Беседа с игуменом Ипатьевского мужского монастыря Петром (Ерышаловым)
Свято-Троицкий Ипатьевский монастырь – жемчужина Православной России. Тысячи и тысячи паломников приезжают сюда, чтобы прикоснуться к истории, ощутить ту самую благодать, которая есть в Доме Божием, месте, где молитва не прекращается ни на минуту. Монастырь с любовью принимает гостей, но настоящая его жизнь – жизнь и молитвенный труд монахов – остается за дверью их келий. Преподобный Силуан Афонский говорил: «Мир держится на молитве, а когда ослабнет молитва, мир погибнет».
– Отец Петр, сегодня в монастыре подвизаются всего 11 человек. Скажем прямо, немного…
– Большие многочисленные монастыри должны формироваться долгими-долгими десятилетиями, если не веками. Когда монастырь открывается, и вдруг сразу появляется огромное количество братии, это предполагает в будущем массу сложностей и искушений, и новейшая история нашей Церкви очень хорошо это подтвердила. Потому что монастырь – это все-таки духовный организм, и он не может вот так: раз – и появиться на свет в зрелом, развитом состоянии. У него должен быть свой период становления, и чем это время будет спокойнее, равномернее, тем лучше это для монастыря и для братии. Поэтому для игумена, который является духовным и административным руководителем монастыря, очень важно, чтобы каждый насельник был у него на виду. А это возможно только тогда, когда нас немного. А вот когда эта малочисленная братия подрастет, лет так через …цать, когда новоначальные неофиты превратятся в умудренных старцев – под словом «умудренных» я здесь не имею в виду особо благодатных, я подразумеваю, что они в свою малую меру станут теми, кто терпеливо прошел длительный искус пребывания в обители. Их жизнь монашеская, как некую тряпочку, перестирала, тщательно перемолола, как зерно, они уже успокоились, смирились и с Богом, и с самими собой, перетерпели всё, что им было положено претерпеть, пережили и перенесли все необходимые искушения, смогли их преодолеть и, что самое главное, сохранили и приумножили свою любовь к обители и Богу, и, таким образом, стали качественными, добротными монахами. Вот тогда на плечи таких братий можно возлагать обязанности и послушания, которые необходимо нести на доверии игумена, то есть беря уже на себя ответственность в решении разнообразных вопросов, связанных с послушанием, организовывая и свою работу, и работу подчиненных по своему усмотрению.
Когда я сюда пришел, здесь фактически остался один человек.
– Даже так!
– Сейчас мы живем в совершенно других условиях, мы уже давным-давно оторвались от эпохи советской, когда почти все храмы в России были закрыты, духовенства было катастрофически мало, и те единичные монастыри, которые существовали, порой буквально выживали в условиях непрекращающихся явных и скрытых гонений, вынуждены были в силу объективных исторических обстоятельств нести на себе бремя окормления всей российской паствы, помогать народу церковному сохранять и приумножать веру – нести обязанности приходских храмов. Сейчас же нам заниматься этим, как мне видится, совершенно не нужно, да и некому у нас этим заниматься.
– А в какую эпоху мы сейчас живем?
– Мы должны сейчас потихоньку, медленно, кирпичик за кирпичиком восстанавливать разрушенный порядок монашеской жизни – правильной монашеской жизни. Вот, например, в монастырях собирают братию и тут же начинают их постригать-рукополагать – чтобы они окормляли народ. Вопрос: братия зачем? Кого нам окормлять? Вокруг достаточное количество храмов, во многих отношениях более опытное белое духовенство. Не стоит думать, что если нам на голову наденут клобук, то мы станем выше и умудреннее приходских священников и лучше них сможем руководить жизнью мирян. Это раньше были люди, которые прошли через ссылки, через лагеря, которые были исповедниками, живыми свидетелями о Боге, они знали прекрасно человеческую душу и, будучи сами многократно испытаны, могли искушаемым помогать. А мы-то что? От горшка два вершка – и сразу в наставники к людям? Нет, так нельзя. Есть верующие церковные люди, есть для них приходские храмы и приходское духовенство, и воцерковление, забота и воспитание в вере этих людей – их хлеб, их обязанность: они должны исповедовать, причащать, они должны ходить по домам, совершать для мирян таинства и требы, они должны всё это делать. И, соответственно, распорядок богослужения на приходах должен подстраиваться под мирян, а в монастырях – под монахов.
Это, конечно, не значит, что мы должны совершенно закрыться от людей и отказывать им в возможности исповедаться и причащаться, монастырь этим должен заниматься, но только постольку поскольку, в меру своих сил и возможностей – не в ущерб внутреннему распорядку и монашеским правилам. Да и потом, как я уже сказал, здесь некому этим заниматься так, как это делали те, кто нас когда-то воспитывал. Здесь неопытные монахи, неопытные все. И поэтому нам надо просто тихо, мирно, неторопливо и основательно созидать свою жизнь. Надо отдавать себе отчет в том, что это лишь только начало будущего фундамента, и поэтому мы должны быть очень внимательны.
– Правильно я понимаю, что у монахов должна быть единственная задача, цель, послушание – молитва?
– Я убежден в том, что задача нынешних монастырей состоит не в том, чтобы «возиться» с мирянами, простите за это слово, и проявлять о них попечение, но чтобы в нашем обществе была, пускай малая, часть людей, живущих в чистоте, в согласии со своей совестью и Богом, раскаявшихся и раскаивающихся. Нашему обществу это крайне нужно, нужно как воздух. Здесь совершенно справедливо употребить притчу Спасителя о малой закваске, положенной в три меры муки. Мирянину, думаю, достаточно увидеть спину того, кто хранит мир души, ходит пред Богом, ему этого хватит надолго – остальное дополнит его приход и любимый им батюшка. А вот потом, может быть, в среде правильно живущих монахов появится тот, кто не своевольно, не своим хотением, а Божиим избранием и сокровенным помазанием будет поставлен на тяжелейшее служение окормления и утешения народа – так называемое старческое служение. Ведь мы с вами знаем из жизнеописаний святых и святоотеческой литературы, что далеко не все монахи, живущие высокой, святой жизнью, выдвигались Богом на этот подвиг. Иначе говоря: приход служит Богу через служение мирянам – монастырь служит мирянам через служение Богу.
И потом есть еще один, на мой взгляд, важный момент: для большинства людей – а большинство все-таки воспитано на верных понятиях, что хорошо, что плохо, – очень важно иметь опору своим добрым и правильным устремлениям, пусть самую малую, но опору; потому что многие споткнулись, особенно за последние десятилетия, и были увлечены на путь греха по причине недоброго окружения, всеобщего порицания добродетели и восхваления греха. И чтобы иметь подтверждение внутреннему голосу совести, что добро – это добро, а грех есть несомненное зло и что это не теория и отвлеченная философия, но реальность повседневной жизни… Так вот ради этого необходимо иметь возможность соприкоснуться с тем миром, в котором живут люди, исполняющие это добро во всей его чистоте, в полную силу, на деле. Поэтому, как мне кажется, мирянам нужны не наши поучения и советы, которые потом скорее всего будут мешать им жить, а свидетельство того, что правду Божию творить не только нужно, но и возможно.
Конечно, быть может, все то, о чем я сейчас говорю, – это такая красивая теория, но у меня пока нет причин смотреть на эти вещи иначе.
Продолжение...
Не пропустите новые материалы - подписывайтесь на наш канал