Предыдущую главу читайте здесь
Судя по кирпичному цвету шеи и лица, худрук уже порядочно набрался. Расстегнул вторую пуговицу рубашки, откинулся, вытянул ноги, ладони положил на стол. По сравнению с лицом руки его казались на удивление белыми, и от того неаристократично большими. Майкл, жестикулируя тонкими пальцами, что-то ему рассказывал. Леонид Захарович благодушно кивал, лицо его скучнело. Казалось, он вот—вот уснет.
К столику Леонида Захаровича подошла делегация из восьми человек. Это были актеры, которые на показе давали отрывок из пьесы «Красный павиан». Позади всех, стесняясь, прятался драматург. Тараторя и перебивая друг друга, они рассыпались в благодарностях и восторгах.
— Спасибо вам. Вы так много… Ваши терпение и талант… Традиции… Оригинальная идея... – долетало до Яны.
— Молодые… Талантливые… — отвечал Леонид Захарович.
Они по—очереди лезли обниматься.
— Тихо! Тихо! Трещотки, — благодушно осаживал он. Оживившись, он притянул к себе ближайшую девчушку. — Благодарите себя.
Девчушка испуганно замерла, как кролик в кольцах удава. А Леонид Захарович, обнимая ее, смотрел в зал, взглядом показывая всем бескорыстность и целомудренность таких объятий. И неожиданно заметил Яну.
Она быстро опустила ресницы, и, чуть прикусывая нижнюю губу, кинула из-под них на Леонида Захаровича такой взгляд, что он вспыхнул, как сухое полено. Забыв про девчушку, он тут же выпустил ее из рук, весь выпрямился и раскрылся навстречу Яне, казалось, он даже понюхал воздух в ее направлении. Девушка, высвободившись, потянула за руку драматурга, и все они, «молодые и талантливые», кивая и кланяясь, отошли к буфету, чтобы обожать мэтра на расстоянии.
Леонид Захарович пригладил волосы, выдвинул вперед ногу и нескромно улыбнулся Яне. Она поняла это как приглашение, пошла, давая ему возможность рассмотреть себя. Длинные ноги, талия, груди и нежно-припухлое, детское лицо. Приблизившись, Яна сделала книксен: приподняла юбку и склонила голову. Этот прием неизменно умилял мужчин.
— Помню тебя, — сказал Леонид Захарович, благодушно пожирая ее глазами. — Играла у Вадьки. Какой-то интеллектуальный этюд.
— Пьеса — рассуждение о современном искусстве, — прилежно ответила Яна и вдруг присела рядом с Леонидом Захаровичем на корточки. Он даже отпрянул, так это было неожиданно. Яна поймала его большую белую руку и, глядя снизу вверх изумрудными сияющими глазами, произнесла:
— Леонид Захарович, вы — гений.
— Бог с тобой. Не надо, — он старался ее поднять.
Она затараторила:
— Я вами восхищаюсь. Вы так много делаете для молодых, начинающих актеров. Я благодарна вам и хочу выразить признательность, даже любовь.
Леонид Захарович поплыл, лицо его расслабилось и обмякло. Этот детский эмоциональный порыв показался ему искренним. Да он и был таким, потому что сейчас Яна действительно восхищалась.
— Спасибо, милая! Спасибо! – он по-отечески погладил ее по голове. Взгляд, между тем, поскользнулся в вырезе платья и утонул в ложбинке между грудей.
— Ты все мои спектакли смотрела? — он откашлялся.
Яна энергично кивала.
— А какой больше всех понравился?
— Ммм, — Яна, которая только слышала названия, ляпнула наугад. — Про женщину и мужчину.
— Да, да. Он многим нравится. Ну, ничего. Ничего. Потом обсудим, — Леонид Захарович снова чиркнул взглядом по вырезу и одобряюще посмотрел ей в лицо.
— Присядь с нами, — предложил он, придвигая свободный стул.
Аркадия Марковна обреченно подвинулась, освобождая место. Яна заметила, как старушка пытается слепить на своем уставшем лице доброжелательную мину. Майкл же и не собирался скрывать враждебность, он нервно постукивал ногтями по ножке бокала. У арт-директора был французский маникюр.
Леонид Захарович разглядывал Яну: длинные ноги, острые коленки, ошеломляюще узкая талия и влажно сияющий перламутром рот. Эта девочка была из мира дорогих отелей, ресторанов и яхт. Он встречал немало красивых женщин, актрис, но в этой было что-то еще, болезненное и манящее. Нарочитая детскость и наигранный разврат.
— Удивительно, — даже задохнулся он. — Просто удивительно!
— Что? — Яна заискивающе улыбнулась.
— Как тебя зовут?
— Вы же говорили, что помните! – Яна жеманно надула губы.
— Прости старика, милая. Плохая память на имена.
— Яна.
— Какая у тебя талия узкая, Яна.
— Да? Вам так кажется? — Яна обхватила талию пальцами. – По-моему, слишком широкая. Как вы считаете?
— Вы удалили два ребра? — как бы утверждая спросил Майкл.
— С чего вы взяли?
— Вижу.
Лицо Леонида Захаровича вытянулось от изумления, он хотел возразить, что талия Яны — шедевр, но не успел.
— Извините, если лезу не в свое дело, – Майкл говорил невыносимо светским тоном. — Вы разве не знаете, что теперь тренд на естественность?
— Вы про мои губы? Вам кажется, что они выпирают? — Яна потрогала губы, и Леонида Захаровича взволновал ее жест. – Это натуральный объем. Они не накаченные.
— Я говорю не про губы, в целом, про ваш… — Майкл обвел в воздухе окружность, вписывая в нее Яну.
— Накаченные, не накаченные, какая разница? — Аркадия Марковна дружелюбно смотрела близоруким, выцветшим, как пожухлая трава, взглядом. — Главное, чтобы человек был хороший, — она примирительно подняла рюмку. — Давайте не будем ссориться, а выпьем за молодые таланты.
Леонид Захарович благодушно кивнул и чокнулся с Аркадией Марковной. Потом, не дожидаясь, глухо стукнулся о бокал Майкла. И, наконец, деликатничая, повернулся к Яне.
— А твоя рюмка где? — спросил он и накрыл большой ладонью маленькую руку Яны. — Эй, любезный, — крикнул он в сторону барной стойки.
Подошел тот самый официант. Ставя рюмку на стол, он оглушительно ударил дном о столешницу. Никто не обратив внимания. Только Аркадия Марковна вздрогнула, как от выстрела, и оглянулась. Детское лицо официанта кривилось: поднималась и вздрагивала верхняя губа, брови хмурились и куда-то в сторону соскальзывал взгляд, будто он боялся заплакать.
— А можно мне шампанского? — скромно попросила Яна, отодвигая от себя рюмку. — Не люблю коньяк. Он для меня слишком крепкий.
— Шампанское принеси, — приказал Леонид Захарович. – Только не это, — он указал на фуршетный стол. – А нормальное, «Просекко».
— Может быть «Моэт»? – с едкой издевкой спросил официант. Но Леонид Захарович не заметил.
— Просекко подойдет.
Продолжение по ссылке