— Стерегут, сволочи! — прошипел сквозь зубы Кольтрог, с ненавистью изучая раскинувшийся в долине лагерь. — Ловят тех, кому повезло вырваться из южной душегубки.
— Идем, — я тронул вояку за плечо, отполз от края обрыва.
В небольшом углублении, скрытом колючими кустами, дремали, склонив головы друг к другу, весельчак и мышка. Разбуженные нашим появлением сони виновато потупились, но я махнул рукой, в этот раз прощая опасную беспечность. Вымотанные долгим переходом, обгоревшие до черноты, изъеденные пылью — птенцы превратились в бледные тени самих себя. Ольдар, Миорпа и Кольтрог — мне удалось вывести лишь троих. Прочих навсегда поглотило песчаное море: не найти ни следов, ни могил.
Много позже от Повелителя Запада я узнаю, что убийственную бурю, горнило Великой Пустыни и засады на тропах Волногорья пережили четыре сотни драконов. Четыре сотни против пятидесяти, пришедших со мной к Южному Храму! Гнев Альтэссы Харатэль воистину ужасал.
— Что будем делать, эсса? — в вопросе Кольтрога прозвучала привычная практичность.
— Скакать по склонам яки горны козлики, — ответил Ольдар. — На пляже позагорали, теперь и размяться пора.
«Оживающие» птенцы не могли не радовать. Прошлое постепенно отпускало, разжимало цепкие ноготки — раны на изорванных в клочья душах затягивались.
— Нет, на гору мы не полезем, — отклонил я предложение.
Во-первых, у нас не было подходящего снаряжения, без которого обрывистые склоны становились непреодолимым препятствием, использовать же магию значило привлечь всех окрестных драконов. Во-вторых, на подъеме отряд окажется уязвим: если нас заметят, прицелиться в болтающуюся над пропастью мишень сумеет даже отчаянный мазила. В-третьих и последних, никто не даст гарантию, что наверху не ждет засада.
Я задумался, оценивая ситуацию. Широкая дорога, бегущая вдоль реки, раньше, вероятно, пользовалась популярностью у направляющихся в Южный Храм купцов. С началом Раскола торговля увяла: никто не решался посылать дальние караваны через разоренные войной, кишащие разбойниками — дезертирами и озверевшими от безысходности, подавшимися в вольницу крестьянами — земли. Но тракт, хоть и пустовавший большую часть времени, по-прежнему выглядел ухоженным и проходимым: армия Альянса тоже нуждалась в путях для быстрой переброски отрядов и пополнения фуража.
Перемещаться вдоль старых дорог, конечно, намного проще и быстрее, чем снискивать славу покорителей горных гряд, но почти так же опасно из-за застав. Командир развернутого внизу лагеря умело воспользовался преимуществами местности. Перегороженная плотиной река разлилась в широкое, от склона до склона, озеро — гладкое, словно отполированная металлическая пластина, и прекрасно просматриваемое. Сама же дорога теперь шла через центр временного военного поселка, имеющего все шансы превратиться в постоянный. Я подозревал, если вежливо постучать в свежеструганные деревянные ворота, алые южного клана так обрадуются «гостям», что вряд ли захотят отпускать.
— Дождемся ночи и попробуем проскользнуть мимо лагеря. Впритык пойдем.
— Там ловушек уйма, — неуверенно заметил весельчак. — Патрули и часовые. Сенсорики[1] территорию шерстят.
Я пожал плечами, собираясь разбираться с проблемами по мере их поступления. Что меня по-настоящему волновало:
— Миорпа, как твоя нога?
Девушка, прислушиваясь к ощущениям, потерла подвернутую на козьей тропе лодыжку.
— Переход я выдержу, — замявшись, она спросила. — Эсса, не лучше кому-то отвлечь врага, сыграть роль приманки.
— Думать забудь, — холодно оборвал я, добавил мягче, смотря на шоколадный бархат песков Великой Пустыни, освещенной лучами вечернего солнца. — Достаточно бессмысленных жертв. Более чем.
***
Шепот разговоров, желающих остаться тайной, иногда гремит оглушительнее сходящей с заснеженных вершин лавины. Внимание привлекает всяко больше.
Я замер у входа в пещеру, прислушиваясь.
— Миорпа, идея насчет приманки выглядит здравой. А ты что думаешь, Ольдар?
— Эсса сказал… — возразила девушка.
— Эсса мягко словами стелет, да только спать жестко, — титул, брезгливо выплюнутый Кольтрогом, звучал как ругательство. — Мимо патрулей не пробраться. Нас обязательно схватят! И… как думаете, какое наказание ждет за предательство? Пригрозят пальцем, выпорют и отправят домой к мамочке? Нет. Нас всех казнят! Мы же клялись на Церемонии Совершеннолетия в верности клану…
— Мы клялись командору Риккарду. Под солнцем степей Криола на крови его когтя мы клялись построить лучшее будущее для драконов, — в голосе Ольдара прорезалась суровая, пафосная торжественность, в другой ситуации позабавившая бы меня.
— Лучшее будущее? К Хаосу! Ты до сих пор веришь в эту чушь?! — взорвался птенец. — Мне опостылела бессмысленная война! Нет никакого лучшего будущего! Зато есть шанс защитить настоящее! По большому счету мы не нужны карателям — запутавшиеся обманутые дети, не ведавшие, что творят, а затем испугавшиеся последствий. Но Демон льда… Демон льда — другое дело! Если мы пусть и в малости поспособствуем аресту изменника, сможем рассчитывать на милосердие Повелителя Севера.
Миорпа испуганно всхлипнула. Ольдар язвительно поинтересовался.
— У тебя с памятью плохо? Солнышко головку напекло, бедненький? Забыл, что случилось с Зильгейном и Фиорратом? Они тоже считали себя умнее всех.
— Именно поэтому! Крысу как раз и не жалко, но… думаете, командор не пожертвует нами, как Шельворбом? А, Ольдар, от твоего друга избавились как от досадной помехи…
Я вошел внутрь, оборвав спор.
— Пора!
Миорпа опустила глаза, торопливо прошмыгнула наружу. Побледневший Ольдар секунду испепелял взглядом противника, отвернулся, так ничего не сказав.
В пещере мы остались вдвоём. Кольтрог принял независимый, даже вызывающий вид, но сообразив, что находится в тесном закутке, единственный выход из которого лежит мимо меня, нахмурился, нервно коснулся ножен.
Некоторое время я задумчиво изучал птенца. Удивляясь и пугаясь того, какие всходы дали зерна Хаоса, посеянные мной же самим несколько лет назад. Страшась открывшегося будущего: если кланы утратят доверие к летящим выше, если разрушаться основы, по которым живут Пределы… разве я этого желал?!
Приблизился. Дракон вздрогнул, поняв, что я мог оказаться свидетелем провокационного разговора. Облизнул пересохшие губы.
— Эсса…
Я схватил парня за шиворот, припер спиной к стене, слегка придушил предплечьем. Прошипел.
— Если хочешь сдаться, самое время! — он судорожно сглотнул, вцепился в мои пальцы, силясь ослабить хватку. — Можешь считать меня убийцей, демоном, да хоть разменной монетой, на которую получится купить благосклонность Альтэссы! Разрешаю! — Плевать! Я это заслужил! — Но если из-за твоей трусости пострадают Миорпа или Ольдар, поверь, я сумею до тебя добраться!
***
Блик факела отразился в воде второй луной, предупреждая об опасности. Птенцы резко метнулись вбок, прижимаясь к крутому глинистому берегу, затаились под корнями нависшего над головой каштана.
Шорох шагов смешивался с шелестом реки, катящейся по камням. Я положил ладонь на рукоять клинка. Дышал через раз, воображая себя травой, водорослями, личинкой щелкуна, ползущей сквозь толщу земли, рыбой, ночующей под корягой. Заметят — не заметят, почуют — не почуют? Кольтрог и Ольдар успешно сливались с окружающим миром. Миорпа... мышка испуганно жалась к склону, распространяя острый запах паники. Я медленно протянул руку, намереваясь коснуться девушки, ободрить, но она стояла слишком далеко, а притаившийся рядом Ольдар не замечал критического состояния подруги.
Шаги замерли над головой. Свет искрился на поверхности реки в пяди от наших сапог. Миорпа забыла все вечерние наставления, жмурилась, мяла пальцами ткань штанов. Хаос! Когда выберемся, вымуштрую девчонку так, что вообще прекратит бояться чего-либо.
Патруль задерживался. Заметили? Глупо, но я надеялся, что нам повезет избежать встречи с сенсориками.
— Идем! Чего ты застрял? Днем на здешние пейзажи не налюбовался? — вопрос раздался над самой головой. — Прочие отряды небось уже вернулись. Одни мы по темноте бродим, потому что тебе всюду мерещатся враги.
— Рядом кто-то есть.
Подбитый невидимым башмаком камешек описал дугу и плюхнулся в воду. Мышка вздрогнула.
— Охота тебе искупаться — проверяй! Но если и тут пусто, возвращаемся в лагерь! Досталась же мне ищейка в напарники — никакого покоя!
Я переглянулся с Кольтрогом, показал жестами, что возьму на себя скептика, сенсорик же на нем и Ольдаре. Дракон кивнул, принимая приказ. Я стрельнул глазами вправо-влево, оценивая, где удобнее забраться.
Мышка закусила губу и, оскальзываясь на влажной гальке, прыснула вниз по течению. Ночную тишину разорвала удивленная ругань и... сигнал тревоги. Я помянул Хаос, взлетел по склону, вырубил, в последний момент сдержавшись от убийства, отвлекшихся на девушку дозорных.
— Надо вернуться за Миорпой, — неуверенно заметил Ольдар. Кольтрог хмурился и молчал, выжидая, что я буду делать.
— Ждите здесь!
Я не успел пробежать и пяти саженей, как ощутил активацию плетения, пока не боевого. Резко затормозил. Над лесом повисла, превращая ночь в рваные полосы мертво-белесого света и угольных теней, колдовская звезда. С той стороны, где исчезла Миорпа, послышались крики.
Кто-то ломился через кусты, выкликивая патрульных.
— Убираемся отсюда!
— Миорпа…
Я толкнул Ольдара, вынуждая сдвинуться с места. Кольтрога подгонять не пришлось. Огибая ловушки, мы мчались против течения, спеша увеличить разрыв между собой и завязавшейся схваткой. Воздух за спиной трещал от атакующих чар, сыпавшихся как из рога изобилия — слишком много усилий, чтобы справиться с одной перепуганной до смерти девчонкой, а значит, гарнизон не успел разобраться в происходящем. Шум нарастал, но одновременно удалялся: нелепая выходка все же принесла положительные плоды, отвлекла большую часть охраняющей путь стражи.
Впереди показалась плотина. Я схватил увлекшегося Кольтрога за плечо, утаскивая под прикрытие деревьев. Кивнул на неподвижную фигуру, сливающуюся с грудой камней. Часовой нас не заметил.
Мы углубились в заросли. Скорость сразу снизилась. Вблизи заставы лесная полоса сужалась до тридцати сажень. За спиной журчала река. Меховые лапы поднимающегося тумана медленно ползли по мшистым стволам, проваливаясь в невидимые ямы и огибая раскидистые папоротники, подбираясь к дороге. Тускло-зеленые огоньки светлячков рассыпались по земле — мерцающая колдовская тропа манила в неведомые дали.
Я хмыкнул, не ожидая от себя поэтических сравнений, особенно в такое время. Прислушался. Ночь стихла. Потревоженные магические поля успокаивались — бой закончился. Надеюсь, алые здраво оценили ситуацию и не стали убивать глупую девчонку, хотя, если рассуждать цинично, смерть Миорпы для отряда была бы гораздо безопаснее, а потому предпочтительнее, чем ее плен.
— Вопилки! — предупредил Ольдар.
Между стволами растянулась серебристая сеть сигнального заклинания. Я оценил протяженность, расстояние между ячейками — не обойти и не перелезть. Пришлось терять время, осторожно распутывая плетение, перенаправляя вектор потоков и создавая «пустой» участок — работа нудная, кропотливая, а по отношению к вопилкам требующая еще и ювелирной точности.
Ольдар напряженно сопел над плечом. Кольтрог следил за местностью.
Дорога справа пустовала: «вечность», потраченная на возню с чарами, длилась не больше пяти минут. Мы вплотную приблизились к лагерю. Над перегородившими тракт воротами возвышалась шаткая башня-платформа, где дежурил очередной часовой. Засыпанная белым песком, ярко освещенная луной полоса, отделившая деревья от стены и озера, совершенно не годилась для игры в прятки.
За спиной взлетела еще одна осветительная звезда. Похоже, враги обнаружили нейтрализованный патруль. Теперь проследить наш маршрут сумеет любой неопытный сенсорик и даже просто умелый следопыт.
Хаос!
Как же отвлечь стража?!
На ноготь сел светлячок. Я подумал и принялся собирать в ладонь горящие «ягоды», облепившие ствол ближайшего дерева. После секундного замешательства птенцы присоединились ко мне.
Вторжение в разум что драконов, что людей запрещено: бесполезно, рискованно и часто заканчивается неудачей из-за хаоса, царящего в даже рассудительных на первый взгляд головах. С другой стороны, редко кто настолько безумен, чтобы замахиваться на основательную кройку сознания, а со смещением фокуса внимания справляются даже уличные артисты, не владеющие и толикой магии драконов. Это действует и в отношении людей, и в отношении животных, главное, хорошо разбираться в привычках первых и инстинктах вторых.
Часовой, несомненно, не раз пользовался общеизвестными уловками, чтобы принудить усталую лошадь бежать быстрее или отогнать привязавшегося на улице пса, но вряд ли он когда-либо сталкивался с целым роем светлячков, внезапно облюбовавших и настил наблюдательной башни, и самого дракона.
Пока алый отвлекся, нелепо размахивал руками, тщась отогнать навязчивых насекомых, отряд незамеченный проскользнул к стене, свернул за угол.
Земля пружинила, хлюпала, проминалась под ногами. Узкая, заросшая осокой полоска берега, втиснувшаяся между кольями изгороди и черным зеркалом озера, казалась бесконечной нитью, натянутой над бездной: я невольно косился вверх, опасаясь, что в любую минуту часовому вздумается отправиться в обход.
Пронесло.
С той стороны идти стало проще: магических ловушек и сигнальных заклинаний встречалось меньше, патрули и наблюдатели исчезли. Кольтрог больше не хватался за оружие при любом шорохе. Расслабившийся Ольдар едва не угодил в обычный медвежий капкан. Несомненно, впереди ждет еще застава и не одна, но волноваться об этом пока было рано.
Мы успели преодолеть верст пять по извилистой горной дороге и подняться на полсотни саженей над лагерем, когда мимо, вздымая пыль, пронеслась кавалькада.
Голодными глазами упустившего добычу хищника над озером затухали две болотные звезды.
***
— Они не угомонятся! — мрачно резюмировал Кольтрог.
С самого раннего утра стиснутая между двумя горными грядами долина напоминала разворошенный муравейник. По серой извилистой ленте дороги, нещадно подхлестывая лошадей, носились в обе стороны разъезды. Поисковые отряды прочесывали лес на склоне внизу, уже перекочевав на ближний берег реки, и медленно, но с настойчивостью преследующих добычу гончих подбирались к нашему убежищу. Судя по растерянности, сенсорики у врага оказались слабые, а нам удалось запутать след, но если алые приблизятся вплотную, я не поручился бы за надежность маскировки. Глупо забывать и о возможном подкреплении: Альянс не пожалеет лучших карателей, чтобы загнать в угол Демона льда.
— Хаос бы побрал Миорпу!
Мысленно я согласился: вряд ли столько шороху подняли бы из-за пары оглушенных часовых и проскользнувшего лазутчика. Скорее, махнули рукой, позволяя счастливчику попытать удачу у следующих застав. Миорпа угодила в плен. Добровольно ли, нет, но девушка выдала противнику и численность отряда… и его состав.
— Помолчи, — вслух осадил.
Вояка сглотнул, вспоминая собственные призывы к бунту.
Ждать на месте опасно. Видно, походу через Волногорье суждено превратиться в бесконечное бегство. Я оглянулся на съежившихся, усталых от бессонных суток птенцов. Решился.
— Нам лучше разойтись.
— Бросаете нас? — криво усмехнулся Кольтрог, будто со вчерашнего вечера ожидал чего-то подобного.
— Даю шанс выкарабкаться из этой передряги. Я немного пошумлю, отвлеку погоню, вам же лучше переждать пару дней в убежище, а затем двигаться дальше.
— Эсса, вы не должны!..
Ольдар осекся. Не птенцу указывать эссе, как следует поступать.
Я задумчиво смотрел на молодых драконов передо мной: самоубийственная преданность и граничащее с полным отсутствием морали и этики вольномыслие, порядок и хаос — две неприглядные стороны одной монеты. Почему монета всегда падает только одной стороной?
И на какой из них в итоге суждено оказаться мне самому?
***
Луна растянула полные масляные губы в глумливой улыбке. Следила, точно вездесущие сплетницы, чьи склизкие, наполненные восторженным осуждением слова так же губительны для репутации, как заливающий проплешины тусклый свет для удирающего от погони беглеца.
Я придержал тело оглушенного часового — убийств я по-прежнему избегал, не желая понапрасну злить карателей — уложил на сухую хвою, толстым слоем покрывавшую землю. Неловко переступил, под каблуком оглушительно хрустнула раздавленная шишка. Замер, прислушался, косясь на главный тракт, просвечивающий за деревьями.
Тишина.
Приложил ладонь к стволу ближайшей пихты. На коре отпечаталась и быстро погасла, втянувшись внутрь, руна — одна из пары десятков, уходящих вверх по склону, способных на несколько секунд превратить деревья в иллюзию удирающего со всех ног дракона.
Оглянулся на мирно дрыхнущего алого, выругался — следовало спешить, пока разведчика не хватились. Быстрым шагом двинулся вдоль колышущейся стены сигнальной паутины, направляясь к выкопанному в сотне саженей левее лазу. Происходящее здорово напоминало игру «волки и псы» — одну из любимых забав как учеников, так и наставников Пламени — если, конечно, не задумываться, какими будут последствия плена.
Спустя полчаса я вернулся на то же самое место, выйдя к «забору» с другой стороны. Невольно помедлил, прежде чем взрезать дрожащие нити. Деревья над головой колыхнулись, будто от случайного порыва ветра. По растревоженному заклинанию в обе стороны заскользили серебристые искры.
Я бросился прочь от дыры, но почти сразу вынужден был затаиться, пропуская загонщиков. Алые бежали неспешной рысцой, внимательно вслушиваясь в окружающее пространство. Я думал о том, как хорошо быть трутовиком, желтовато-коричневым трутовиком, прилепившимся к шершавому стволу дерева по соседству с моей ладонью. Впиться грибницей в невидимые глазу трещины, присосаться к текущим под корой сокам. Бережно взращивать споры.
Алые замедлили шаг. Четверо. Сердце билось через удар. Я с трудом отвел ладонь от рукояти клинка, подавляя агрессию. Здесь только старый трутовик.
Вспыхнуло первое отвлекающее заклинание. Почуявшими добычу лайками драконы сорвались с места, преследуя иллюзорную цель. Я перевел дух, на секунду задержался, оценивая проделанную работу: неплохо получилось, даже слабый фон заклинания вполне сойдет за неумело приглушенное сияние ауры мага.
До примеченной козьей тропы я добрался быстро. Лес за спиной гудел рассерженным пчелиным ульем: алые потеряли приманку и прочесывали мхи в поисках свежих следов. А заодно наглухо перекрывали все возможные выходы из долины.
Обнадеживало, что эту тропку я нашел случайно, заинтересовавшись клочком шерсти на непроходимых с виду зарослях боярышника. За кустарником обнаружилась узкая расщелина, из которой несло холодным влажным сквозняком. Противоположный выход вел на карниз саженях в трех над землей. Стежка выглядела утоптанной, но я все равно рисковал, доверяясь неизвестной дороге: насколько далеко она уходит и не оборвется ли через пару верст, заведя меня в тупик?
Хаос! До чего же не хватает обычной карты!
Мне везло. Тропинка убегала вверх по склону, петляла, ныряя в кусты и сухостой, прыгала по трухлявым бревнам, перекинутым через овраги и ручьи, взбиралась по корневищам, торчащим из крутых склонов, иногда выползала к краю обрыва.
Пару раз я наткнулся на сигнальные заклинания,старые, раскинутые пару недель назад: пока моя армия подходила к Храму Целителей, на южных перевалах Волногорья вовсю развертывали ловушки. Присутствия врагов поблизости не ощущалось, хотя время от времени коварное, заблудившееся между склонов эхо доносило невнятные разговоры.
Созвездия сдвинулись — я шел уже несколько часов. Подъем закончился и теперь стежка, как прежде извилистая и запутанная, спускалась с горы. Судя по тому, что она оставалась проходимой, хоть и зарастала травой, пользовались ей редко, но регулярно. Небось рядом находится селение или аул.
У ручья я задержался: напился, смыл пот с лица, наполнил фляги. Улегся на берегу, давая отдых усталым ногам и волю мыслям.
Мне удалось отвлечь алых от птенцов и сбить погоню с собственного следа — это, безусловно, плюс. Минусом же примем полную потерю ориентации в пространстве: я не представлял ни где нахожусь, ни куда двигаться дальше. Следовало позаботиться о ночлеге, раздобыть еду. Водится ли здесь дичь?
Порыв ветра принес запах дыма.
Ощущение чужого присутствия, неожиданное и гнетущее, холодком пробежало вдоль позвоночника, заставило резко вскочить на ноги, с враждебностью вглядеться во тьму. Нашли-таки?
Я попытался прощупать ауру, но не сумел определить, насколько силен противник — лишь направление и что он один. Хаос! Попробовать уйти? Вестник насмешливо мазнул крылом по щеке, принеся приглашение к беседе, предупреждая, неизвестный маг тоже в курсе моего появления.
Меня ждали?
Я вытащил копис, потратил несколько минут, подвешивая на пальцы боевые плетения, и пошел на зов. Пять минут спустя сквозь заросли папоротника мне подмигнул рыжий лепесток пламени, а затем я выбрался на небольшую поляну, освещенную воткнутым в землю факелом.
— Собираешься сражаться со мной, Риккард?
В голосе отдыхающего на мшистом бревне дракона смешалось удивление и любопытство, причем непонятно, к чему относились эти чувства: то ли к самому намерению сражаться, то ли к личности моего противника.
Я угрюмо, исподлобья изучил лукавую добродушную ухмылку, миролюбиво продемонстрированные пустые руки, помедлил и все же развеял заклинания. Пусть я и превосходил дракона в магическом потенциале, на его стороне был бесценный опыт прожитых лет: плох тот мастер, что не сумеет удивить своего ученика. Кто выйдет победителем из поединка, не взялся бы предсказать даже Рок — а я пока не испытывал желания ни умирать самому, ни убивать собственного дядю.
Марелон рассматривал меня с искренним интересом, то ли ища привычные черты в явившемся к нему незнакомце, то ли, наоборот, пытаясь понять, что нового обнаружится в изученном вдоль и поперек сорванце. Сам дядя, казалось, остался таким же: рассудительным, доброжелательным и спокойным, как сытый удав.
Дракон устало вздохнул, похлопал по бревну, приглашая к беседе. Я осторожно подошел ближе, но садиться не рискнул. Марелон удрученно покачал головой.
— Ты изменился.
— Я несколько раз умер и родился заново.
— Умирать иногда полезно, — с серьезным видом подтвердил мастер. — После пробуждения горизонты ширятся, мир играет яркими, доселе незамеченными красками, начинаешь лучше понимать жизнь, — он бережно поймал мотылька, кружащего рядом с факелом. — А еще умирать опасно: можно открыть глаза совершенно другим человеком, чем был доселе, — дядя тяжело вздохнул. — Да уж. Наворотил ты дел.
Прозвучало так, словно я десятилетний постреленок, застигнутый за воровством сладостей с кухни, а не самым злостный преступник Пределов.
Глупая ночная бабочка все-таки угодила в огонь. Невидимый в темноте, шумел горный поток.
Молчание затягивалось.
— Что дальше? Я не собираюсь сдаваться Альянсу. Ваш же долг, несомненно, подчиниться приказу Альтэссы, захватить Демона льда.
— Хаос с тобой, малыш, не болтай глупостей, — раздраженно перебил дядя, поморщился. — А впрочем, нет, обойдемся без него: Хаос и так слишком часто сопровождает нас в последние годы. Я бы предложил тебе чашку чая и партию в шахматы, но, к сожалению, не прихватил ни того, ни другого. Как насчет обычного разговора? Оно хоть того стоило?
Я подумал. Вспомнил терзавшие меня сомнения, перебрал причины, взвесил, оценил. Ответил.
— Да.
— Уверенность в собственной правоте — это хорошо, — невесело улыбнулся Марелон. — Это правильно. Главное, чтобы уверенность не превратилась в слепую веру, — улыбка исчезла, старый мастер резко посерьезнел. — Пойдешь до конца?
Он не уговаривал меня сложить оружие. Не разбрасывался лживыми обещаниями о почетном плене, милосердии Альтэссы и смягчении приговора. Не напоминал о катастрофическом положении, в котором оказалась армия западных завоевателей после разгрома у Южного Храма: любой мало-мальски опытный стратег сказал бы, кампания Кагероса провалилась. Марелон спросил, я подтвердил свой выбор.
— Да.
— Что ж, возможно, это путь, который вам обоим следует пройти. Древние жестоки, если ради благополучия клана должна страдать моя семья.
— Я больше не верю в волю Дракона.
— Твое право. Зато Дракон верит в тебя.
Дядя кряхтя поднялся, вытащил из-за шиворота мятый свиток, перекинул мне. Я развернул, обнаружил на клочке бумаги спешно начёрканную карту местности.
— Верхние тропы опасны. Иди на северо-восток: путь труднее и дольше, зато не встретишь никого, кроме дикого зверя, — дракон запнулся. — Через месяц я выступаю в Фиоллу на помощь Братству. Там ко мне присоединится Цвейхоп. Надеюсь, братья не встретятся на поле боя.
Я кивнул, принимая завуалированную просьбу.
— Что передать твоей матери?
— Скажи: я люб… — я резко оборвал сам себя: хватит и той боли, что на мгновение мелькнула в глазах Марелона. — Ничего не надо говорить.
_________________________________________________
[1] Сенсорик — человек (или нечеловек), обладающий способностью восприятия внешнего эмоционального фона.