Из книги Георгия Граубина "Времена не выбирают"
«Золотая жила»
Мстительный Гроздов продолжал нас донимать. Теперь он не просто кричал на нас, а за каждый пустяк объявлял новый наряд вне очереди. Наряды надо было отрабатывать на угольном складе, нагружая автомашины. Чем сильней становились морозы, тем больше нашей котельной требовалось угля. В шинелишке и ботинках целый день на морозе попляшешь – за ночь не отогреешься. Хорошо, что скоро мы научились добывать справки об освобождении от занятий и соответственно от нарядов.
Школьная фельдшерица признавала только две болезни, достойные освобождения от занятий и автоматически от нарядов: высокую температуру и расстройство желудка.
Поначалу мы легко нагоняли любую температуру. Садились спиной к жарко натопленной печке и толкали термометр мимо подмышки, утыкая конец в горячие кирпичи. Когда у Барабанщикова на термометре оказалось сорок два градуса, а выглядел он как огурчик, фельдшерица поняла, в чём дело. И стала ставить стул в угол при входе.
Тогда мы стали добывать тепло трением, незаметно натирая конец термометра пальцем. Трением наши предки добывали огонь, а уж поднять температуру на два-три градуса их сообразительным потомкам ничего не стоило. Но фельдшерица вскоре поняла и эту свою оплошность: наша высокая температура не соответствовала нормальному пульсу. А убыстрять пульс мы тогда ещё не научились. Зато освобождение по расстройству желудка проходило без сучка и задоринки. Ведь в желудок заглянуть она не могла.
Вышли мы на «золотую жилу» случайно.
Когда поначалу мы приходили в здравпункт скорчившись и изображая на лице немыслимое страдание от болей в животе, фельдшерица участливо спрашивала: «Расстройство?». И велела принести доказательство своей гениальной догадки – мазок на туалетной (то бишь газетной) бумаге. Она снимала пробу в столовой, знала, что не всякий желудок выдержит то, чем нас порой кормили, но нужны были подтверждения. Удостоверившись в своей догадке, она велела отрывок бумаги бросить в печь и тут же выписывала освобождение.
На жилу-выручалочку наткнулся однажды Молоков. Как-то утром, проскочив мимо занятой уборной, увидел он на снегу замерзшую, расплывшуюся тонким слоем лепешку: у кого-то не сработал желудок. Вернувшись в комнату, он мимоходом сообщил о счастливчике, который наверняка получит сегодня освобождение. Володя Черемисин выразительно посмотрел на меня, я дернул за рукав Молокова:
– Надо её немедленно замаскировать! Ведь этого добра нам до самой весны хватит, если откалывать понемногу!
Мы раздобыли кусок толя, укрыли им золотую жилу и придавили сверху принесенными из оврага гнилушками и присыпали снегом.
Уголь теперь больше мы не грузили. Как только кого-то отправляли отрабатывать внеочередной наряд, он молотком откалывал частицу от «общего достояния» и отогревал на куске бумаги у жарко натопленной печи. Потом шёл на прием, откуда его отправляли за доказательством. Он их тут же предоставлял и целый день бездельничал по законному документу.
Продолжение следует. Поэтому подписывайтесь на мой канал.