Не хочу, ну больше не хочу писать о политике! Но написанное мной о чем-то другом почти никто не читает. Ни о Севере, ни о Мадагаскаре. Ни мои мысли о Боге, ни о маленьких внучках. Ни даже о рыбалке. Рыбаки, где вы? Иногда читают о даче. И то хлеб.
Нет, все равно вернусь в свою жизнь. Пусть не читают. Зато очищусь от всей этой грязи, которая прилипла ко мне в дебрях политики. Чистому дышится легче.
…..
1999 год. Удрал из своей конторы в Полярку. Там умирал хороший человек и отличный магнитчик Вовик Ефимов. Вместо него высвистали меня. Он давно умер, поэтому я могу назвать его имя и фамилию. Вспомните его, люди!
Тощий, резкий, злой, и очень умный. Все, что он делал руками, всегда работало. Но выглядело оно всегда так, как будто его создали даже не на коленке, а где-то чуть повыше. Не буду объяснять, где. Мне он когда-то сделал источник питания. Вполне рабочий. Но, когда я случайно открыл гнездо предохранителя, то увидел там вместо этой детали толстый кусок припоя. Пересчитал параметры этого куска для работы в качестве плавкого предохранителя. Получился предохранитель для вполне приличной ГЭС. Годится. А источник – работал.
Конечно, он был пьющим, как многие из нас. Я не видел, мне рассказывали. Вернулся он с маршрута, сидел после посадки в своем самолете ИЛ-14. Не знаю, что он там делал, но думал он точно о том, что сегодня его друзья сейсмики будут гнать самогонку. И думал об этом так старательно, что вышел из самолета без трапа. Трап забрали механики.
Где-то метра три до снега или больше, но снег мягкий. А летел он очень красиво, так мне рассказали.
Вечером его от сейсмиков принесли на плече, и поставили на попа в предбаннике, где стояла наша соляровая печь ПЖТ. Он там немного постоял, потом рухнул на печь. Слегка сбил ее с фундамента, и труба выскочила. В балок пошел вонючий соляровый дым. Ну, мы Вовика оттащили, печку на место поставили. Все путем. Замучились только его потом на вторую полку поднимать. Складывался, как перочинный ножик.
Когда я его увидел потом в Полярке, это был пухлый, вялый человек. Но такой же умный. Все мне рассказал о магнитометре ММС-214, я его не слишком хорошо знал. И мы расстались.
Отработал я в Антарктиде на Дружной-4, вернулся уже в нулевые. Предлагали мне остаться в Полярке, но я пошел в свою контору. Обещал ведь вернуться, и наладить там к будущему рейсу гравиметры. Наладил. На нашей базе грузим гравиметры в контейнера для отправки на Ямал. Звонок из экспедиции: гравика отменяется. Вытаскивайте все назад.
Я тогда не ушел из конторы только потому, что мне предложили поработать в полностью частной новой партии, образованной в нашей экспедиции. В Обской и Тазовской губе.
Поработал. Получилось. Пришлось однажды даже чинить плату главного процессора нашей сейсмической станции. Сделал. Но это мелочи. Главная моя работа там заключалась в том, чтобы всю технику, за которую я отвечал, подать с борта судна в лодки. С лодок ее расставляли в воде по линии профиля. А потом, после окончания работы, надо было поднять ее на борт на толстой веревке с навязанными на ней узлами и с крюком на конце. Сам эту приспособу придумал. В день 3,5 тонны туда, потом все это обратно. Привез домой шикарную спинную грыжу.
На деньги нас кинули. Частная же контора, шо вы хочете? Особенно обидно за курсантов Макаровки, которых наняли туда в качестве рабочих. Их кинули почти полностью.
И после этого пошел я в люди. Чай, не медаль на шее!