Геннадий лежал в своей постели. Солнечные лучи уже вовсю сочились сквозь пыльные занавески, но вставать не хотелось, несмотря на мочевой пузырь. Не хотелось, потому что он знал – ноги отзовутся вспышкой острой боли. Да, возраст. Геннадию шёл уже шестьдесят первый год. Вроде бы ещё не старость, а здоровье уже уходит, просачивается, как песок сквозь пальцы.
Он всё же встал, поморщился. Неприятно, но что поделаешь. Жить надо. Заварил наскоро чай, проверил запасы в холодильнике. Есть не хотелось, но таблетки... Жгут желудок, заразы, как горящий бензин. Жгут, а принимать надо. Хочешь – не хочешь, а без них никак. Вот и приходится заталкивать в себя по утрам еду, чтобы хоть как-то затушить пожар. Доктор, конечно, говорит, что не в таблетках дело, но Геннадий был уверен – причина в них. Лечить – лечат, но и калечат тоже. А обследоваться, конечно, можно, только зачем. Старость не лечится. Что они своей кишкой нового там увидят?
Около супермаркета как обычно было многолюдно. Снующие туда-сюда покупатели, вышедшие покурить охранники, грузчики, молодёжь, раздающая рекламные листовки. Вот один с крашеными волосами подбежал, сунул в руку бумажку. Геннадий хотел сразу же её выбросить, но поблизости не оказалось урны. Злой, он сунул листовку в карман и тут же забыл про неё.
Вспомнил только дома, когда решил простирнуть свой пиджачок. Прижался к чему-то, вот и появилось на боку белое пятно. То ли мука, то ли побелка какая – в магазине всё продают. Пошарил по карманам – вот он листочек. Общественная организация «Полёт». Взяв очки, прочитал и мелкий текст, недоступный уже невооружённому взгляду.
Организация приглашала всех желающих посетить открытое мероприятие. В программе лекция, небольшой концерт и чаепитие. Секта. Лет десять назад Геннадий послал бы всех этих зазывал. Выбросил бы листок в мусорное ведро – и дело с концом. Но сегодня было не десять лет назад, да и Солнце слишком уж сильно, видимо, трепало магнитное поле Земли.
А что? Схожу. Естественно, буду держаться твёрдых убеждений, что все их танцульки и йоги – пустое дело. Нет, не заманят, квартиру не отберут. Кто-кто, а Геннадий – калач тёртый. «Посмотрю, чайку попью – почему бы и нет» - думал он, вспоминая, куда положил недавно купленную голубую рубашку. Ему почему-то вдруг захотелось посетить это самое мероприятие.
На сцене висела улыбающаяся дама с птичьими крыльями. Вернее, на занавес прикрепили картонную крылатую даму. Таких дамочек часто можно видеть в банке. Там они, правда, без крыльев, но в коротких юбках. Как живые стоят. Тут платье до пят – даже ступней не видно. Сверху надпись: «Полёт». Сделана наподобие индийского письма, где вверху черта, а под ней закорючки. Тут, понятное дело, вместо закорючек – буквы.
Вышла дама – сиреневое платье до пят, ожерелье, но крыльев нет. Геннадий ухмыльнулся. Он сидел уже минут пятнадцать, пока ожидал начало. Играла восточная музыка, чуть покачивалась крылатая баба. Сейчас музыка смолкла, затих и зал.
- Дорогие братья и сёстры! Я рада приветствовать вас на нашем скромном мероприятии. Я и все мы очень счастливы, что вы пришли к нам в гости. Пусть вас окружает любовь и удача, пусть невзгоды и болезни обходят стороной. Это – всего лишь пожелание. Оно может сбыться, а может, и нет. Сегодня я расскажу вам, как сделать так, чтобы любовь, удача, счастье всегда оставались с вами. Это будет первая лекция из цикла. Вторая и третья состоятся в другом месте, но, если кто пожелает – милости просим. Повторяю – всё совершенно бесплатно.
Женщина долго и красочно расписывала свой путь к совершенству, как она мучилась, пока не поняла, в чём смысл её существования. Говорила, как встретили её здесь, как поддержали, обогрели; как круто изменилась жизнь. Теперь она смотрит на вещи другими глазами, часто и подолгу медитирует, пытаясь максимально приблизиться к тому уровню владения своими телами и оболочками, каким обладает Учителю. Нет, она назвала его по имени, но, как не силился Геннадий, не смог он запомнить это мудрёное индийское имя. Он-то, со слов ведущей, мог и невидимым быть, и вселяться в тела животных. И с мёртвыми беседовал и оживлял покойников. Геннадий только улыбался, а ведущая вроде как бы только на него и смотрела. Ну, или ему так показалось.
Потом был чай. Столы накрыли в фойе. Неплохой чай, с травами. Желающим шустрые девушки насыпали по пакетику чая с собой. Денег не брали. Суровое сердце Геннадия уже начинало подтаивать, как от более крепкого напитка. Мелькнула мысль о наркотике, и тут же угасла. Не может такого быть. Однако, чай оказал своё естественное, привычное Геннадию действие – захотелось в туалет. Выйдя оттуда, он направился было за добавкой и за халявным пакетиком, но ту его окликнули.
- Мужчина, вы не поможете мне? – обратилась хорошо одетая дама лет пятидесяти с просто потрясающими волосами, уложенными не менее потрясающим мастером.
- Молнию у сумочки…. заело напрочь.
Молнию действительно заело. Геннадий быстро исправил ситуацию и через пятнадцать минут они уже сидели с Ириной – так звали незнакомку – в кафе неподалёку.
- Ну, что вы думаете, Геннадий, обо всём этом, - спросила Ирина.
- Да, ничего, - смутился он, - вроде, люди приличные.
- Поплыли, значит. Я тут справочки навела – жулики они ещё те. Сначала всё бесплатно, потом контракт. Десять процентов от всех доходов – им, плюс ежегодный взнос, тысяч сто.
- Да неужто, - воскликнул Геннадий, чуть не произнеся совсем другое слово.
- Да-да, - со знанием дела подтвердила Ирина, - Ещё и работать заставляют - двадцать часов в неделю. Мясо нельзя, чеснок нельзя, лук нельзя. Телефоном пользоваться только кнопочным. Что надеть, чем чистить зубы – всё решает наставник. Медитации, молитвы, посты. Видели – они все худющие.
- Так, вроде это и ничего
- Не просто худющие – больные. Скорая к ним каждый день ездит.
- Так тут запрещать надо, а они концерты дают.
- Надо, только вот не запретили. Умеют делиться, видимо - вздохнула Ирина.
- Ну, а вы здесь, тогда зачем? – поинтересовался Геннадий.
- Затем, чтобы таких, как вы, вовремя остановить. Поведётесь на ласковые слова, дармовой чаёк – бери вас тёпленькими.
- Да, - хмыкнул Геннадий, вот к чему приводит поиск смысла жизни и прочая дребедень.
- А вы этим интересуетесь? – оживилась вдруг Ирина.
- Приходится, - тяжело вздохнул Геннадий, - когда один на белом свете, а жизнь прожита. Вот так лежишь на кровати, думаешь – а что, если всё напрасно. Прокоптил небо шесть десятков лет впустую. Так и лезут мысли, как мошкара в окно.
- Это – очень важный вопрос. Смысл жизни и ответы на многие вопросы можно узнать и по-другому, тогда и мысли дурные отстанут.
- Интересно, как?
- Есть один способ. Правда это или нет – не знаю, только есть за моей деревней, где я родилась, место одно. Страшное место, даже днём жуть берёт. Так вот, туда надо придти ночью, закопать записку с пожеланиями и ждать.
- Чего? Кого?
- Этого я не знаю, - вздохнула Ирина, - Но уж точно не Деда Мороза.
- И что, - усмехнулся Геннадий, - были дурачки?
-Да были, конечно, - совершенно серьёзно и спокойно произнесла Ирина, - Только седыми оттуда возвращались.
Они замолчали. Геннадий понял, что иронизировать не стоит, Ирина просто задумалась о чём-то своём, внимательно глядя, как кошка, в совершенно пустой угол. Шутка ли – поседеть за ночь. Что же такое появлялось на том страшном месте?
- Ну, мне бояться нечего, я уже, как говорится, сменил окраску, - с наигранной весёлостью заполнил паузу Геннадий. Ирина ничего не ответила.
- Схожу за чайком что ли, - буркнул Геннадий. Расплатившись, он вернулся к дому культуры. На афише какой-то хулиган уже успел чёрным маркером переделать букву Л в букву М. Внутри тощие барышни уже заканчивали убирать со столов. Увидев гостя, одна из них – невысокая девушка с чёрными длинными волосами - тут же подошла к нему.
- Чайку у вас забыл взять, - смущённо пробормотал Геннадий.
- А, это, пожалуйста! – оживилась девушка, - Пейте на здоровье.
- Два пакетика, если можно… Я не один.
Получив два пакетика чая, источавших действительно необыкновенный аромат, он помахал рукой Ирине, ждавшей его у выхода.
***
Через полтора месяца Геннадий вышел из пригородного автобуса, вздохнул тяжко и направился по извилистой грунтовой дороге. На улице цвёл всеми красками сентябрь. Жёлтые берёзы, краснеющие осины. Огрубевшие, подёрнутые чернотой листья крапивы свисали с обочины. Было довольно тепло, но мужчина оделся в поход основательно. Камуфляжный демисезонный костюм, тёплый свитер, фланелевая рубашка, тёплые подштанники, ведь ждать придётся долго.
Да, слова Ирины не давали покоя ему никак. Интересно, отчего они седые возвращаются? Главное, живые. Что такого узнают они там? Смысл жизни? Дату своей смерти. Ирина говорила: молчат они потом – слова калёным утюгом не вытянешь…. И молятся. Даже некрещёные. Вроде бы, зачем зрелому мужику переться незнамо куда, чтобы тоже замолчать? Мёдом там не намазано, и денег никто не даст. А ведь, загорелось. Хочу – и всё тут.
Разузнал всё. Хоть и отговаривала его Ирина, но, как проехать, сказала. Даже схемку нарисовала. От остановки километр по дороге, потом будет тропинка в лес. Около неё ещё муравейник огромный. Тропинка приведёт на поляну, где раньше кузница стояла. Посреди этой самой поляны камень. Вот рядом с камнем записочку и надобно зарыть. Честно говоря, Геннадий тогда чуть не рассмеялся. Детский сад, честное слово. Камень, полянка. Ночью туда, наверное, приедет чёрный гроб, из него высунется рука мертвеца под хихиканье из кустов.…. Но Ирина не шутила – глаза её были совершенно серьёзные, даже чересчур.
Муравейник, как страж, действительно поражал своими размерами. Метра полтора, не меньше в высоту. Шуршание тысяч муравьиных лап отчётливо слышалось в густом осеннем воздухе. Пара сыроежек стояла чуть поодаль. Геннадий поправил рюкзак, и смело шагнул на тропу. Лес он любил. Грибы, ягоды, да и так – просто побродить. Сейчас он радостно вдыхал полной грудью приятный аромат хвои, смолы, мокрого мха и увядающей листвы. Вскоре показалась поляна. Когда-то здесь, вероятно, косили траву, но это было давно. Сейчас же поляну полностью затянуло марьянником и погремком, остальные же растения выглядели довольно чахлыми. «В поле звонец – урожаю конец» - неожиданно вспомнилась Геннадию поговорка. Звонцом у них и называли погремок.
От кузницы ничего е осталось, зато камень был на месте. Серый, поросший лишайником, он одиноко торчал среди травы. Меньше муравейника, но тоже не маленький. Вообще, полянка производила приятное впечатление. Тишина, покой. «Эх, была бы ещё рядом речка!» – с тоской подумал он, вспоминая, как редко он выезжал на свидания с природой. Речки не было, но был густой ельник, тёмной стеной возвышавшийся над ним.
Закопав записочку, быстренько наломал еловых лап, прилёг в тенёчке, так как на солнце было жарковато. Не хочет лето уступать свои позиции. Солнце светило, ветер шумел вершинами ёлок. Геннадию вдруг стало так легко и безмятежно. Ну, и чего тут страшного – обычная полянка, разве что камень вид портит. «Ну, и ладно. Посижу, посмотрю. Ежели не будет ничего – домой поеду» - думал Геннадий. Жизненный опыт подсказывал – ночь будет холодной. Хоть и не хотелось вставать, а надо. Костерок ночью ой как пригодится, а искать сушняк в темноте – гиблое дело.
Набрав изрядную кучу сухой древесины, Геннадий достал термос. Подумав, покопался в рюкзаке и извлёк чекушку. Разбавив чай водкой, не спеша выпил. Водка добавила красок в осенний день, но очень скоро голова мужчины стала клониться к земле. Под стрёкот запоздалых кузнечиков он благополучно задремал.
Проснулся Геннадий, когда солнце уже село, но свет ещё не померк окончательно. Холод уже успел преодолеть все барьеры к его телу, которое содрогалось от мелкой дрожи. Огонь костра быстро вернул радость жизни. Развеяв сумрак вокруг себя, костёр сгустил его поодаль. Геннадий развязал рюкзак, поужинал, прихлёбывая чай с водкой. Сон пошёл на пользу – в теле чувствовалась бодрость. На часах была половина десятого.
Прикончив чекушку, Геннадий занялся изготовлением шалаша. Вначале он планировал ночевать под открытым небом, но тут вдруг передумал. На небе стали собираться тучки, а лежать под дождём ему ой как не хотелось. Привязав жердину к стволам двух берёзок, он накидал на неё стволики молодых ёлочек. Пришлось брать походный топорик и идти кромсать молодую еловую поросль. Закидав стволики лапником, он получил надёжное укрытие от дождя, прогреваемое жаром горевшего костра. Да, в шалаше было тепло.
Телефонный будильник пропиликал полночь. Геннадий напрягся, вглядываясь в потерявшийся в ночной темноте камень. Он был еле виден, но Геннадий просто гипнотизировал его взглядом. Сейчас или случится что-то или ничего не случится. Решив подождать часок, он замер. Вдруг от камня отделилась большая чёрная тень и направилась к костру. Нет, это была не иллюзия. Геннадию стало страшно – так, как никогда. Чтобы не закричать, он прикусил большой палец правой руки.
Тень приближалась, принимая очертания человека. Геннадий решил считать его заблудившимся грибником или припозднившимся местным жителем. Куда идти, как не на костёр. Тут и дорогу узнать можно, и согреться. Но, чем ближе подходила тень, тем призрачнее казалась придуманная легенда. Неизвестный не был ни грибником, ни аборигеном. Он был…. Геннадию показалось, что он сходит с ума – на него шёл он сам. Такая же походка, такая же манера держать голову. К костру шла точная копия Геннадия. Двойник? Зеркальное отражение? Мелькнула леденящая мысль, что увидеть себя со стороны – к скорой смерти. Двойник меж тем приближался, являя свету то, что Гена видел каждый день в зеркале.
- Ну, здравствуй, Геннадий, - сказал незнакомец.
- Ты кто? – в ужасе прохрипел Гена.
- Не узнал? – с ноткой иронии спросил двойник. Он был в чёрном одеянии, разглядеть которое в тусклом свете костра не представлялось возможным. Бледная кожа головы и кистей рук контрастировала с одеждой, придавая двойнику схожесть с покойником. Геннадию стало совсем жутко. Гость же сделал ещё пару шагов к костру.
- Записочку писал? – голосом Геннадия спросил двойник.
- Пи-и-сал, - выдавил Гена.
- Ну, так вот он я – спрашивай.
Геннадий таращил на двойника полные ужаса глаза и молчал.
- Понимаю-понимаю, - незнакомец прервал паузу, - Чёрта с рогами ждал, наверное, да, Гена?
- Ну, возможно…
- Зачем тебе, Гена, чёрт? Насмотришься ещё на них – будет время. Для начала мы освежим тебе память.
И тут тёмная стена ночи вспыхнула яркими красками, явив невиданное действо. Яркие краски слились в один большой полукруглый экран. Что-то, напоминавшее 3D. Жёлтые ветви клёнов. Маленький Гена идёт в школу.
Геннадий смотрел на себя – ребёнка, идущего в школу, с синим портфелем в руке. Смотрел и двойник. Через минуту этот самый портфель был уже в окне деревянной одноэтажной школы, стоявшей на окраине деревни. Звон стекла, крики технички. Но нет, Гене удалось убедить всех, что окно разбил другой мальчик из младшего класса. Его родители потом заплатили деньги, а Гаврилыч – школьный сторож, истопник и плотник – врезал новые стёкла. Геннадию стало неуютно.
- Забыл уж, поди, Гена? Столько лет прошло, - с иронией сказал двойник.
Закружился в танце новогодний бал. Школьная дискотека, где подростки дёргались под популярные эстрадные песни семидесятых. Теперь это было уже не разбитое стекло – круче. Разогретая первым алкоголем кровь, в которой уже давно бушевали гормоны, дала выход. Лену – девочку из старшего класса – он прижал к холодной стене. Засунул руку под платьице, пытался овладеть стройным девичьим телом. Лена вырвалась, убежала. Её, заплаканную, нашли в подсобке спортзала среди матов. Нашли случайно, когда дискотека уже закончилась, и школьные работники закрывали помещения. Кто-то догадался заглянуть в эту комнатушку, зная, что не умеющие пить подростки имеют свойство иногда засыпать.
Лена не ходила в школу неделю. Родители терялись в догадках, она же твердила одно: конфликт в коллективе. Мама Лены выпросила справку у фельдшера, что девочка простыла. Всё вернулось на круги своя.
Геннадий закрыл лицо руками. Да, у каждого есть свои скелеты. Да, воспоминания о них нет-нет, да и кольнут грудь. Что-то не сделал, или сделал, но не так. Предал, забыл, затупил. Без этого не прожить жизнь, но упрёки из прошлого держат нас в тонусе.
Только тут были не уколы – нож, всаженный в сердце по самую рукоять. Закрыв глаза ладонями, Геннадий продолжал видеть. Вот он уже взрослый. Берёт в долг сто рублей. Для начала восьмидесятых – солидные деньги. Берёт – и не возвращает. Другая работа, другой город. Друзья позвали – согласился. Только, на переезд деньги нужны, поэтому и занял. Наплёл, что вернёт через месяц, сам же мечтал отдать когда-нибудь потом. Приедет в отпуск с кипой наличных – отдаст. На северах всегда хорошо платили.
Потом закрутился. Не забыл, но возвращать ой как не хотелось. В глаза боялся посмотреть. Человек, почитай, больше половины зарплаты ему отдал, а у него семья, двое маленьких детей. Жена, каждый день напоминающая, что он – глава семьи, взрослый человек – раздаёт семейные деньги направо и налево. Кредитор-неудачник уж и звонил и писал, а Геннадий что, на другом конце страны. Потом, потом, потом.
- Хватит! – с отчаянием и мольбой крикнул Геннадий.
- А что так? – изумился двойник, - Это – твоя жизнь, Гена. Та её часть, которую твой мозг упорно хочет забыть. О том, как ты выиграл кубок по лыжам, информация есть – в целости и сохранности. Какой ты молодец, ты и сам знаешь. Моя задача – напомнить тебе, какой ты мерзавец.
- Зачем?!
- Для полноты картины. Прошлое забывается, исправляется. Ты же хотел узнать смысл твоей жизни – так смотри. Всё просто и очевидно. Знаешь, очень многие, посмотрев кино, больше меня ни о чём не спрашивали. Видать, мозгов хватало самим уразуметь. Ты, как я вижу, не такой. Ну что ж, продолжим.
На чёрной стене леса замелькали моменты его жизни. Женщины, женщины, женщины. Их было много, очень много, но не одна из них не задерживалась – Гена не желал лишать себя свободы. Методы, которыми он пользовался, заставили его вжаться в землю – так стало вдруг стыдно. Двойник заметил это.
- Не стесняйся, Геннадий, смотри. Есть, что вспомнить, правда?
- Прекратите! – хрипел Геннадий, но фильм продолжался ещё около часа. Может быть, и меньше, но Геннадий был уверен – прошло не меньше шестидесяти минут. Наконец вернулась тьма.
Незнакомец смачно хлопал в ладоши.
- Браво, браво! Достойная жизнь достойного самца! Что ж тебе ещё надо, а? Вернуть былую силу, чтоб всю ночь, как тогда, в двадцать пять?
- Хочу понять, как жить дальше…. – пробормотал Геннадий. Приблизительно это он и написал в записке. Двойник Геннадия захохотал.
- Дальше?!!! Ха-ха!!! Как жить дальше!!!!
Посмеявшись вдоволь, незнакомец вновь стал серьёзным.
-А нет никакого дальше, Гена, - всё!
Геннадий побледнел.
- Семьи нет, и уже не будет. Надумаешь жениться? Не советую. Молодая жена быстро квартирку оформит, старая тебе самому не нужна. Стакан воды сиделка подаст. Не бесплатно, конечно: теперь бесплатно для тебя закончилось.
- Но я же ещё….того…, поживу ведь? – почти шепотом спросил Геннадий.
- Поживёшь, может быть. В твоём возрасте планы лучше не строить. Проснулся утром – уже радость.
- А как тогда? Ведь гложет в грудине-то. Дни идут, а всё как-то неправильно, наперекосяк.
- Правильно захотел. Молодец! Таньку помнишь?
Геннадий задумался. Танек в его жизни был не один десяток.
- Ай, чёрт с тобой! Смотри, склеротик!
Лес снова вспыхнул, явив нечёткую картинку лавочки около подъезда и приоткрытую входную дверь. Геннадий впомнил тот момент, когда впервые пришёл домой на «автопилоте». Пили всё. Его вырвало несколько раз, но парень не отступал – хотелось быть крутым. Тогда он еле добрался до квартиры и рухнул на кровать. Снились обычные пьяные сны. Он их сразу же забыл, но один – нет. Врезался в память. Тогда он беседовал, как помнится, с каким-то монахом, то ли с лешим. Старик в чёрном балахоне, разве что без косы. Старик, но борода не была седой – чёрная, как смоль. И признался тогда ему Геннадий, что мечтает встретить ту единственную, с которой у него случится просто неземная любовь. Чувства будут пылать, как жаркий костёр и не угаснут до самой старости.
Старик подумал, и ответил ровным приятным голосом:
- Мечта твоя мне нравится, но почему ты сам не стремишься её исполнить. За тебя это никто не сделает. Ты же хочешь безумную любовь – разве не так?
- Ай, да не то всё, не то….
- Почему же? Замечательные девушки: хозяйственный, умные, красивые. Выбирай любую.
- Мне нравятся светленькие девушки, да и ростиком повыше, - усмехнулся Геннадий.
- Ну, это совсем другое. Светленькие…да, это хорошо, только любви настоящей у тебя с ними не будет
- Это ещё почему? – удивился Геннадий.
- А ты подумай. Разве для настоящего чувства важен цвет волос, рост, форма и цвет глаз? Тут выбирает не сердце, а разум. Только вот, разум не способен просчитать всё. Нормальные тёплые отношения в семье, может быть и будут, но на большое чувство не рассчитывай.
- А вдруг? Взгляну в глаза – и обомлею. Бывает же такое?
- Бывает. Только в мире полно блондинок куда выше ростом. И с фигуркой. Встретишь такую на улице – и всё, кончилась любовь. Ты вспомнишь, обязательно вспомнишь свои критерии выбора и поймёшь, что поторопился. Вот она – та самая, а не приевшаяся уже жена. Потом встретится другая, третья…. Вечный поиск идеала, которого не существует. Вечная погоня за призраком. Каждому в жизни выпадает счастливый билет. Каждому – запомни. Только понять, разглядеть его смогут единицы. Да, ты видный, статный мужчина, и ты знаешь об этом.
- Естественно, - согласился Геннадий. Старик продолжал.
- И ты ищешь для себя самую-самую из блондинок и высоких, так ведь?
- Ну, не только из них, честно говоря. Естественно, мне не нужна, какая попало подруга.
- А какая подруга тебе нужна?
- Естественно, стройная, красивая. Умная, конечно. На всю жизнь ведь беру, не на год.
- Конечно-конечно. Ты весь такой, и в жёны тебе подавай первую красавицу, да ещё, чтобы и родители не бедными были. Серая мышка, как я понимаю, не подойдёт?
- Пфу-ф, разумеется! Этого добра – как грязи.
- И ты серьёзно рассчитываешь на великие чувства?
- А ты на меня не смотри – я только внешне такой. С чувствами полный порядок.
Старик посмотрел куда-то вдаль. Его борода шевелилась на ветру, шевелились и его губы, словно незнакомец шептал заклинание.
- Я говорил тебе, что каждому выпадает в жизни счастливый билет. Так вот: ты уже держал его в руках. Держал в руках пропуск в мир чувств, которым бы позавидовали даже Ромео и Джульетта.
- Серьёзно? Ты не врёшь?
- Таня. Та, что живёт на улице Лесной, дом пять.
- Ты серьёзно?! – засмеялся Геннадий.
- Абсолютно серьёзно.
- Ха-ха, ну ты дал! Танька?!!! Да на неё без слёз не взглянешь! Ни кожи, ни рожи, Вообще ни о чём!
- У тебя есть шанс. Последний. Сегодня позвони ей, если не хочешь упустить своё счастье.
- Ни за что! Пусть я неправ, пусть у меня не будет настоящей любви, но с ней я встречаться не буду. Ни за что!
- Почему?
- Да потому, что у неё ко мне, может быть и будут эти самые чувства, а у меня к ней – точно нет.
- Уверен?
- На сто процентов.
- А если позабыть про свою гордыню? Если, хотя бы на секунду представить, что она – твоя судьба?
- Ну, так-то Танька – девка неплохая, но…., - Геннадий задумался, потом резко мотнул головой, - Нет, мы с ней – разные совершенно.
- Ну, а если попробовать изменить себя. Проникнуться её жизнью, её интересами? Попробовать стать одинаковыми.
- Ломать себя? Она что – принцесса? За неё миллиард приданого дают? Танька – простая, обычная деваха, каких полно везде.
- Ладно, оставайся ни с чем. Я свою миссию исполнил, огорчённо промолвил старик, и исчез.
- Ни с чем, говоришь? Как бы ни так. Это ещё далеко не факт.
***
Зрелище потухло. Геннадий молчал. Он понимал – это был не сон, а что-то, что не поддаётся логическому объяснению.
- Я материалист – сказал Геннадий.
- Да, верно. Верю. Разумеется, только материалисты сюда приходят. Те же, кто имеет иную точку зрения на устройство мира, ищут правду совсем в другом месте. Ты, Гена – ноль, как с точки зрения эволюции, как и с любой другой точки.
- Понял, это ты тогда был? – воскликнул Геннадий.
- Пусть буду я, ведь, правда способна и мозг тебе повредить ненароком, - ответил двойник.
- А я так и не позвонил, - задумчиво произнёс Геннадий, глядя на догорающий костёр.
- …. И упустил свою судьбу, - так же задумчиво продолжил незнакомец, - дурак.
- Это точно - дурак, - согласился Геннадий, - у неё теперь семья, дети, внуки, а у меня ничего.
Двойник подбросил в костёр несколько сухих палок.
- Ладно, я сегодня добрый. Хочешь всё вернуть?
- Это невозможно, - горько усмехнулся Геннадий.
- Для тебя невозможно, а для меня – запросто. Пей.
Двойник извлёк откуда-то чекушку водки, и подал Геннадию. Тот, недолго думая, вылил половину в кружку и протянул ему.
- Нет, Гена, пей один, - сказа он тоном, не принимающим возражения. Видя недовольные глаза Геннадия, добавил:
- Так надо, Гена, так надо.
Геннадий выпил водку. Стало легко и хорошо. Тьма исчезла – теперь Геннадий видел каждую травинку, каждый сучок, каждый увядающий лист. Неожиданно захотелось спать. Его двойник внимательно смотрел на Геннадия – ровно, без эмоций. Мелькнула мысль, что это грабитель или маньяк, но тут же угасла с последними каплями сознания.
Подъезд, нечёткая шатающаяся картинка. Пьяный Геннадий нажимает звонок обитой дермантином двери. Появляется Таня – юная, как тогда, много лет назад. Геннадий пытается что-то сказать, но его снова тошнит.
Потом они поженились. Удивительное дело, с каждым днём Геннадий открывал в своей супруге что-то новое, и оно всегда оказывалось необыкновенно хорошим и приятным. Однажды он понял, что жить уже не сможет без неё.
Как здорово любить: постоянно, каждый день. Быть в постоянной эйфории, нестись домой как на крыльях, каждый день делать приятное любимой. Эта любовь произвела на свет двух дочек и сына. Забота о детях ещё крепче связала любящие сердца. Через много-много лет, уже на пенсии, они не разлучались даже на минуту – так и шли по жизни, держась за руки….
Дед Игнат обходил свои грибные места. Ясный день, скоро выходные. Дачники понаедут – всё соберут, поэтому, нужно спешить. Протиснувшись между лапами молодых ёлочек, он выглянул на полянку, где всегда можно найти рыжики – любимый гриб старика. Выглянул – и обомлел. На полянке, рядом с прогоревшим костром, стоял простенький шалашик, из которого торчала человеческая рука. Подойдя поближе, дед Игнат вскрикнул и перекрестился:
- Господи Иисусе!
В шалаше лежал мёртвый седой мужчина. Глаза трупа были полуприкрыты, лицо озаряла улыбка. Дед торопливо достал телефон, затем очки. Его корзина упала на землю, грибы рассыпались по земле. Кричали прощальный привет улетающие журавли, с тихим шорохом падали отжившие своё листья. Покой и умиротворение были во всём, потому что так и должно быть.