"Иногда я просыпаюсь ночью и думаю, что мое место только там, где ты. Я должна бы сидеть в кресле, прислушиваясь к твоим шагам, и ждать твоего возвращения. Так и вижу, как ты заходишь с вечной газетой в руках... Не могу поверить, что все это случилось с нами. Мы ведь принадлежим друг другу."
Так она писала своему мужу уже после того, как стала герцогиней Виндзорской. Правда, без титула « Ее Королевское Высочество». Но она на нем и не настаивала. На нем настаивал Дэвид, король без королевства. Ему она писала несколько иначе, в октябре 1936 года, в тот момент, когда он уверял ее, что уговаривает парламент на то, чтобы сделать ее королевой Британии.
Вот строки из этого письма:
«Я уверена, дорогой Дэвид, что через несколько месяцев, твоя жизнь снова пойдет также, как и раньше, без моего нытья. К тому же ты всю жизнь был независим от привязанностей. Мы прекрасно провели время вместе, и я благодарю бога за него, и знаю, что с каждым годом ты будешь выполнять свои обязанности, работу только лучше и с еще большим достоинством. Я уверена, то мы с тобой вместе только станем причиной катастрофы!».
Если катастрофой можно назвать изменение курса истории одной страны и жизни двоих людей, до того, что их личное бытие стало несокрушимым мифом, то такая катастрофа, и, правда, произошла.
Самое трудное было то, что ей пришлось в этой катастрофе жить, делать из нее Легенду, совершенство и безупречность. Шутка ли, создать миф о несокрушимой любви, которой и не было. Или она была лишь с одной стороны. Со стороны короля Эдуарда Восьмого, Дэвида, как он любил, чтобы его называли или как она его сама называла.
« Она была очень преданна ему и делала все, чтобы он был счастлив. Ей это удалось!" – писала о ней ее подруга. В доме Эдуарда, герцога Виндзорского, все было безупречно: еда, мебель, одежда, посуда – как говорили современники. Может быть, даже воспоминания о нем сделались излишне безупречными? Подчеркивалась его безупречная преданность миссис Уоллис, упрямство в достижении цели, глубочайший авантюризм, укоренившийся в желании предать традиции английского высшего / Да и не высшего/ общества.
Кто же он был, король Эдуард Восьмой, в одночасье ставший герцогом Виндзорским – во имя любви для восторженных поклонников мифов и легенд и во имя спасения державы, как иногда, в отчаянии, думала про себя миссис Симпсон, кусая губы и боясь погружаться в глубину понимания сути всей этой истории.
Впрочем, стоп. Они оба стоили друг друга ,и никогда и ничего не боялись.
Король Эдуард Восьмой за краткий период правления впервые в качестве правящего монарха, бесстрашно объехал всю Индию, посещая госпитали и районы для бедных, летал на аэроплане, еще наследником престола часто бывал на линии фронта, дерзил красивым женщинам и любил их бесшабашно и открыто. Имена их сохранила история: Мюриэл Уилсон, Тельма Филлинс.
Именно Тельма, светская львица, законодательница мод и постоянный персонаж богемной хроники, и познакомила свою подругу, жену директора судоходной компании Симпсона с принцем Уэльским, своим любовником, прося элегантную и остроумную Бесси «присмотреть за малышом». Тельма знала, что Бесси принцу не наскучит. И не ошиблась. Скуки в этих отношениях не было никогда.
Уолисс - Бесси Уорфилд, судьба Короля и его наваждение, внучка мукомола и крупного держателя сети банков в Балтиморе, /США/. родившаяся 19 июня 1889 года, вовсе не блистала в математике и других точных науках, обучаясь в частной школе, но была первой по части языков, правил этикета и танцев. А еще Бесси умела слушать собеседника, как никто. Она внимала каждому своему визави так, будто бы он был единственным во Вселенной, кто бы он не был. Веселила общество друзей своего первого мужа, отважного и бесшабашного выпивоху лётчика Спенсера и спустя десятилетие с небольшим и второго супруга, Эрнеста Симпсона, которого так любила, что вместе с ним могла посещать сомнительные места / по слухам - курильни опия, массажные салоны в Китае/. Она писала ему отчаянные любовные послания уже будучи супругой герцога, и, честно говоря я так и не смогла понять, в чем же была загадка сердца Уоллис Симпсон. Сердца, которое, по мифу истории любви двадцатого века, всегда принадлежало лишь Эдуарду Восьмому, ее харизматичному Дэвиду.
Да. Кстати. Блестящую некрасавицу Уоллис несколько раз пытались убить, и до и после отречения Эдуарда - Дэвида , ее имя подвергалось остракизму, ее выдворили из страны и сделали первой леди лишь на Багамских островах. Она повсюду вела себя безукоризненно, если не считать того момента во время звонка короля после отречения. Он сообщил ей о свершившемся, сказал в трубку: «Я принял решение, я выбрал тебя!» А она. Она разрыдалась и обозвала его глупым болваном или еще как то резче. Он покорно принял обиду.
Он взял с собою в изгнание во Францию лишь два чемодана личных вещей, несколько сувениров и двадцать фотографий любимой Уоллис. Она взяла с собою свои черновые письма ко второму мужу. Среди писем было одно. То самое, которое я процитировала в начале эссе. Черновики писем она всегда хранила трепетнее, чем любовные записки супруга - герцога.
После свадьбы все последующие годы жизни Эдуард вел себя при посторонних, как свергнутый монарх в изгнании. Она поддерживала в нем эти иллюзии бытия, делая изысканным и протокольным все в их отношениях, вплоть до супружеских свиданий, к которым тщательно готовилась. Она пыталась соответствовать. Быть может, не быть, а казаться. Создать легенду. Ей это удалось более, чем кому либо иному в двадцатом веке. Век двадцать первый уже давно с нами, а мы все еще в очаровании этой хрупкой легенды о любви. Которой, может, и не было. Вовсе. Думайте, что хотите.