Шел далекий восьмидесятый год, до лихих девяностых еще целое десятилетие, до кризисов двухтысячных ещё дальше, но сложностей в жизни людей и тогда хватало.
Валя училась заочно в институте Ленинграда, проживала со своей семьёй - мужем и маленьким сыном - в небольшом южном казахском городке близ железнодорожной станции со знаменитым названием Туркестан.
Теплым майским днём она ехала домой после очередной сессии через Москву. В столице пересадка с вокзала на вокзал, разница между поездами чуть более 4 часов. Тупо сидеть в зале ожидания Вале не интересно. Она, сдала свой чемодан в камеру хранения ручной клади не особо вежливому, ворчливому мужичку, получив свой талончик, вышла из Казанского вокзала.
Солнце слепило, грело со всей силы, которую накопило за долгую русскую зиму. Сессия сдана прилично, скоро будет дома с мужем, сыночком, через 2 месяца - отпуск. Хотелось улыбаться, радоваться жизни на всю катушку. В кошельке лежали совсем небольшие по тем временам деньги, но молодую женщину не беспокоило малое количество купюр.
На постельное белье в вагоне хватало, в те времена её стоимость не входила в билет. На покупки горячего пюре с ядреными огурчиками у бабушек на станциях, тоже достаточно. А в точке прибытия муж всегда встречал её, на такси можно деньги не оставлять. Так что денежных проблем в пути не предвиделось. Ах, как Валя ошибалась!
Пока её настроение улучшалось с каждым глотком свежего майского воздуха. Недалеко от вокзальной площади стоял экскурсионный Икарус. Стройная девица-гид с удивительно зычным и сильным для её худенькой фигуры голосом, зазывала гостей столицы в автобус. Валя решила прокатиться, освежить в памяти исторические места столицы, тем более оставался ещё вагон времени до поезда.
Попутчица в Икарусе оказалась приветливой, девица-гид вещала в микрофон не нудным заученным текстом, а довольно оригинально, с юмором, с увлекательными деталями. Скучать не пришлось. Когда автобус вернулся к вокзалу, до поезда оставался еще час. Валя решила дойти до продуктового купить какую-нибудь мелочь в дорогу. В магазине толпилось несколько теток, небольшая очередь явно намекала, что дают некий дефицит.
Продавали БАНАНЫ! В те годы их не было на каждом шагу как сейчас. Валя пристроилась к очереди, но, поразмыслив, что бананы за двое суток испортятся, да и денег маловато, чтобы их покупать, простояв минут пять, она вышла из магазинчика, ничего не купив.
В киоске лежал свежий номер "АИФ", Вале нравилась эта газета за остроту тем. Она, полезла в сумочку за кошельком и тут...
Почувствовала, как сердце будто остановилось. Холодный пот мгновенно выступил на лбу хотя солнце светило по-прежнему со всей силы.
Кошелька в сумочке не было. Она, не веря глазам, еще раз перебрала вещички - зеркальце, помада, расческа, платочек. КОШЕЛЬКА НЕТ!
В нем лежал билет, талон на багаж, оставшиеся мелкие, но все-таки деньги. Слёзы не закапали, полились сразу водопадом. Валя шла по залитой солнцем Москве, но ей казалось, что стало пасмурно или у неё слегка потемнело в глазах. Прохожие равнодушно шли мимо, им не было дело до какой-то там кражи. Наконец, одну сердобольную даму тронули тихие, но обильные рыдания Вали, она остановилась, помогла слегка успокоиться, отвела Валю в ближайшее отделение милиции.
Ближе оказался Ярославский вокзал, милиционеры, со скучными лицами выслушав историю, заявили, что это не их территория.
- Что же делать мне? - Валя готова была опять разрыдаться.
- Идите, милая девушка на свой вокзал. Вы откуда ехать должны? Родная милиция пыталась сбагрить проблему подальше от себя.
- С Казанского!
- Туда идите, причем тут мы? Мы что поймаем воришку в центре Москвы, да еще за такую смешную сумму? - мужики развели руками и заявили, что денег у них нет для таких случаев, вокзальных воров тьма, а за руку она никого не схватила.
Может сама где-то кошелек выронила? - с легкой надеждой спросили мужики Валю.
Равнодушие ментов подстегнуло Валю к решительным действиям, она вытерла слезы. До поезда оставалось минут 40. Надо что-то предпринять. Она бегом бросилась через Комсомольскую площадь, нашла тамошнюю милицию, коротко пересказала историю, попросила посадить её в поезд без денег. Номер вагона и место Валя прекрасно помнила; ещё из Питера она звонила мужу, чтоб сообщить в каком вагоне едет.
Услышав подобную просьбу, мужики согласились помочь, но с подозрением спросили об отсутствующем багаже.
Валя остановилась, она совсем забыла про свой чемодан.
- Ну ты даёшь,- только и смогли выдохнуть милиционеры,- с этого надо было начинать, ворье уже твои вещички делит небось.
Все трое бросились в камеру хранения. Валя бежала так быстро, как никогда больше в жизни не бегала. Ещё четыре часа назад, очень ворчливый, хамоватый хранитель багажа, увидев ментов, тут же стал не в меру услужливым и ловко нашел нужный чемодан.
Вале пришлось четко вспомнить, что лежит в нём. Сначала она растерялась. Ничего толком не вспоминалось, но ей наводящими вопросами помогли. Наконец, все условности преодолели и все трое опять понеслись к поезду.
Осталось около пяти минут до его отправления из Москвы.
- Ну вот наконец-то твой десятый вагон,- менты с облегчением вздохнули. Чувствовалось, что вся эта беготня порядком надоела, им явно хотелось вернуться на своё рабочее место, попить чайку.
Они быстро объяснили проводнику всю ситуацию, но тот огорошил их сообщением, что все места в его вагоне заняты.
- Ёхарный бабай, видно воришки успели продать твой билет. Ничего не попишешь!- мужики развели в очередной раз руками и поспешно удалились. В те далёкие славные времена билеты еще продавались без указания фамилии пассажира, его действительно могли продать в половину цены. Валя совсем отчаялась, с ужасом наблюдая, как поезд тронулся. Десятый вагон медленно поплыл в сторону родного городка, но, увы, без неё. Радостные пассажиры махали провожающим, пытаясь мимикой что-то объяснить сквозь плотно закрытые пыльные окна вагона.
Валя не сдержалась, слезы Ниагарским водопадом вновь хлынули. Мимо проплавал проем тамбура следующего вагона, где стоял невысокий крепкий, средних лет проводник - узбек.
- Чего ревешь, красавица?- спросил он с большим акцентом.
Хотя Валю трудно было назвать красавицей с таким зареванным лицом, но ёе слезы видно задели его доброе южное сердце. Валя, размазывая остатки косметики по лицу, смогла выдавить всего два слова. Впрочем эти короткие словечки объяснили всю ситуацию мигом.
Узбек засмеялся, протянул руку: "Давай чемодан и прыгай сюда, а то не успеешь".
Валя, машинально отдав чемодан, юркнула в тамбур уже набирающего скорость поезда. Сначала проводник поместил её в своё купе, предложил чай в красивой голубой пиале, а через пару часов стал приставать. Вера решительно заявила, что прыгнет с поезда, если он не прекратит своих нахальных поползновений. Узбек опять засмеялся и предложил переселиться в соседнее купе, выбрав любую верхнюю полку.
Две нижних занимали шумные цыганки, но сейчас Валю не волновал шум, она посетила туалет, отмыла остатки размазанной туши, помады, забралась на вторую полку и почти счастливая, что её криминальная история пришла к концу, попыталась заснуть.
Обе цыганки, молодая и постарше, очень громко разговаривали на своём языке, но Валя так намаялась от всех злоключений этого сумасшедшего дня, что улеглась на голой полке без матраца, заснув почти мгновенно. К вечеру, проснувшись, она сходила к проводнику, попросила стакан, налила кипяток и села в уголок, прихлебывая бесцветную жидкость, с голоду показавшуюся ей даже с каким-то приятным привкусом.
Соседки по купе, ужинали за столиком, как обычно звонко общаясь на своем языке, но когда Валя сходила за вторым стаканом кипятка, обе резко замолчали.
- Слышь, кума,- начала разговор старшая из них, переходя на русский язык,- ты вроде одета прилично, чемодан неплохой, а спала на голой полке, без постели, пьёшь кипяток, прям как в войну. Что случилось-то?
Валя спокойно, местами даже с улыбкой рассказала о своих московских приключениях, некоторые моменты теперь, со стороны, ей показались потешными. Волноваться причин уже не было, она хоть и без удобств, но ехала домой.
- Ну, ты даёшь, кума!- возмутилась старшая цыганка,- кто же в одно место кладет и деньги и билеты? Да еще гуляет по Москве, разинув рот!
- У трёх вокзалов всякая шушера шляется,- добавила та, что моложе,- Да и наших полно, ты для них лакомый кусок. Мы-то торговые, не воруем.
- Вот воришки удивились, когда в кошельке мало денег нашли,- молодая цыганка засмеялась заливисто и как-то не обидно.
- Они на билете свой навар взяли,- прервала её старшая,- почему у тебя так мало денег осталось? Дорога всё-таки. До Туркестана из Москвы больше двух суток тащиться, у меня там родня живет, знаю эту станцию.
Тут возмутилась уже Валя:" Чего эти деньги назад домой везти? Я подарков накупила мужу, сыночку, маме, а деньги заработаю. Копить не умею, у меня и сберкнижки-то нет."
Старшая цыганка, казалось, прибывала в легком шоке:
- Дела на белом свете, с такой смешной суммой почти до Ташкента едет! На Икарусе кататься есть деньги, а на сберкнижку положить нечего. На кой ляд тебе эта экскурсия? - пожилая цыганка явно не понимала стиль жизни Вали. Через минуту - другую она все-таки вышла из ступора, полезла куда-то под многочисленные юбки, достала то ли тряпку, то ли носовой платок, развернув его, протянула Вале деньги.
- Вот что, кума, иди постель возьми. Не дело на голой полке валяться, из еды что-то купи, хоть чай нормальный с сахаром. Чего сидишь? Иди уже.
Валя настолько удивилась, что сидела какое-то время не двигаясь, уставившись на деньги.
- Онемела от счастья что ли? Ты видно думаешь, что, если цыгане, так помочь не могут, только воруют да гадают. Цыгане разные бывают. Мы не воруем, не гадаем, мы торговые, вот товар везем и продаем,- она кивком головы указала на тюки и мешки, которые Валя даже не заметила во всей этой сутолоке.
Когда она проснулась на следующее утро, её спасительниц в купе не было, вышли утром. А ведь она даже имен не узнала, толком не поблагодарила. Вот ведь, балда, какая!
Дальше поездка прошла почти спокойно, правда ходили днем ревизоры или какие-то проверяющие, но проводник спрятал её в туалете. Все обошлось. Когда поезд остановился на её станции, Валя долго благодарила весельчака - проводника, уже простив ему нахальные приставания. Ведь если бы не он, неизвестно чем бы кончилось подобное приключение. В Москве у неё ни одного знакомого человека, мобильных ещё не было.
Она вышла на знакомый перрон, залитый знойным палящим солнцем, и сразу услышала родной громкий голос мужа, который в соседнем вагоне возмущался отсутствием своей жены.
Жара в Казахстане уже началась. В открытые окна десятого вагона неслось ворчание Сереги:
- Как это нет моей жены? Она в Питере билет купила на это место и звонила мне,- голос становился все громче, страсти накалялись.
Валя позвала мужа, потащила в такси. Уже в машине рассказала, отчего очутилась в соседнем вагоне. В ответ на историю она услышала уже знакомые слова:
- Ну, ты даёшь!
Валя разразилась долгим хохотом. Такие разные люди: цыганка, менты и даже муж - все выразили ситуацию одинаковыми словами. Все, словно сговорившись сказали: "Ну, ты даёшь!"
А чего такого она сделала?
С тех пор прошло больше сорока лет, но события тех теплых майских деньков Валя помнила до мельчайших подробностей.
Не забыть, как бросили её менты на вокзале, как выручил узбек и две цыганки. И всегда с горячностью убеждала любых собеседников в том, что нет плохих наций, есть в любой нации хорошие люди. Никто за долгие десятилетия не смог переубедить её в обратном.