армении, с которым я должен был встретиться в Париже, когда мы там выступали, но он чутка опоздал на шоу, и мы не увиделись, но остались на связи. Так что я так с ним не виделся ни разу, но он отличный музыкант. Мы работали над "The Dervish and the Djin". Мы посылали ему партию струнных, а он что-то уже играл поверх. В какой-то степени ты оставляешь место для соло, и это пространство длится столько, сколько ему нужно для игры. Это похоже на… Как бы вам объяснить… Невозможно написать соло для барабанщика. Смысла нет. Пусть каждый занимается своим делом. Что касается недавних материалов, я позволил Кристине Таунсенд придумать вступление для некоторых треков. Джо также придумала несколько мелодий (на альбоме Meditarrenean), а Роджер – оркестровку к ним. Я сам придумывал импровизационные фразы, что-то, что будет звучать спонтанно. Во время этого процесса у меня в голове возникает видение. То, что вижу и представляю. Очень романтично. Ничего общего с рок-н-роллом или прог-музыкой. Это скорее освобождает, чем ограничивает.
Новый альбом — это почти оркестровый хэви-металл, если такой жанр вообще есть
И: Кто еще участвует в работе над новым рок-альбомом?
СХ: Разные люди. Моя гастрольная группа полностью задействована, включая Нада Сильвана. С нами также Ник Д’Вирджилио, а также Фил Эхарт, с которым мы много лет не работали – он играл на барабанах ещё в "Please Don’t Touch", а затем снова Кристина Таунсенд, Аманда Леман, Лорелея и Дурга Макбрум, а также Малик Мансуров, парень из Таджикистана, играющий на дутаре, двухструнном инструменте.
У меня еще есть вьетнамский инструмент, который является восточной цитрой, но также его знают как восточная арфа. Я купил одну и настроил её на разные лады. Прекрасно записана и отлично звучит в роли ведущего инструмента. Опять же, это выходит за рамки прог-музыки.
Трудно описать музыку, которую вы не слышали. Не думаю, что она разочарует, новый рок-альбом будет тяжелым, почти оркестровый хэви-металл, если такой жанр вообще существует. Иногда он выходит за рамки прог-музыки. Там много виртуозного быстрого рока. Я хотел получить этот прилив энергии. Переосмыслил свое представление о том, что есть вкус, а что безвкусица. Я заметил, что когда люди критикуют рок-гитару за то, что она очень быстрая, то обычно это те люди, которые так не умеют, но хотели бы. Так что, если у них получится, им придется бороться с предрассудками. Если рассуждаешь о классических стандартах, люди должны играть в том числе быстрые пассажи, это часть этого. Это то, что мне нравится - широкий диапазон от агрессивного к нежному. Оркестр плюс рок-группа – это то, что меня волнует в течение многих лет. И я не мог от этого уйти. Ну а помимо ещё есть джаз. А потом есть момент, когда клавишные и сопрано-саксофон играют какие-то очень невозможные друг для друга партии, что очень сложно записать. Это джаз, классика или церковная музыка? В каждой из области по чуть-чуть. Звучит весьма экстремально. Более экстремально, чем всё, что я слышал от любой рок-группы. Даже не уверен, что слышал подобное от джазовых музыкантов.
И: Вы сказали, что задействовали Нада Сильвана в альбоме. По-моему, впервые. Что же побудило включить его на роль вокалиста?
СХ: Ну, я в песнях пел сам. И сочинял буквально на ходу, во время тура… Когда мы гастролировали в Шотландии, у нас у всех выдался свободные вечер. Мы отправились в прекрасный ресторан, который находился в каком-то подвале. Я сказал Наду, что у меня есть трек, который как мне казалось, написан в стиле Genesis. Я понял, что смогу спеть сам, но в моем исполнении звучит довольно сыро. Мне показалось, что она подойдёт для его голоса. И когда он сделал пробную запись, она звучала как надо! Когда ставишь хореографию другому певцу, то, мне подумалось, что было бы неплохо уйти как можно дальше от Genesis. При этом было бы неплохо сделать что-то, вдохновленное вокалом Фредди Меркьюри, такой декламационный, оперный стиль, то есть в этом духе. Зная, что Над был поклонником Фредди и Queen — понимаю, что это не похоже ни на что из Queen, но идея в том, чтобы голос повышался, а длинные ноты ещё долго держались в конце — это то, что я имел в виду. Я думал, что у Нада это получится. Что он мог бы перевоплотиться в актера в этой песне. Во многих ранних произведениях Genesis Питер Гэбриэл был хорош в актерском ремесле. Когда ты становишься актером, ты передаешь песню и текст так, будто ты живешь песней. Ты рисуешь словами.
В немецком языке есть слово Sprechstimme, там есть аспект, в котором он говорит и поет одновременно, низким голосом, мощно, авторитетно. И именно поэтому я решил пригласить Нада. Возможно, нам удастся сыграть эту мелодию в живую. Она очень сложная технически. Высший пилотаж. Это чертовски сложная музыка, но в какой-то степени радость, наслаждение, когда ты складываешь всё это вместе. Вероятно, в этом есть прог.
И: Вы сказали, что в наши дни группа в студии не записывается. Есть только вы, Роджер и, возможно, Джо. Сидите за компьютером, что-то там делаете. Если бы снова была возможность, хотели бы вернуться к прошлому – снова собрать группу в студии и записать всё вживую?
СХ: Я так уже много лет не работал. Если исходить из технических стандартов, которые мне хотелось бы достичь, важно, чтобы каждый мог играть на уровне виртуоза. Но если люди учатся этому одновременно… хм… если только каждый не будет читать по нотам. Понимаете, у меня должен быть идеальный центр песни. Как это работает: если все будут выкладываться на полную катушку, тогда конечно! Но если я приду и буду говорить: «Здесь надо сделать похоже на вот такой отрывок, но при этом я не уверен» — так не пойдёт. Так, как мы пашем в репетиционной комнате, так, как работает группа – это сильно отличается от стандартов, который требую я от себя как сольного исполнителя.
Вот почему я должен быть сольным исполнителем, а группа звучать как группа. Смогу ли я добиться от остальных сыграть на более высоком уровне, если соберу всех сразу в одной комнате? Мне нравится пользоваться этой лабораторной техникой. Другими словами, давайте сначала закончим с экспериментами, и дойдём до момента, когда у каждого будет своя сольная партия. Как только мы разберемся со структурой, сможем объединить реальное и образец, аналоговое и цифровое в один большой торт. Я не могу этого сделать, когда нахожусь в студии и всё ещё завариваю чай, и при этом готовлю себе пончики с вареньем. Я должен подавать пример, говоря: «Я записал вот так. Это мое исполнение». Потом отправляю это всем и мы записываем отдельно барабаны, отдельно бас, отдельно оркестр (если он настоящий — или же используем сэмпплы, или сочетаем сэмплы с настоящими). Каждый должен работать на своем спутнике, и только потом мы все вместе уже отправимся на Марс. А если ты до сих пор строишь космический корабль, то это бесполезно. Если продолжать ту же космическую аналогию, ты тянешься к Луне, постоянно тянешься к звёздам. Я не могу заниматься этим так же, как и раньше, как бы мне того ни хотелось. Не спорю, было бы здорово, прекрасно, возможно, в какой-то момент снова собрать всех вместе и поработать по старинке. С тем же успехом можно заставить всех просто начать импровизировать, а из импровизации потом превратить во что-то стоящее. В какой-то момент этот процесс очистки должен произойти. Но не думаю, что это может произойти одновременно. Во всяком случае, не с теми стандартами, которые я ищу.
The Battle of Epping Forest — это как упражнение по математике
И: Когда вы собираете рок-группу для концерта. На ваш взгляд, сколько времени потребуется, чтобы песня, которую вы записали, идеально звучала на концертах?
СХ: Думаю, чтобы собрать всё вместе, понадобятся месяцы работы в одиночку. Некоторые, конечно, справятся быстрее. Например, Над сказал мне (когда мы записывали «The Battle of Epping Forest» из альбома "Selling England by the Pound"): «Я потратил три месяца, чтобы выучить ее». Английский не его родной язык. И я ответил: «Ты чертовски хорошо с этим справился». Мне самому понадобилось много времени, чтобы заново выучить эту песню. Я не играл ее с 1973 или с 1974 года. Нужно было потратить много времени, чтобы войти в то же самое пространство, в котором я пребывал тогда. Ритмы в этой песне очень контрастны и очень противоречивы, и они действительно звучат слаженно только в этом прогрессивном котле. В некотором смысле это своего рода математическое упражнение. Это не значит, что кто-то плывет по течению, всё наоборот. Такими мы были в 1973 году. Фил пытался проявить себя как барабанщик и аранжировщик. Мы все постоянно друг друга догоняли. Думаю, что после этого работа Genesis стала намного проще, а затем время от времени возвращалась к идее создания ритма, который был таким же сложным, как, к примеру, в "Watcher of the Skies". Всё зависит от того, где вы решите усложнить ситуацию. От слова «вперёд»? Или вы хотите что-то выразить, а только потом вы идете к усложнению? Или сложность – это ваша цель и ваш бог изначально? Я ищу сложности по-другому. Я стараюсь усложнять (если можно так выразиться), чтобы усилить основную идею, которая у меня возникла от слова «вперёд». Я больше не пытаюсь писать ритмы, которые людям сложно сосчитать, потому что, на мой взгляд, ритмически моя работа заключается в том, чтобы вовлекать людей, и они могли в ход ритма либо постукивать ногой, либо кивать головой. Даже если размер 7/8, тут сама идея кача – понимаете? Знаете, из-за чего идёт весь кач? Ведь именно это привлекает меня сейчас, хотя раньше меня, наоборот, привлекало то, что люди не могут сосчитать. Я думаю, что многие современные прог-группы ошибаются, полагая, что чем больше знаков, тактов, затактов, нот, и меньше того, что ты хочешь донести своим произведением, тем лучше. Начать с бесчисленных знаков и нот, а только потом (смеется) вставить свой посыл - всё равно что выстрелить себе в ногу перед тем, как отправиться на войну. Не очень хорошая идея. Но это всего лишь личное мнение. Каждый имеет право взаимодействовать со своей средой так, как сам этого захочет.
И: Может, вы тоже выстрелили себе в ногу? Потому что теперь у вас есть акустический альбом и новый рок-альбом, а затем, надеюсь, осенью вы отправитесь в турне, потом снова будете играть материал Genesis и, конечно, надо отыграть перенесенные концерты, которые оказались невозможны в 2020 году. А что будет с новым материалом?
СХ: Ну у меня очень много нового материала, а до этого я планировал раскручивать старенькое, а между ними — случилась пандемия. Мы находимся в новом удивительном мире, где я хочу сыграть людям "Seconds Out", а также дать им полноценные версии песен, а не просто дозировано подавать лучшее. Есть возможность сделать очень длинное шоу, сделать несколько новых песен, и большую часть из них – это двойной альбом. Мы уже делали тур по Selling England by the Pound и большей части Spectral Morning – очень хорошо смотрелось живьем. Люди сами очень увлеклись концертом. И по билетам бизнес удался. Но я также очень гордился этой работой. Идея сделать альбом за альбомом – это возможность на будущее. "Seconds Out" – альбом, который был примером сбора вишен со всех альбомов, которые мы записали до этого. Музыка, которая была собрана в течение 6-7 лет моего пребывания в группе – это и есть "Seconds Out", так что, возможно, ее следует назвать "Seconds In". Большая часть музыки на том альбоме очень хороша. Я понимаю, что она связана с тем временем, когда я решил покинуть группу, но это потому, что я хотел заниматься новым материалом. Важно не только вернуться к прошлому, но и привлечь новый материал. Полагаю, очень важно иметь возможность свободно делать и то, и другое. В наши дни для меня важно окунуться в ностальгию, но при этом сыграть новинки, иначе мои новые альбомы не продавались бы так хорошо, как сейчас. Похоже Genesis стали для этого билетом. То, что я делаю, вызывает гораздо больший интерес, поэтому альбомы попали в чарты. Я говорю о новом материале, который попал в чарты. Я стараюсь придерживаться среднего курса угодить как поклонникам старого и классического Genesis, так и лишенных голоса фанатов, которые были не довольны тем, во что Genesis превратился после нашего ухода с Питером Гэбриэлом, и вместе с этим прокладывать путь к новому материалу, как бы заявляя: «Эй, а ещё я это делаю».
Одного концерта действительно может быть недостаточно, чтобы понять всё, что я делаю. Когда я был в Австралии в последний раз, я сыграл три разных шоу, иногда в одном и том же городе. Я делал электричество, акустику и два разных электричества. Думаю, это путь вперед, который, возможно, в будущем станет более фрагментированным. Увы, не могу знакомить людей со всем, чем я занимался последние 50 лет. Я уже 50 лет профессионально занимаюсь музыкой, поэтому мне есть из чего выбирать. Мне нравится ранняя работа, которую мы делали в Genesis, но я также люблю многое другое, что было сделано с тех пор. Я пристрастился к музыке. Что могу сказать? Я также очень люблю делать новое. Одной жизни очень мало.
И: А теперь вы играете в туре по Великобритании почти одновременно со своими бывшими партнерами. Причем даже чуть ли не в одном городе и в один и тот же день. Как так получилось? Имею в виду, что у вас, по сути, один и тот же промоутер.
СХ: Да, удивительно, не так ли? Речь же о Манчестере, и я очень переживал, что поклонники будут разрываться между нами, но, очевидно, что они могут (если захотят) прийти сначала на мой концерт, а на следующий день посетить Genesis, потому что у них в городе два концерта. То есть фанаты могут увидеть и старый, и новый Genesis. Хотя я использую этот термин… как бы сказать… с академической точки зрения, потому что теперь вообще всё это — старый Genesis, ведь со времени последнего альбома не было никаких новых записей у группы. Уверен, у вас есть гораздо лучшее представление о том, в каком году вышел Calling All Stations… были ли ещё? Прошло много времени, с тех пор, как Genesis вообще что-либо записывали в студии. В любом случае, каждый из нас держит двери нашего музея открытыми.
На данном этапе я слишком увлечен новой музыкой, чем мыслями о третьем альбоме Genesis Revisited
И: У вас есть какие-либо планы на третий альбом Genesis Revisited?
СХ: Есть те, кто меня к этому подталкивает. Если я когда-нибудь и сделаю – не буду отрицать, что этого не случится, планов-то нет – нужно будет взять некоторые песни, которые были менее запоминающимися, и попытаться сделать их незабываемыми. Плюс взяться за те, которые звучали слабее (конечно, это субъективное мнение), чтобы они зазвучали сильнее. Были некоторые мелодии, которые, насколько я помню, звучали лучше на репетициях, чем на альбомах, в студии. А хотелось бы добиться от них впечатляющего звучания. К чему бы мы не стремились в прежние времена, нужно довести это всё до апогея. Так или иначе, это сделать проще с материалом, который не совсем достиг вершины абсолютной классики Genesis. В некотором смысле легче заставить людей сказать: «О, я и не подозревал, что эта мелодия так хороша». Конечно, если бы я этим занялся, то это был бы определенный вызов. Но я не собираюсь. На данном этапе я слишком увлечен новой музыкой. Вернуться к старой музыке — это значит объявить о капитуляции. Было бы интересно узнать, если есть какие-то песни, которые вы считаете реально хорошими, но, на ваш взгляд, нам не удалось их хорошо записать. Если бы кто-то подумал: «Это могла бы быть реально хорошая песня, но эй, может, в те времена её просто не очень удачно записали». Вы понимаете, к чему я клоню. Когда что-то записано не так, как надо, то можно всё исправить.
И: Многие фанаты задавали вопросы о возможных совместных проектах с такими людьми как Стивен Уилсон, Стив Ротери, с кем вы работали в прошлом. Есть ли какие-то планы сделать с ними чуть больше? Возможно, даже совместный альбом?
СХ: Да! Мы со Стивом Ротери очень долго общались на тему, что можно что-то сделать вместе. Мы импровизировали и что-то даже записывали. Но на данный момент, нет ощущения, что у нас есть что-то такое, что можно было бы показать публике. Конечно, ничего не исключено, но надо понимать, что в последнее время было очень трудно делать песни лицом к лицу. Я играл на некоторых его песнях, причем на новых, а он играл где-то у меня. Нам просто нужно посмотреть, как оно пойдёт дальше. Пусть это немного, по мелочи. А если мы что-то сделаем совместное, думаю, это будет очень интересно, потому что он отличный музыкант. Интересно посмотреть, к чему это приведет.
И: Вы написали автобиографию о своей жизни, которая доводит число биографий, связанных с Genesis, до 3-4, если включить еще Ричарда Макфейла. Кто-нибудь из ваших бывших коллег высказывался о вашей книге?
СХ: Ну нет (пауза). Эм, простой ответ.
И: А как насчет отзывов от широкой публики?
СХ: Отзывы замечательные. Книга до сих пор продается, издатели довольны. Это серьезная ответственность – писать книгу. Полагаете, создание отличной песни занимает много времени? Могу сказать, что процессы написания книги, написания целого альбома и его записи в чем-то схожи. Например, переписывание — важная вещь. Вы оглядываетесь на прошлую страницу и думаете: «А мне реально удалось это хорошо описать?». Я много переписывал, чтобы попытаться сделать книгу очень интересной. Это необыкновенно. Стать писателем – это не то же самое, что написать несколько песен. Это ведь совсем другая профессия, не так ли? Это как если бы вы вдруг решили построить дом, но ничего не знаете о том, как класть кирпич. Написание книги – это не то же самое, что написать эссе в школе, или куплет, бридж и припев песни или даже что-то вроде "Supper’s Ready". Сесть за стол и начать писать — это серьезная задача. Ты должен извлечь из себя всё самое лучшее. Иногда лучшие идеи приходят, когда ты принимаешь душ, а потом думаешь: «Почему я это не записал?». У меня нет водонепроницаемой ручки. Лучшие идеи приходят всегда тогда, когда начинаешь расслабляться. Но надо их ещё уловить, эти эфемерные идеи. Это все равно что попытаться вспомнить сон, и он может оказаться столь же несущественным. И как мне это поймать и извлечь пользу? Всё равно что заставить себя расслабиться, но при этом работать. Вам нужно, чтобы обе половины вашего мозга работали.
Мы должны иметь возможность заполнять площадки на все 100 %
И: Одна тема, которую мы еще не затронули – это общая ситуация с локдауном. Если не ошибаюсь, в апреле прошлого года вы полностью прекратили выступать, и с тех пор не сыграли ни одного полноценного концерта. Вероятно, это вызывает много проблем, потому что раз у вас нет дохода от живых выступлений, тогда у всей вашей группы нет дохода, а затем у всех остальных в бизнесе. Как это повлияло на вас и вашу ситуацию? Какова ситуация сейчас, в том числе и с вашей группой?
СХ: Я решил воплотить несколько идей, чтобы заработать денег команде. Я написал от руки тексты двух песен. Одна из них – «Shadow of the Hierophant», а вторая – «Every Day». Написал по 50 экземпляров. От руки. Ничего не печатал. Рукописные версии. Мы продали их фанатам, и все вырученные деньги пошли группе. Очень много времени ушло на написание этих рукописных текстов. Ещё мы продавали футболки и всякое разное, относящееся ко всей нашей команде на передовой. Тексты песен продавались очень хорошо, даже пришлось сделать вторую партию. Не могу вспомнить, поступила ли она в продажу или это случится скоро. Но всё, судя по всему, распродаётся феноменально хорошо. Все вырученные деньги идут группе, поэтому время от времени они получают денежную инъекцию. Мне повезло, что я могу себе это позволить.
А ещё я могу записываться. Но при этом не могу давать концерты, хотя надеюсь, что позже в этом году уже смогу выполнить все свои обязательства. Тут многое зависит и от руководящей верхушки нашего правительства, их постановлений. Если, например, наше правительство в Великобритании ограничит пропускную способность площадок до 50 процентов, то я не смогу гастролировать со своей группой, потому что у нас есть продакшн, а это должно быть экономически целесообразно, чтобы окупить все, что мы делаем – весь свет, звук, все навороты и так далее. Даже если вы перевозите продакшн среднего размера. Скрестим пальцы. Мы должны иметь возможность заполнять площадки на 100 процентов. Даже с 85-ю процентами это невозможно. Я не могу работать себе в убыток, обанкротиться, устраивать шоу, которые слишком велики для своих возможностей.
Всё, что могу сказать, это то, что предстоящие концерты очень хорошо распродаются. Мне нравится думать, что я делаю шоу, совсем отличное от того, что будет делать Genesis. Музыка совершенно другая. Группа, в которую они сейчас превратились, совсем другая. Не думаю, что здесь есть какое-то противоречие. В какой-то момент они не собирались гастролировать в тех же местах, что и я, но опосля переносов они собрались выступать в США, в то время как я собирался играть в Великобритании и Европе. Потом опять переносы, и вот теперь они уже будут играть в Великобритании тогда же, когда и я. Это и вызов, и проблема для меня, но по факту, это не повлияло на продажи билетов. Нужно быть оптимистом. Если мне разрешено играть, если остальной мир открыт для бизнеса, то и я открыт для бизнеса. Мы все вместе.
И: На днях я разговаривал с менеджерами Genesis, и они сказали, что реально хотят провести тур в сентябре и октябре, основываясь на прогрессе вакцинации и возможностях тестирования. Они также сказали, что менее чем 100-процентная пропускная способность делает это шоу невозможным, потому что нельзя взять и отбросить часть фанатов. Что думаете?
СХ: Необычно, не так ли? У всех у нас есть возможность заполнить площадки, но в то же время в данный момент это невозможно. У нас нет хрустального шара. Я должен участвовать в работе правительственного аналитического центра. Буду давать обратную связь в компанию, которая консультирует правительство по всем вопросам, так что я тут как бы представляю развлекательный бизнес. Буду рассказывать, что и как. Наша отрасль является третьей по величине в стране. Пресмыкаться для того, чтобы… ну вы понимаете, что это значит. Либо мы просто прощаемся с этим – и это влияет на всю экономику страны. Дело не только во мне, но и во всех остальных. Мы и так столкнулись с ужасами Брексита, ужасами пандемии и ужасами правительственных постановлений, когда правительства могут абсолютно ничего не знать о том, как работает этот музыкальный бизнес. Я буду выдвигать свои доводы и говорить: «Пожалуйста, дайте мне работать. Я умоляю, дайте мне играть концерты. Это то, что нужно людям. Мы все можем вести очень хороший бизнес. Мы можем снова взвинтить экономику, если правильно справимся».
Лично я сделал две прививки. Мне очень повезло, что я смог их сделать. Считаю, это преступлением, что миру не разрешили пройти вакцинацию одновременно. Это, конечно, ужасно (вздыхает). У меня нет решения. Я не думаю, что у какого-либо правительства оно есть. Пока страны конкурируют друг с другом, это приводит к ужасным последствиям, там, где, прежде всего, проблем не было.
Пока окончательно не сойду с ума, буду работать с удвоенной силой
И: Вам недавно исполнилось 70. Как вы мотивируете себя? Многие люди в вашем возрасте просто уходят на пенсию.
СХ: Перспектива смертности… У меня есть дядя, спортсмен мирового класса. Он был хорош в 1953 году, а теперь одному из самых быстрых бегунов в мире нужна замена тазобедренного сустава. Поэтому каждый раз, когда у меня болит голова, я думаю… ну что, всё? Это смертельно? Ты достигаешь этого возраста и начинаешь вести об этом разговоры… Как дела? Да так, операция тут, операция там… в какой-то момент машина наверняка отправится в гараж. Но в моем теле, кажется, всё ещё работает нормально. Поэтому прежде чем я окончательно сойду с ума и откину ласты, прежде чем я перестану иметь отношение к миру музыки, я чувствую необходимость удвоить свои усилия. Было слишком много лет, когда будто всё было против того, чтобы я занимался тем, чем хотел, но теперь это возможно, и скоро я продолжу работу уже над другим альбомом, в абсолютно кратчайшие сроки.
И: Спасибо, Стив, За приятную беседу. Надеемся, скоро вновь увидеть вас на сцене.
СХ: Да, отлично. Надеюсь, что скоро мы снова сможем играть в живую. С нетерпением жду возможности снова стать гастролирующим музыкантом.
Интервью: Кристиан Герхардтс
Перевод: Андрей Борисов