1. «Я не могу просто верить, мне нужно надеяться на нечто, эмпирически вероятное. Почему, на мой взгляд, Россия должна выйти из прежнего стабильного политического равновесия в самые ближайшие годы? Рождаемость у нас растет примерно с 1999 года. Это значит, что в активную послешкольную жизнь будет вступать каждый год всё больше людей, начиная с 2016 приблизительно. Рост молодежи в обществе часто способствует политической радикализации, особенно при условии, что этой самой молодежи вписываться особо некуда, её надежды не сбываются (тучные годы путинизма остались позади, рост цен опережает рост доходов, образование деградирует и коммерциализируется на глазах и т. п.). Система не сможет эту молодежь встроить или переварить. Система предложит ей жалкую судьбу. Именно в такой ситуации лживый язык системы, её бредовая риторика может стать для «детей путинского бэби-бума» нестерпимой. Если верить социологам Дерлугьяну и Голдстоуну, без этого условия (расширения слоя недовольной молодежи) невозможна сегодня никакая революция, да и просто серьезная «движуха», социальный подъем, невозможны. В этом смысле, одним из объяснений эпохи путинского конформизма и консерватизма должно быть, кроме прочего (сырьевая коньюнктура, шок 1990-ых, чеченская война) сокращение числа молодежи и быстрый рост числа стариков в последние 15 лет. Если всё это так, то важнейший вопрос ближайших лет: кто станет новой контрэлитой? откуда возьмется язык сопротивления, альтернативы, система образов и идей, подходящая для протестной волны? Конкурирующая традиция, не испачканная подлостью нулевых лет... Вот о чем стоит думать сегодня и чем стоит заниматься. И да, я знаю, что «общество всё равно продолжит стареть и дальше» и что подъем будет относительный. Просто это «всё равно» станет не столь однозначным. И если эта логика верна, то у системы будет только один надежный клапан: открытые ворота на границе, люби нас или уезжай т. е. ускорится и без того стремительное создание «Другой России» за границами государства. Ну, или ещё возможна большая война с серьезным числом жертв, которая втянет в воронку всех, кто мог бы изменить общество, но для системы это огромный риск и никаких гарантий сохранения».
«Маркс, Маркс левой!» 2014.
«В отличие от счастливых героев «Ночного Дозора», эмигрировавших в прошлое, мы остаемся пока в 07-м году и можем рассчитывать только на мальчика Егора. В «Дозоре» все, кроме опасного мальчика, влюблены в бесконечность и стремятся слиться с нею либо через коллективную традицию власти, как «светлые», либо через ничем не отменяемый принцип индивидуального удовольствия, как «темные». Но есть мальчик, одинаково недоверчивый и к тому и к другому. Скептически настроенный к данному ему времени и к пространству вообще. Его главное удовольствие состоит в великом отказе потреблять власть, и это превращает его из объекта манипуляции в субъект действия. Есть надежда, что обдумывающий житье юноша, к которому все это фэнтези как бы в первую очередь и обращено, лет через пять-шесть, окончательно во всем разобравшись, всех оценив и устав сомневаться, одновременно выйдет из «тени» и выключит «свет». Устроит новый хелтер, что называется, скелтер. Отменит эту дурную биполярность. Такой мальчик принесет чуму в оба дома, покончив как со «светлыми» тамплиерами спасительных спецслужб, так и с «темными» гуляками криминального карнавала. Какая ему разница, что иногда они меняются местами? Его приговор элите: чванливая азиатчина, изоляционизм, холопство, клановость, номенклатурное прошлое. Его приговор контрэлите: декадентское западничество, буржуазность, эгоцентризм, фарцовочное прошлое. В обоих случаях — отсутствие Истории в крови. Мальчик бросает опасный шарик на резиночке, которым пользовалась против крокодила еще, помнится, старуха Шапокляк. Освобождает эту форму от этого содержания. Дырявит советский «Космос», снимает с оси столичное колесо обозрения и пускает по ветру останкинское телевидение. Подлинная проблема мальчика в том, что он один. Ни демонический индивидуализм «темных», ни тошнотворная семейственность «светлых» ему не нужны. Нужны несколько таких мальчиков, готовых действовать вместе. Понявших, что они обладают абсолютным оружием. И не так уж важно, каким общим именем они себя назовут».
«В альтернативной зоне». 2007.
«В чём причина такого поведения? Есть два ответа. Первый — гормональный. В любом обществе среди молодых людей до 30 лет найдется изрядное число пассионариев, всегда готовых вступить в тот или иной «бойцовский клуб». Привлекательность конкретного «клуба» оценивается обычно чисто эстетически. В большинстве обществ эти люди равномерно распределяются по многочисленным партизанским субкультурам и непримиримым сектам. Но в России Лимонов, оправдывая имидж «вечного подростка», оказался их идеальным лидером. Намекая на эту несложную теорию, обычно почему-то имеют в виду, что до 30, когда будоражащих гормонов вырабатывается больше, оптика искажается и человек менее адекватен в оценке окружающих, более возбудим лозунгами и громкой музыкой. Тогда как можно ведь повернуть и наоборот, предположив: пока гормональный фон высок, человеку есть до всего дело и он не равнодушен, а дальше, ближе к сорока, он замыкается, разочаровывается, примиряется и начинает экономить свою энергию в личных целях.
Второй ответ — классовый. Грубый, периферийный, клановый и азиатский наш капитализм вызывает деградацию целых слоёв общества. Если первое поколение нацболов — дети ещё советского, резко обедневшего, среднего класса, то дальше туда мог попасть любой, кого предлагаемое системой «место» оскорбляет, а допуска к «лифту» он не видит, ведь клановые связи и прибыльная собственность остаются определяющими ресурсами карьеры в России. Усредненный портрет потенциального нацбола — мечтательный студент не престижного вуза без особых перспектив. Ему остается только имитировать богемную претензию к «системе» и исповедовать «революцию вообще», меняющую цвет по ситуации. Нацболы это движение молодых, бедных и амбициозных людей, которым «крутизна борьбы» заменяет как отсутствие творческого и достойно оплаченного труда, так и отсутствие участия в прибылях, которое могло бы их примирить с системой».
«Поп-марксизм». 2011.
Вспомнил у себя три важных отрывка, которые что-то объясняют мне самому по текущим событиям.
2. Да ни хера не объясняют, Леша! Разве что вводят вас в полусладкие и шипучие мечтания. Всё это не более чем «бесконечно скучная Сахара возможности» (Энгельс, Ф. Шеллинг и откровение. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 41. М.: Государственное издательство политической литературы. 1970. С. 189), блуждание по смысловой пустыне и гадание на сахарном песке. Но не поможет даже кофейная гуща. Радикализация освободительного движения, внешние яркие его проявления только тогда чего-нибудь стоят, когда сочетаются с глубиной осмысления мира и доведением смыслов до практического действия. А «может быть» да «кабы», да зелёные и быстро растущие человечки, с бесшабашными гормонами и скоростным липидным обменом — это всё надежда на клевер, который, может, даст два укоса за лето, а, может, и не даст.
2017.06.15.