О.Иванов
Отрывки из дневника человека, много лет наблюдавшего за жизнью необычных существ в Новгородской области.
Мы два года после той первой встречи с авдошками прочесывали с Толькой Дмитриевым болотные острова, надеясь найти их снова. Затем с компасом прошли по лесам, прилегающим к правому берегу Мсты. Но авдошки как сквозь землю провалились. Мы на некоторое время бросили это занятие.
Но как-то, уже один, без Толика, я захотел сходить за деревню Красная Вишерка на устье Вишерки, где сходятся речки Большая Вишера и наша. Дома сказал, что ухожу на два дня на рыбалку. Я тогда хотел просто ради любопытства посмотреть это красивое место, ну заодно и рыбы половить. До соседней деревни я шел кратчайшим путем через урочище Верина нива и дальше тропкой вдоль берега реки.
Красную Вишерку прошел тоже берегом и бодро пошагал к своей цели. Во второй половине дня, идя вдоль живописного берега, я обнаружил отличное место для рыбной ловли и отдыха. Здесь я остановился.
В большом чистом омуте сквозь толщу воды виднелось песчаное дно, а по нему ходила большая стая прожорливых окуней. На другой стороне реки золотилась песчаная отмель, где можно было здорово позагорать, как на пляже. Над омутом склонились зеленые молодые дубки, которых как бы сталкивали в воду высокие нахальные осины. Если слегка прищурить глаза и не обращать внимания на дрожащие листья осин, а смотреть на всю картину леса в целом, то покажется, что осины как будто живые и вот-вот сейчас шагнут в воду. Не потому ли и дубки отклонились от них в сторону. На этой зеркальной поверхности воды неподалеку от песчаной отмели красовались белые звезды лилий в окружении зеленых и круглых листьев. Я просто не мог не остановиться здесь, не впитав в себя часть живой красоты последних дней июня.
Закинув две удочки, я стал ловить красноперых окуней. Клев был отличный. Я спустился к воде и набрал котелок, чтобы кидать в него пойманных колючих рыбок. Просидев так около двух часов, я наловил рыбы на вечернюю уху, которую хотел сварить в месте ночевки на устье. Сложил удочки и положил их на берег, разулся. Солнце грело так сильно, что я постепенно разделся до пояса, а потом решил выкупаться в этом чистом местечке. Раздевшись догола, поскольку стесняться здесь было некого, я полез в воду. Она была теплая, и я долго плавал и нырял в этом омуте.
Когда же поглядел на то место, где была моя одежда, то не увидел ее. А за кустами кто-то шевелился и хрустел зубами.
Тогда я крикнул:
—Хватит баловаться!
Очевидно, голос мой был услышан, потому что кусты затрещали, и я четко слышал, как несколько пар ног убегали в лес. Быстро вылез на берег и... обомлел. Одежды не было.
Котелок с рыбой опрокинут, а рыба вся пропала, остался лишь один самый маленький окушок, он лежал на мокрой земле. Я стал искать свою одежду. Неподалеку в кустах обнаружил свои резиновые сапоги. Я был в отчаянии, от злости хотелось грызть землю. Обувшись, сел на траву. На меня сразу накинулся рой слепней и комаров.
Тут я вспомнил, что у меня в рюкзаке лежала фуфайка, которую я таскал на лесные ночевки. Быстро надев ее, порадовался: хоть сапоги и ватник оставили, сволочи. Из одежды в мешке больше ничего не было. Я положил туда пустой котелок и завязал его. Встав, осмотрелся и стал разглядывать траву: кто же надо мной подшутил? Неужели такие же рыбаки, как я?
Но, пройдя несколько метров по смятой траве, вышел я на мокрое место. Здесь была низина, заросшая вязолистником. Здесь, наконец, и увидел, что следы были авдошкины. На влажной почве четко отпечаталась ступня почти полуметровой длины и со следом свисающей шерсти. Ноги мои вовсю жрали слепни, и я снова вернулся к реке.
Оставив удочки, стал пробираться осторожно к деревне Красная Вишерка, а увидев дома, спрятался в кустах неподалеку от крайнего дома. Я ждал темноты. Уже поздно вечером увидел я около “своего” огорода мужчину.
Жалобным голосом, каким, говорят нищие, стал его подзывать к себе. Сначала он не понимал ничего, а потом, выругавшись матом, подошел.
—Чего кричишь?—строго спросил деревенский мужик.
—Дяденька, у вас старых штанов не найдется, а то пока я купался, авдошки утащили у меня одежду,—все так же жалобно пояснял я незнакомцу.
—Авдошки, говоришь, утащили, интересно. И откуда ты только появился,—громко захохотал мужик.
—Мне штаны старые какие-нибудь нужны, а то пока иду до Поддубья, мне слепни да комары . . отгрызут,—я уже стал сердиться.
—Ладно, сиди здесь, чего-нибудь принесу,—уже серьезно сказал мужик.
Я шлепал себя по голому заду, по ногам, размазывая кровь от укусов. Наконец, незнакомец появился, неся мне обещанные штаны.
—Конечно, в них нет фасона, но до Поддубья ты в них дойдешь. А сейчас пошли ко мне,—уже миролюбиво пригласил он к себе домой.
Было уже поздно, и его семья спала. Он налил мне стакан молока и дал кусок хлеба. Сам закурил.
—Я тебя узнал по “копылу”, ты Михаила Керосинина сын Олег. А мать учительница Екатерина Михайловна. Неужели авдошек ищешь?
—Да мы уже их видели на болотном острове Терехун со своим другом Толькой,—ответил я и задумался, глядя на него.
—Спросить еще чего хочешь? Проси. А меня дядей Петей или Петром Матросовым величают,—сказал он.
—Спасибо за ужин, дядя Петя, я домой пойду, ночь светлая, а спать я не хочу.
—Ложись на сеновал, а утром рано разбужу. Мне чего-то не спится,—посетовал хозяин.
—Я тоже не засну сегодня. Завтра отец с меня шкуру спустит за потерянную одежду. Я уже в Терехуне оставил сапоги в болоте, когда от авдошек бежал,—объяснил я дяде Пете.
Он громко рассмеялся. В комнате кто-то зашевелился. Тогда мы вышли снова на улицу. Ночь была звездная, светлая и холодная — стояли последние июньские белые ночи.
—Почему ты решил, что авдошки одежду украли?
—Я следы их видел в мочажине неподалеку от устья,—объяснил ему где.
—Это авдошкина младшая дочка украла. Ей уже 10 лет, наверное. Такая пакостная. Она весной на реке, когда был ход плотвы, хвостушу со старшим братом своим у меня вытрясла. Я сначала думал, что наши мальчишки сделали. А потом подкараулил в кустах и выследил. Когда авдошки отвлеклись — стали рыбу вынимать, я выскочил и длинной ивовой палкой начал их охаживать по рыжим спинам. Ох, как бежали они от меня,—сказал Матросов и засмеялся своим хриплым прокуренным голосом.
—А родители их могли бы вас потом наказать.
—Что ты, Олег, они меня уже знают, я их много раз видел на длинном плесе. По ночам купаются, черти. Не боюсь я их, такие же люди, только дикие, да в шерсти все. А дочку авдошек один раз видел в синей женской кофте с пуговками. Это было тоже на берегу, неподалеку от того места, где ты рыбачил.
Когда стало светать, я ушел домой. Дома уже привыкли к моим приключениям, и отец не стал меня наказывать. Этим же летом Петр Матросов нашел мою одежду в трехстах метрах от деревни и передал моим родителям. Потом он жил уже в Малой Вишере на одной со мной улице, и мы часто вспоминали тот случай.